— Бывало и хуже.
— Шить придется.
Пока Баклар бродил по комнате в поисках необходимого, Кархем снова и снова представлял момент обмена кровью. Зачем он это сделал? Таковой обмен возможен только с избранницей по сердцу, с той, в которой уверен как в себе. И сегодня далеко не каждая пара решается на эвар бэкда, это два-три поколения назад без обмена оруки не могли вступить в союз. Теперь шаманы позволили молодым самим решать, хотят ли они обручиться на крови, согласны ли хранить верность друг другу до последнего вздоха. А он взял и обменялся кровью с этой девчонкой. Кархем перевел взгляд на Эйву. Что его толкнуло на этот шаг? Или, может быть, кто? Желание совершить обмен возникло спонтанно. Только вот Эйва знать не знает, что на самом деле произошло. Хотя, людям неведом ритуал и значимости его они не понимают.
А в это время Фарата не вытерпела и зашла-таки в покои вожака, дабы проверить, все ли в порядке, ее никак не отпускал страх, что Кархем может не сдержаться и натворить беды. Когда же орчанка подошла к пустой кровати, залитой кровью, то аж за сердце схватилась.
— Нет, — пробормотала, — вороков дажак (чертов изувер). Что же ты наделал?! Зачем… — прикрыла глаза.
Так на ватных ногах и доплелась до лазарета, где смотрительницу встретила Садат:
— Чего это с тобой? — заметила отчетливую серость кожи, потухший взгляд. — Никак захворала? — проводила ее до койки, усадила.
— Дай настойки, в груди давит, — произнесла ослабевшим голосом. — Говорила я ему, просила, а он…
— Кому говорила? О чем просила? — скорее налила в деревянную пиалу травяного настоя. — На, пей, — и вложила пиалу в руки Фараты.
— Убил он девчонку. Там столько крови, — замотала головой, — столько… все в крови.
— Это Кархем что ли? Ту мелкую бушту? — вытаращилась на нее.
— Да.
— Но как же… Прямо убил? Своими глазами видела?
— Не было в покоях никого, видимо унес ее. Сколько еще это будет продолжаться?! Сколько этих самок еще должно сгинуть в муках, чтобы они поняли, что творят?! Видит Мирида, я людей никогда не жаловала, но зачем же истязать? И кого? Женщин! Слабых, хилых!
— Ты, конечно, все верно говоришь. И твою злость я разделяю, но не ты ли сама хотела ее подложить под Кархема?
— Я другого хотела, — и выпила залпом настойку. — Но теперь всё, поздно.
— Оруки давно уже гневят богов и впору бы им оглянуться, но нет… кровь продолжает литься. Кровь невинных.
— Он же не зверь.
— Не знаю, с какой такой стати ты решила, что Кархем другой. Уж сколько он люду положил, скольких покорил. Наш вожак жестокий и нетерпимый, то давно всем известно. А ты все на что-то надеешься. И вообще, чего ты хотела? Сразу было ясно, если он девчонку увидит, несдобровать ей.
— Уже не важно, чего я хотела.
Вдруг послышался шорох со стороны двери, а следом приглушенное ворчанье. Садат сразу поняла, кто орудует в ее лазарете:
— Тебе чего тут надо, пень лохматый? — встала руки в боки.
И на свет вышел Баклар в заляпанной кровью рубахе:
— Нитки есть у тебя? — скривился от обилия запахов. — У меня пусто.
— Кого ты там штопаешь? — мигом смягчилась, не выносила она этого заносчивого орука, но коль жизнь спасает, не помочь нельзя.
— Вожака нашего.
— А что с ним? — подсуетилась смотрительница.
— Руку повредил, — кое-как выдавил из себя. — Так есть нитки, нет?
— Есть, есть, — и Садат достала из-под стола моток.
— Благодарствую, — собрался уже обратно, но остановился, — а, да, — посмотрел на Фарату, — раз уж ты тут, бэр Кархем просил ужин подать для его самки. Пусть несут в ее покои.
— Для какой самки? — растерялась.
— Тебе виднее, ты здесь смотрительница.
Когда лекарь ушел, орчанки переглянулись, а через пару минут Фарата поспешила в чертоги. В покои Эйвы вошла осторожно и второй раз за ночь схватилась за сердце. На кровати сидела бледная, с забинтованной рукой, но вполне живая девчонка.
— Что произойти? — уставилась на нее. — Бэр Кархем спать с тобой?
— Нет, — мотнула головой. — Гэл Фарата, а что такое эвар бэкда?
Услышав вопрос, смотрительница вконец растерлась, так и села на тахту у окна.
— Кровный обмен это, — произнесла тихо. — Почему ты спрашивать?
Тогда Эйва рассказала обо всем, что случилось в покоях вожака. Фарата слушала и ушам не верила. Кархем обменялся с ней кровью!
— Эвар бэкда, — заговорила спустя несколько минут, — древний ритуал нашего клана. Чтобы понимать его суть, надо быть хаватом, — раз Кархем не стал объяснять свой воистину сумасшедший поступок, то и ей не стоит торопиться. — Предки говорить, что те, кто обменяться кровью, видеть потом общие сны. Почему Кархем это сделать?
— Я не знаю, — и опустилась на подушку, от пережитого голова шла кругом.
— Габан. Сейчас Риа принести тебе поесть.
После ужина Эйва уснула, а Фарата решила отыскать Кархема, однако нигде его не нашла.
Вожак ушел в сад, чтобы побыть один на один со своими мыслями, под звуки ночи всегда хорошо думается, но в душе так и свербело, в итоге скоро вернулся в чертоги, добрел до комнаты этой маленькой отчаянной самки, которая готова была умереть, лишь бы не разделить с ним постель. Эйва лежала на боку, укрытая одеялом по самую макушку, спала она крепко, потому не почувствовала, как орк убрал одеяло в сторону. И каково было удивление, когда увидел ее полностью нагую. Кархем проскользил взглядом по плавным изгибам фигуры, прислушался к спокойному размеренному дыханию, затем посмотрел на забинтованную ладонь. Эйва не должна его бояться, но для этого придется постараться.
Глава 21
Фарата все-таки дождалась вожака, он явился глубокой ночью, а завидев смотрительницу у дверей в покои, испытал очередной приступ раздражения. Слишком много ее в последнее время.
— Гэл Фарата, — произнес на выдохе, — я хочу спать. Так что, если у тебя вопрос не жизни и смерти, то будь добра, отложи до завтра.
— Что с рукой? Что произошло? — и внимания не обратила на его слова. — Это Эйва? Она напала на тебя?
— Эйва? — чуть ли не рассмеялся. — На меня напала?
— Ты знаешь, о чем я. Были и такие. И ты их казнил.
— Эйва не нападала на меня, — а улыбка мигом сошла с лица. Уж лучше бы напала, чем решила отправиться к праотцам.
— Мне нужно знать, поскольку пора ей войти в гарем. И я должна быть уверена, что она никому не навредит.
— Нет. Она не войдет в гарем.
— Почему?
— Ей там не место.
— Ладно. И все же, что произошло?
— Ты ведь и так знаешь, — посмотрел на нее тяжелым взглядом, — ты всегда все знаешь, Фарата.
— Я лишь хочу…
— Достаточно! — резко повысил голос. — Твоя забота — следить за наложницами, вот и следи за ними, а не за мной.
— Габан, — склонила голову, — добрых снов.
Остаток ночи Кархмер провел под гнетом недобрых мыслей, и рано утром еще солнце не успело взойти, повелел собрать в зале Советов предводителей отрядов во главе с Таросом.
Орки прибыли незамедлительно, а вожак уже заседал за столом, да не один — по левую руку от него стоял писарь. Каждый предводитель в знак приветствия бил себя кулаком в грудь, после чего садился за стол, что до Тароса, он по привычке встал от Кархема по правую руку.
— У нас проблемы? — произнес негромко главнокомандующий.
Однако Кархем ничего не ответил. Вместо слов вожак поднялся, взял мешок, что лежал все это время у него в ногах и, молча, вывалил содержимое на стол, сейчас же по ровной гладкой поверхности покатились золотые моменты, некоторые из которых поймали предводители.
— С сего дня, — и кивнул писарю, чтобы брался за перо, — я назначаю вам и вашим воинам жалованье. В определенный день каждого месяца главнокомандующий, — посмотрел на Тароса, — будет получать из казны жалованье и распределять его между всеми по справедливости. Воины должны служить на благо своего народа и получать за это постоянную плату.
На что орки переглянулись между собой. Для них то было незнакомо. Обычно они брали себе часть того, что находили в разоренных городах или деревнях. А Кархем тем временем продолжил:
— Наши охотники и ремесленники не так давно начали торговать, теперь воины смогут платить за то, что им нужно. Им не придется самим добывать себе еду или выменивать одежду.
— Это очень благородно, — поднялся один из предводителей, — бэр Кархем.
— Это не всё. В скором времени произойдет разделение воинов на городскую стражу и тех, кто будет отправляться в походы. Каждый должен заниматься своим делом. И еще, воины, успевшие обзавестись семьями, будут получать удвоенное жалованье. Тарос, — повернулся к другу, который смотрел на него с таким же недоумением, — сегодня займешься распределением, предводители должны получить из казны по двадцать монет на каждого воина, семейным выплатить по сорок. Разнесите эту весь по отрядам.
— Габан, — склонил перед ним голову главнокомандующий.
— На этом всё. Ступайте, — и вернулся в кресло, — Акрим, — обратился к писарю, — ты записал мои слова?
— Да, господин.
И старик положил на стол бумагу, только вот Кархем не смог прочесть написанного, язык людей он понимал хорошо, говорил на нем чисто, но читать и писать — увы, так и не представилось возможности научиться. Разве что цифры успел выучить.
— Хорошо. Иди к себе и займись подсчетами.
А когда предводители покинули залу, Тарос позволил себе вопрос:
— И что это было?
— Это был первый шаг на пути к величию, друг мой, — усмехнулся. — Я не сомкнул сегодня глаз, все думал о словах старейшин. Эти вороки нам не подмога. Они не хотят изменений, боятся их. А нам меж тем нужна поддержка. И поддержку эту мы можем сыскать у воинов кланов. Но взамен дать им независимость и кошелек, набитый монетами. Оруки должны знать, что их семьи не останутся без еды, если они уйдут в поход.
— Мудрый шаг, — закивал. — Только ты собираешься платить им из тех денег, которые намеревался потратить на драконьи яйца.