— Ничего. Время еще есть. Сейчас важнее создать единую армию, которая встанет на нашу сторону.
— Габан. И коль уж мы тут собрались. Ты возглавишь поход на Маркан и Тарьяр? У нас уже все готово.
— Нет. Мое присутствие там без надобности. Как и твоё. Ты мне нужнее здесь.
— Значит, отправлю два отряда. Завтра же.
После вожак направился в кухню, но ноги привели совершенно в другое место — к дверям в покои его маленькой гарпии. Интересно, как она там? Отошла от вчерашнего? Но прежде чем зайти, прислушался. Только вот не услышал ни звука.
— Этого еще не хватало, — прорычал и немедленно вошел в комнату.
Глава 22
Эйвы не нашел, из-за чего стало еще отвратнее, а злость огненной стрелой пронзила сознание. Куда бы она могла деться в столь раннее время? И тут до ушей донесся голос, приглушенный совсем. Кархем медленно подошел ко второй двери, приоткрыл. Его птичка плескалась в купели. Мокрые волосы налипли на спину и плечи, горячий пар осел сотнями капелек на коже. Ну, чем не дриада? А скоро она выбралась из воды и села на край купели, явив взору изящный стан. До чего же у нее соблазнительные ямочки на пояснице.
И голос… Эйва тихо-тихо что-то напевала, пока смывала с себя мыльную пену.
Она даже не почувствовала, как вожак встал за спиной. Уж что-что, а подкрадываться орк умел, недаром прослыл лучшим охотником в свое время. Бедняжка так и ахнула, когда ощутила горячие руки на талии.
— Не бойся, — прижал ее к груди.
А Эйва перестала дышать. Не получается не бояться, каждая встреча с ним — испытание, тяжелое, изматывающее, бесконечно долгое.
— Бэр Кархем, — и накрыла его руки своими, заставив орка напрячься всем телом. Вот ведь, то обнимет, то дотронется, то посмотрит так, что внутри все перевернётся. — Как ваша рука?
— А как твоя? — глянул на промокшую повязку.
— Заживает. Тот порошок хорошо помог, рана почти сразу затянулась, — и дотронулась до повязки на его руке.
— Это хорошо, — уткнулся носом ей в макушку. Увы, тяга к девчонке слишком сильна, после обмена и вовсе.
— Вы больше не злитесь на меня?
— Нет, Эйва, — вдруг подхватил ее на руки, а через пару секунд они уже были у кровати.
На сей раз обошлось без ярого сопротивления, но стоило вожаку опустить маленькую дикарку на перину, как она отползла к изголовью, сжалась вся.
— Я не собираюсь брать тебя, — сел в противоположном конце, — но я хочу твоей ласки. Мне мало песен.
— Бэр Кархем, — откинулась головой на спинку кровати, — я не чета вашим наложницам, я не умею быть с мужчиной, не знаю как… надо. Меня никто не учил.
Орк даже растерялся от такого признания. Да, она незрелая, но неужели настолько? И что делать? Попросить Фарату, чтобы обучила? Или…
— Подойди ко мне, — и снял с себя жилет. — Подойди, Эйва.
Только она всё медлила, тогда пришлось взять за руку и подтащить птичку силой. Ни с одной наложницей он не тянул так долго, самки отдавались ему по первому требованию, но Эйва… это маленькое хрупкое создание, от которого голова кругом, с ней приходится каждый раз пересиливать себя. Усадив самочку рядом, сейчас же накрыл ладонями мягкую грудь, после чего сжал.
— Пожалуйста, — пролепетала с придыханием, — не так сильно.
А Кархему пришлось вообще руки убрать, ибо желание овладеть ею грозилось напрочь отключить сознание. Да как с ней себя вести? Сколько еще терпеть это безумие?
— Сегодня, — прорычал низким голосом, — ты придешь ко мне и останешься на ночь.
Но удивительно то, что Эйва, несмотря на страх, почувствовала нечто новое — сила и грубость орка породили постыдные фантазии. Захотелось ощутить его руки снова. Неужели всему виной треклятый обмен кровью?
— Дотроньтесь до меня еще, — слетело с губ.
На что Кархем немедленно выполнил просьбу, правда, сильно сжимать не стал. Однако этого оказалось мало. И вот, рука орка скользнула с груди на живот, а спустя мгновение пальцы накрыли лобок. Только вот Эйва со страху сжала ноги. Бестолковая даже не поняла, что своим действием лишь раззадорила. Кархем одним движением уложил хулиганку на лопатки, сам же навис сверху, очутившись лицом к лицу.
— Если вздумала дразнить меня, — прошептал в губы, — сто раз подумай.
— И не думала, бэр Кархем, — втянула носом его запах, от которого по телу растеклось незнакомое тепло.
— Сегодня ночью… — спустился к груди, дотронулся языком до соска, а следом прикусил, отчего Эйва вздрогнула, но главное, подалась навстречу.
Все, пора уходить, иначе добром это не кончится. И сейчас же поднялся. Всем своим существом хотелось остаться, но если останется — даст волю инстинктам, чего делать никак нельзя. Не с ней.
Кархем ушел, молча, оставив несчастную в полнейшем замешательстве. Душу буквально рвало на части. Что происходит? Разве такое возможно? Разве можно желать того, кого ненавидишь? Он ведь зверь, убийца! Он орк! Но тело продолжает гореть от его прикосновений. И спрыгнув с кровати, Эйва помчалась в купальную, где принялась умываться уже остывшей водой.
— Так не бывает, не бывает, — все повторяла и повторяла, пока со стороны двери не послышался голос Рии.
А Кархем устремился на задний двор. Захотелось ему лично переговорить с повитухой, глядишь, старуха и подскажет чего полезного.
Глава 23
Садат как увидела вожака, так дар речи потеряла. Чтобы сам Кархем и ступил на ее территорию? Такого не случалось никогда! Мужчины их клана испокон веков чурались подобных мест, считали грязными, недостойными, постыдными.
— Мне знать кое-что нужно, — осмотрелся с характерным изломом в брови, принюхался.
— Слушаю.
— Фарата приводила к тебе мою новую наложницу?
— Это которую? Она ко мне всех приводила.
— Эйву.
— Ах, ее… было дело.
— Что нужно, чтобы не навредить ей? — сложил руки на груди.
Вопрос удивил повитуху даже сильнее, чем появления вожака в лазарете.
— Тут всё просто, бэр Кархем. Никаких особенных советов. Только ласка и бережность. Самку к постели подготовить надо, расположить к себе, вызвать доверие и ответное желание. Ты орук большой, очень большой, сила в тебе недюжинная. И если будешь грубым с ней, причинишь много боли.
— Я тебя услышал. А что здесь делает Налия? — учуял ее запах.
— Захворала.
— Серьезно?
— Жить будет.
— Габан.
Садат проводила вожака до двери, а вернувшись обратно, крепко задумалась. Орук он сильный, жестокий, другой бы не смог вести за собой столько кланов, но и он, как выяснилось, не лишен самого важного. А значит, надежда есть. Сейчас повитуха начала понимать замысел Фараты. Неспроста она из всех выделила именно эту бушту.
— Гэл Садат? — раздался слабый голос Налии.
— Да, — подошла к койке.
— Можно воды?
— Сейчас, — а когда принесла, девушка уже сидела, облокотившись на спинку кровати.
Налия с жадностью опустошила пиалу, после чего уставилась тусклым взглядом в окно, за которым цвела дикая роза. Как-никак разгар весны, самое время первых цветов.
— Ты мне вот что сказать, — повитуха села напротив. — Зачем ты это сделать?
— Что сделать? — тут же встрепенулась.
— Зачем отравить себя? Ты думать, я не понять?
— Я не травила себя, — замотала головой, а губы задрожали, на длинных ресницах повисли слезы.
— Как сказать Фарата, ты из деревни Мильхас, где жить травники. Твои сородичи выращивать редкие травы, такие как Лучник синий. Я знать, потому что бывать там. И ты наглотаться семян Лучника, только он давать синие пятна на язык.
Вмиг Налия побледнела:
— Прошу вас, гэл Садат, не рассказывайте смотрительнице, — пробормотала кое-как.
— Я спросить тебя, зачем? — смотрела на нее вроде строго, но все-таки с жалостью.
— Сил больше не было… бэр Кархем вызывал меня почти каждый день.
— Понимать, — закивала. — Это я понимать… и никому не сказать.
— Благодарю, — сползла на пол, обняла орчанку за ноги, — благодарю, — и уткнулась лбом ей в колени.
— Ну-ну, — погладила Налию по голове, — не реветь. Ты просто еще не привыкнуть, а Лучник глотать дурное решение. Он надолго оставаться в крови и вредить долго.
Повитуха помогла несчастной лечь в постель, укрыла её, а после взялась за приготовление порошков. Уж сколько слез было выплакано этими девчонками, которых притащили сюда силой, сколько беременностей было прервано и сколько грехов ей пришлось совершить, от коих уже не отмыться. Повитухой она стала, чтобы давать жизнь, а не забирать. Но сегодня появилась крошечная надежда для всех. Если хилая самка справится, если покорит сердце вожака, то может случиться воистину чудо.
А хилая самка сейчас прогуливалась по саду. Ночью ей предстоит лечь в постель Кархема, предстоит спать с ним рядом до самого утра, быть ласковой, покорной. Ответит ли он тем же после всего, что между ними случилось?
Но не только Эйва плутала средь печальных мыслей, Ирхат тоже погрузилась в размышления. Брат с каждым днем все свирепее и причина вот она — бредет впереди. Увы, самые большие беды зачастую и случаются из-за самок, поскольку мужчины теряют самообладание, оказавшись во власти чувств. Смотреть на его ярость и знать, чем та вызвана — это больно. Пусть Тарос ничего не говорит, но тут и слова не нужны, все на лице написано. Возможно, он был прав, надо бы их свести, вдруг после встречи наваждение спадет, вдруг разум просветлеет. В конце концов, ничего особенного в этой буште нет. И скорее всего Тарос просто не может смириться с тем, что не успел первым. Ему всегда было важно успеть, опередить. Таков его характер. Детенышами они с Кархемом вечно делили первенство, дрались за все подряд, бывало, настолько крепко сцеплялись, что их разнимали толпой.
К обеду орчанка решилась. Брата отыскала в трапезной, он сидел за столом, ни на кого не смотрел, никого к себе не подпускал.
— Опять не жрёшь? — глянула на нетронутую похлебку.
— Чего тебе, Ирхат?
— Я передумала, — и опустилась на скамью. — Завтра до полудня. Она всегда гуляет в это время. Приходи к заброшенному колодцу. Знаешь, где он?