И как бы сейчас хотелось побыть в тишине, но нет, на горизонте показался брат.
— Что с тобой? — осмотрел пыльную взъерошенную сестру.
— Ничего такого. Я на поле была, тренировалась.
— Ясно. Только какого ворока ты поперлась тренироваться, когда обещала мне совсем другое?
— Не пойдет она сегодня гулять, — подняла на него уставший взгляд, — Кархем не разрешил.
— Как так? Почему?
— Я пришла к Эйве, а она там с ним. И вот что хочу сказать, брат. Забудь ее. Девка провела с вожаком ночь.
— А мне плевать, — прорычал.
— Согласен быть вторым? — вскинула брови.
— Она будет со мной. И ты сдержишь свое слово, Ирхат. Ты сведешь меня с ней. Если не сегодня, так завтра.
— Жениться тебе надо, — усмехнулась.
— Ты права, — и посмотрел на нее таким взглядом, что Ирхат все слова позабыла.
Быть того не может! Да кто ему позволит вообще?! Это против когума! У хаватов так точно. Брат просто помешался.
[1] Паук, обладающий паралитическим ядом.
Глава 29
— Чего это с тобой? — Мелатис уставилась на бледную Альмари. — И к обеду не притронулась, и на прогулку не пошла, — опустилась на оттоманку, закинула ногу на ногу.
— Недолго нам здесь осталось, — произнесла тихо, а глаза недобро заблестели.
— Почему?
— Нуа поделилась кое-чем. Наш хозяин похоже обзавелся любимой наложницей, только с ней и проводит последние дни. А еще она поет для него.
— И что с того? Помнишь, полгода назад была Эфания, она для Кархема танцевала. Где теперь она, а где мы?
— Верно, — осклабилась, — только вот Эфания жила здесь, — ткнула пальцем в перину. — И главное, Кархем не забывал о нас, несмотря на ее соблазнительные танцы и горячие ночи после. Думаешь, эта куропатка тщедушная лишь пением удовлетворяет хозяина? Очень сомневаюсь. Но беда в том, что она полностью завладела его вниманием. Кархем больше не нуждается в нас.
— И как быть? — резко переменилась в лице.
— Избавиться от нее надо. Но очень осторожно.
— Трогать любимицу вожака — это большой риск, неоправданный риск. Фарата знает, что мы не без греха, и если с Эйвой что-нибудь случится, с первых с нас придут спрашивать.
— Ты права. И найдут виновную, — расплылась довольной улыбкой, — коей окажется одна из новеньких. А когда разгневанный вожак получит убийцу, разбираться не станет.
— Кого же предлагаешь?
— Налию, — пожала плечами. — Эта дрянь сама себя отравила.
— Как так?
На что Альмари закатила глаза под лоб:
— Твое счастье, что я с тобой дружу, курица ты недалекая, — затем подалась вперед и зашептала, — Когда Налию забрали в лазарет, я порылась в ее вещах. И нашла вот что, — вытащила из-под кровати шкатулку, из которой достала горстку семян черного цвета с синеватым отливом. — Нуа сказала, это Лучник Синий. Очень опасный яд.
— А Нуа откуда знает?
- У нее отец потомственный травник. В общем, достаточно четырех семян и ее уже будет не спасти.
— Отлично, только кто нам поможет? Эйва в другом конце чертогов, к тому же под охраной.
— Об это я еще думаю, да и потом, сначала надо дождаться возвращения Налии. Все-таки главная злодейка должна быть на месте.
А Эйва в это время находилась в покоях вожака.
Подумать только, они вместе провели уже три ночи, правда, Кархем, как и обещал, ни разу не настоял на близости. С чего вообще такое особое отношение? И что особенного в этом обмене кровью? По словам Рии вожак никогда не осторожничал с наложницами. Не калечил, конечно, но и ласковым не был. А тут вдруг должен, обязан. С какой стати? Ну, обменялись кровью, подумаешь. Лекари Аранхарма давно доказали, что подобные ритуалы ничего не несут за собой, кроме разве что символизма, некой первобытной значимости. Почему для Кархема так важен этот обмен? И Фарата ничего толком не объяснила. Может, стоит у Ирхат спросить? Уж она-то должна знать, коль в их клане практикуется эвар бекда.
— Кархем? — дотронулась до могучего плеча. Орк все еще крепко спал, уткнувшись лицом в подушку.
Но он и не шелохнулся. Эйва тогда склонилась над ним, принялась разглядывать. Какой же Кархем дикий. Все эти татуировки, шрамы, кольца в ушах, клыки. Орк! Большой сильный орк, от одного вида которого мурашки бегут по коже, а кровь стынет в жилах, хотя, сейчас вовсе не стынет, скорее наоборот, начинает закипать. Он влечет к себе, влечет запахом, той самой силой. А что важнее всего, не хочется его бояться, не хочется считать врагом. Но друг ли он? Можно ли ему доверять? И кто она для него на самом деле? Просто наложница?
Вдруг так захотелось дотронуться до этого огромного зверя. Женщина ведь должна быть ласковой с мужчиной, тянуться к нему, а не ждать, когда потянутся к ней. И, не утерпев, накрыла ладонью голову орка, повела по густым волосам, после по спине. Да он как каменный, честное слово.
Проснулся вожак от поцелуев. Маленькая птичка боязливо касалась губами плеча, шеи. И настолько это было необычно, настолько приятно, настолько, черт побери, нужно. Кархем сейчас же перевернулся на спину, уставился на свою… жену? Кто бы мог подумать, что он вот так возьмет и женится на самке не своего вида. Кажется, теперь он мало чем отличается от катагана, ибо так же связал свою жизнь с человеком. Кархем коснулся лица Эйвы, заправил волнистый локон за ухо. Им еще только предстоит узнать друг друга, предстоит стать друг другу по-настоящему близкими, считай родными. Но уже и так ясно, она сумела пробраться в сердце — запахом, голосом, взглядом, душой. Это нельзя объяснить словами, нельзя понять головой. Это просто случилось вопреки всему. Права была мать, сказав однажды, что то, от чего мы бежим всю жизнь, первым нас и настигает.
— Прости, — смущенно улыбнулась, заметив его напряженный взгляд, — зря я… разбудила.
А он все смотрел и смотрел, и смотрел. Его птичка совершенна и полностью принадлежит ему. Однако есть ли у них будущее? В отличие от Фаргара, он-то завоевал её народ, забрал их землю, свободу, забрал всё.
— Ты видишь во мне врага? — прогремело, словно гром среди ясного неба.
Глава 30
— Врага? — вмиг растерялась.
— Да, Эйва, врага. Кто я для тебя?
И что ответить? Соврать? Да вот где уже правда, а где ложь — неясно.
— Ты для меня хозяин, — решила не врать. Именно так. Он — хозяин, тела так точно. — А кто для тебя я?
— Хет мас нардак, асадэк. Мас хараи. (Ты моя судьба, самка. Мой выбор)
— И что это значит? — села, прижала ноги к животу, чтобы не светить наготой.
— Узнаешь, когда перестанешь видеть во мне только хозяина, — протер глаза. — Чего бы тебе сегодня хотелось?
— Погулять… тяжело сидеть взаперти.
— Хорошо, — вдруг схватил ее за руку и повалил на спину, сам же лег рядом. — Покажи, как ты ласкаешь себя, — рывком раздвинул стройные ноги.
А Эйва съежилась от такой резкости, но в глазах орка прочитала растерянность. Возможно, он просто не умеет быть другим, он же привык лишь брать.
— Дашь руку?
И когда Кархем положил тяжелую руку ей на живот, Эйва накрыла ту своей и повела ею вниз. Конечно, снова щеки побагровели, от стыда захотелось зарыться под одеяло, но поздно уже робеть. Спустя пару секунд его пальцы накрыли лобок:
— Еще ниже, — прошептала чуть слышно.
Орк принялся осторожно скользить по нежной коже, тогда как Эйва направляла его, помогала, а в какой-то момент зажмурилась, ибо он ввел палец внутрь, но боли не последовало. Зато тело сковало желание. Следующие несколько минут маленькая гарпия покачивала бедрами, насаживаясь на его пальцы, касаясь его ладони. Кархем как завороженный наблюдал за ее поведением, слушал частое дыхание. Неожиданно хулиганка вжалась головой в перину, соски на груди затвердели, а вожак почувствовал ритмичные сокращения внутри, потом влагу и в нос сейчас же ударил запах женщины, от которого на глаза как пелена опустилась.
— Тебе не больно? — прорычал не своим голосом.
— Нет, — произнесла на выдохе.
— Габан, — быстро сел, после чего взял свою самку, затянул на колени и в следующий миг вошел в горячее лоно.
На что Эйва стиснула зубы, впилась ногтями ему в плечи и в который раз удивила — она начала двигаться, принимая его все глубже. Да, было больно, но уже не так. А скоро ноющая боль сменилась совершенно иными ощущениями — удовольствием.
— Не останавливайся, — Кархем одной рукой обхватил ее за талию, второй взял за волосы.
Орк насаживал жену на себя яростно, но ей это нравилось, было видно по торчащим соскам, по сведенным у переносицы бровям, по приоткрытым губам, а еще его птичка стала не просто влажная, она стала мокрая, очень мокрая. И от осознания, что Эйва не пленница, не наложница, а именно жена, Кархем едва не излился в нее, благо, успел выйти. В тот же миг на живот девушки хлынуло нечто горячее. Однако маленькая гарпия и здесь удивила, она прижалась к вожаку, чтобы ощутить нечто новое, нечто незнакомое — как его возбужденная плоть пульсирует.
— У вас это так происходит? — простонала, глядя на то, как капельки пота бегут по лбу вожака, как он тяжело дышит, как мышцы на теле то и дело приходят в тонус.
— У кого? — приоткрыл один глаз. — У оруков?
- У мужчин.
— Ну да. Тебе разве вообще ничего не рассказывали? У нас все оручек с юного возраста знают, как мужчина спит с женщиной.
— Моя мама всегда избегала подобных разговоров, — пожала плечами, — считала, мне еще рано.
— Где сейчас твоя семья?
— Не знаю, — тут же опустила взгляд.
— Они могут быть среди пленных?
— Я не знаю, — насупилась еще сильней.
— Боишься говорить или на самом деле не знаешь?
— На самом деле… — даже если бы знала, не сказала бы. И теперь-то стало понятно, доверия нет никакого.
Но и Кархем увидел честный ответ. Не верит, боится, считает врагом. Постель не решит всех проблем, увы. Как и ласка, и красивые слова. Все это ничто. Искренность рождается только там, где нет принуждения, нет страха.