— Эйва, — взял за подбородок и потянул вверх, — ты не наложница и не моя рабыня. Знай это.
А ей бы уже расплакаться, мысли о семье изо дня в день рвут сердце, особенно незнание того, где они, что с ними.
— Что тебе сегодня снилось? — скорее сменила тему.
— Снежная буря.
— А мне драконы. Выходит, у нас разные сны, — печально улыбнулась. — Кархмер, можно попросить тебя?
Глава 31
— Слушаю, — блуждал взглядом по ее лицу, изучал, запоминал.
— Могу ли я сходить в гости к Макоре?
— Можешь, но в сопровождении Ирхат.
— Спасибо, — вроде бы просияла радостью и поспешила обнять, однако Кархем не поверил в ее радость. Эйва в душе считает себя пленницей, а пленники мечтают только об одном — о свободе и смерти своего пленителя. Конечно, можно было бы плюнуть на все и рассказать ей о том, что они не просто обменялись кровью в тот вечер, но изменит ли это знание отношение птички к нему? Для Эйвы сейчас равно, что наложница, что жена, поскольку она не соврала, когда сказала о хозяине.
— С сегодняшнего дня ты можешь ходить туда, куда пожелаешь. Лишь одно условие, чтобы не одна.
К полудню Кархем отправился по делам, но к трапезе обещал вернуться. А Эйва вконец растерялась. Определенно, ей нужно поговорить с Ирхат. Отношение Кархема все больше и больше сбивает с толку. К счастью, орчанка не заставила себя долго ждать, пришла, как положено, за два часа до обеда.
— Здравствуй, — улыбнулась Эйва.
— Угу, — кивнула.
Да на ней лица нет! Ирхат всегда собранная, всегда волевая, сейчас выглядела не менее растерянной и тревожной.
— У тебя все хорошо? — заглянула ей в глаза.
— Хорошо, — постаралась сосредоточиться. — Ты готова?
— Да, — накинула на плечи теплый палантин. С вечера как похолодало, так до сих пор и не распогодилось. То тучи соберутся, то ветер поднимется и разгонит их, то далекий раскат грома эхом разнесется по округе.
Девушки вышли на улицу, поежились. Даже Ирхат сменила легкий жилет на меховой. А в саду природа стихла, ну точно к дождю. И пахнет, главное, сыростью. Но коль есть время, надо проветриться. Три дня Кархем не отпускал, все боялся, что грязь какую схватит, больно застращала его повитуха.
— На качели? — будто вынырнула из дум орчанка.
— Нет, хочется просто походить. Говорят, здесь много красивых мест.
— Статуи да фонтаны, — почесала затылок, — пруд есть. Ничего особенного.
— Знаешь, — не удержалась, — бэр Кархем разрешил навестить Макору. Как раз после прогулки можно было бы заглянуть к ней.
— Заглянуть, — кивнула.
— Прости, что лезу в душу, но мне кажется, у тебя что-то стряслось.
В ответ Ирхат скривилась было. Кто такая эта мелкая бушта, чтобы лезть с вопросами? А с другой стороны, никому больше и не расскажешь, не поделишься. Подруг у нее нет. Никогда не было, все оручек клана ее обходили стороной, считали вачкой[1].
— Ничего такого не стрястись, — села на широкий пень, опять достала кинжал, — просто… есть один орук, охотник он, — и замолчала.
— Пристает к тебе? — присела на соседний пень.
— Пытаться, — усмехнулась, — но я и клыки выбить могу. Дело не в этом. Он все звать меня на охоту. Вдвоем. В Карстовый лес. А я отказывать.
— Почему? Не нравится тебе?
— Орук он статный, большой. И мордой ничего, получше брата будет. Но… меня учить не верить мужикам. Особенно из других кланов. А он не хават, он катаган.
— Катаган? — вскинула брови от удивления. — Они же все ушли.
— Не все. Кто-то остаться. Единицы, кто отвернуться от своего вожака. А катаганы хорошо знать лес, потому их ценить и уважать. Они искусные охотники. Радул как раз предводитель охотников и обещать взять меня, если я пойти с ним на хэмиш[2]. Но так же нельзя, — в сердцах метнула нож в дерево напротив, — это подло. И кто знать, что у него на уме.
— Хэмиш?
— Ну, свидание по-вашему.
— Получается, ты ему отказала?
— Три раза, — показала на пальцах, — а он не униматься, караулить везде, выскакивать как ворок из болота. Донимать, в общем.
— Скажи брату, пусть поможет.
— Не хотеть, — потупила взгляд.
— А чего хотеть? — улыбнулась. — Пойти на хэмиш?
— И да, и нет. Я могу постоять за себя, но против орука, да еще такого огромного не попрешь. Вдруг он напасть в лесу и взять силой?
— Если бы я знала, — ответила на выдохе, — сама каждый день боюсь, что придет огромный орук и возьмет силой.
— Я тебя понимать, — закивала. — У хаватов женщины не сильно в цене. Мужчина говорить, мы молчать и делать. Редко, когда на равных.
— Насколько я знаю, катаганы другие. У них женщины и мужчины равны.
— Может и так, но Радул отщепенец, он не идти за своими, а остаться. Потому я и переживать.
— А если вам встретиться здесь? В саду.
— Издеваться, да? Чтобы истинный орук ходить за ручку с оручек под луной?
— Зато здесь безопасно. Если хочет, чтобы ты ему доверяла, пусть идет на уступки, пусть заслужит твое доверие.
— А бэр Кархем идти на уступки? — с недоверием покосилась на нее.
— Да, Ирхат. И я очень бы хотела кое-что у тебя спросить.
— И?
— Что такое эвар бэкда?
Ирхат аж глаза выпучила от такого вопроса:
— Кровный обмен это, — сразу понизила голос.
— Знаю, что кровный, но для чего он нужен?
— А почему тебя это интересовать? — и в этот момент схватила ее за руки, перевернула ладонями вверх. — Гахэм[3], - замотала головой, когда увидела шрам, — ты обменяться с ним кровью? С вожаком?
— Обменялась. Но я не знаю, в чем суть обмена. Никто мне ничего не рассказывает.
— И я тебе не сказать, прости, — отпустила руки, — если вожак молчать, молчать и я. Он сам должен сказать, когда захотеть.
— Ну, Ирхат, прошу тебя… хоть намекни.
— Нет и еще раз нет. Эвар бэкда иметь большой смысл, о котором тебе поведать бэр Кархем, только так.
— В таком случае, — подскочила с места, — я нагулялась.
— И куда дальше? — как-то загадочно улыбнулась.
— К Макоре.
— Пожрать и я хотеть, — закивала.
Уму непостижимо! Он взял бушту в жены! Кархем и бушту! Неужели девка настолько его зацепила? Правда, пока ей ничего не рассказал. И расскажет ли, большой вопрос. Но раз Эйва жена вожака, то Тарос просто обязан от нее отступиться. По когуму обязан.
[1] Мужеподобная женщина
[2] Свидание
[3] Охренеть
Глава 32
Ирхат отвела подопечную в кухню, где Макора едва кости Эйве не раздробила, когда кинулась обнимать. Повариха на радостях позабыла о силе своей, и только услышав жалобный писк, поспешила отпустить девушку.
— Живая! Здоровая! — потрепала несчастную за щеки, подергала за уши, даже за нос схватила. — Как ты поживать? — усадила ее на скамейку.
— Хорошо, гэл Макора, — просияла искренней улыбкой. — Вот, бэр Кархем разрешил навестить вас.
— Гэл Макора? — обратилась к ней Ирхат. — А съестного ничего нет? — и покосилась на скворчащую сковороду.
— Прожорливая ты до чего. Как взрослый орук, — покачала головой. — Ладно уж, есть у меня, — взяла большую миску и навалила туда кореньев с горкой, полила их мясным варевом, — на, - всунула орчанке в руки. — А теперь с тобой, — повернулась к Эйве, — я хотеть знать, что ты там делать, как бытовать.
Скоро за большим столом сидели все — Эйва, Ирхат, Макора и Рию усадили, которая так удачно вернулась от наложниц. У каждой стояло по миске с обедом.
— Ну, — повариха зачерпнула мяса, — рассказывать. Ты теперь наложница нашего вожака?
— Не знаю, — пожала плечами, — он сказал, я не наложница, а кто, умолчал.
— Но Риа сказать, ты с ним спать, — пробубнила с набитым ртом, — а раз спать, то быть наложницей. Как иначе?
Тут Ирхат склонилась к Макоре и что-то прошептала на ухо, отчего повариха подавилась. Когда же прокашлялась, снова подавилась.
— Жена?! — просипела на родном языке. — Врешь небось? — посмотрела на Ирхат со всей строгостью.
— А ты посмотри на ее руку, шрам там совсем свежий. И у вожака шрам, я-то думала, поранился просто, ан нет. И Эйва сама сказала, что Кархем с ней кровью обменялся. Так-то.
— Да чтоб меня вороки по ночам домогались! Охренеть! — постучала себя по груди. — Но… Эйва не знает, получается?
— Он ей не рассказал, и я промолчала, и ты молчи.
— Само собой, тут дело двоих. А Фарата знает?
— Она обычно всегда и за всех все знает. Но то мне неведомо.
Эйва с Рией все это время сидели и беспомощно переглядывались.
— Так понимаю, мне ничего не расскажете? — девушка с мольбой посмотрела на Макору.
— Нет, девочка, — уверенно покачала головой, — ни слова. Нельзя. Нас бэр Кархем порешить, если мы языки высунуть. Но знать, ты и, правда, не наложница, в этом вожак тебя не обмануть.
После чего Макора сразу расслабилась и больше вопросов не задавала, и так ясно, свою бекани Кархем обижать не будет. Вон, сидит — живая, розовощекая, глаза лучатся. Значит, самец ласков, внимателен. Но то, что он взял ее в жены в голове не укладывается.
— Ты об этом не болтай, — снова обратилась к Ирхат. — Никто не должен знать. У нас такое не по когуму и у девчонки могут быть большие проблемы. Поняла?
— Я и не собиралась.
— Но мне-то разболтала.
— Так это тебе, — сразу застыдилась.
— А вдруг я помело здешнее? Вдруг сейчас побросаю все и побегу, разнесу весть по чертогам?
— Тогда мне не сносить головы.
— То-то и оно. Умей держать язык за зубами.
На что Ирхат закивала. Но Таросу она обязана сказать, чтобы брат оставил бушту в покое. Он справится, примет все с честью и останется Кархему верным другом.
Обед прошел как никогда тепло, уж такого ни Эйва, ни Риа не ожидали. Но пора было возвращаться, Кархем наверняка рассердится, если не найдет ее в покоях. И права Макора — когда орк голодный, он злой, а Кархем придет как раз голодным, ей же надо успеть подать хозяину еду, разложить по тарелкам, ему это очень нравится.