— Да не хочет он эту Альмари, — фыркнула в ответ, — ему от нее другое нужно. Помните ту ночь?
— Ну, — вступила третья.
— Тарос передал девке порошок с ядом и приказал всыпать его в питье или еду другой наложнице вожака.
— Кому? — выпучила глаза Ливая.
— Не знаю. Какой-то Эйве. Так что, не паникуйте, нам ничего не грозит. Главное, язык держите за зубами.
— Но зачем Таросу травить наложницу вожака?
— Чтоб я знала, — пожала плечами, — мне кажется тут что-то сокровенное, что-то личное. Когда хозяин упомянул имя этой женщины, у него аж голос изменился, стал таким страшным, рычащим.
После девушки немного успокоились и заговорили о тканях, которые им подарил Тарос, а Ирхат поторопилась покинуть шатер. Что же получается, брат решил отравить Эйву? Ту, по которой болеет, о которой мечтает? В чем смысл? Девчонка ведь ни в чем не виновата, не она предпочла Таросу Кархема.
— Здравствуй, моя камэо (невеста)! — откуда ни возьмись перед ней возник Радул.
— Здравствуй, — улыбнулась без особой радости.
— Почему в глазах столько печали?
— Да вот с братом повстречалась. Он сказал, старейшины могут не дать согласия на наш союз.
— И плевать, — мотнул головой, — не дадут согласия эти, так дадут другие.
— А если что, всегда можно воспользоваться кинжалом, — пробормотала себе под нос.
— Ты это о чем?
— У нас можно вступить в союз, обменявшись кровью. Обряд считается неполным, но по когуму можно.
— Вот как, не знал. Тогда все еще проще, — взял ее за руку. — Ирхат, — посмотрел на нее как никогда серьезно, — скажи главное, ты хочешь быть моей женой?
— А у реки тебе не требовалось мое согласие. Там ты был уверен, что я стану твоей бекани. Почему обеспокоился сейчас? Засомневался?
— Ни на миг, — подтянул свою оручек поближе.
И тут Ирхат поняла, о чем он хочет, но не решается спросить. Радул боится, что она сбежит, как только они покинут Аранхарм.
— Я тебя почти не знаю, — а руку его сжала, — что правда, то правда. Но я хочу узнать тебя, хочу стать твоей женщиной, хочу знать, что у меня есть защитник — настоящий, ласковый и преданный орук. И даю слово, что буду этому оруку верной спутницей.
— Моя самка, — дотронулся своим лбом до её.
— Ты нашел племянника?
— Нашел. Он сидит у меня в гулуме, ждет.
— Габан.
Ирхат пошла за охотником, однако услышанное в шатре брата не давало покоя. По-хорошему, надо бы выбросить все из головы. Пусть оруки делят бушту, хотят травят, хотят любят, но… нельзя так. Нельзя! Эйва не заслужила. Вдруг ее как осенило. Катаганы! Конечно! Они давно как делят землю с людьми — с коренными жителями Аранхарма.
У шатра Радула Ирхат резко остановилась.
— Послушай, — посмотрела на орка таким взглядом, что у того все нутро сжалось, — раз уж мы решили уходить, то давай еще кое-кого захватим с собой.
— Это кого?
— Идем, я все расскажу.
И двое зашли в гулум.
[1] Чесотка в промежности.
Глава 42
Альмари стояла у окна с крепко сжатым пузырьком в руке и смотрела на едва заметный месяц, что соседствовал с двумя великими планетами — Миридой и Рув. Сегодняшняя ночь последняя, когда можно выполнить обещанное. Уже завтра Кархем прибудет в город, тогда к девке будет не подойти.
— Почему не спать? — раздался голос смотрительницы, отчего сердце девушки подскочило в груди.
— Не спится, гэл Фарата, — развернулась к ней лицом.
— Все бояться оказаться ненужной? — усмехнулась. — Так спешить тебя расстроить, ты уже не нужна. Вы все скоро покинуть гарем.
— Нас отправят на рынок?
— Как знать. Может да, а может, и нет. Это решать вожак. И завтра или послезавтра вы услышать его решение. А сейчас идти спать, Альмари.
— Да, гэл Фарата, — склонила голову.
Вот как… не нужна! Что ж, когда мерзавка отправится на тот свет, Кархем резко изменит своё решение.
Альмари дождалась глубокой ночи, тогда быстро поднялась и покинула покои. Как и предупредила Сашаль, стражи у дверей не было, потому девушка без труда добралась до покоев вожака, но только собралась коснуться дверной ручки, как ей зажали рот и куда-то потащили.
— Только пикнуть, — обдало кожу горячим дыханием, а следом Альмари обнаружила себя в руках очередного гиганта, — башку оторвать.
В этот момент из темноты показалась еще одна фигура.
— Давать мне то, что у тебя за поясом, — нависла над девушкой орчанка, в лице которой Альмари признала охранницу Эйвы.
Пришлось отдать порошок. Орчанка немедленно откупорила склянку, принюхалась к содержимому, после дала понюхать орку, сама же обыскала Альмари.
— Так это не яд, — усмехнулся Радул, — это перетертая сон-трава. Как я и говорил, твой брат не стал бы ее травить, он просто решил забрать девчонку себе.
— Вот как. А ты точно уверен, что не яд?
— Я этот запах везде узнаю. Мой отец сон-травой мясо натирал и медведям скармливал.
— И как долго она спать будет?
— Может и полдня проспит, а может и дольше. Смотря сколько тут, — потряс пузырек, — траву с кашиной перепутали, чтобы быстрее подействовала. Почему ты не хочешь рассказать обо всем вожаку? Ты сама говорила, она ему по душе.
— Сегодня по душе, а завтра вон из души. Что Тарос, что Кархем — одного поля ягоды. Им важно всегда побеждать, получать то, что хочется. Девчонка для них как добыча.
Одно только утаила Ирхат — что Кархем взял бушту в жены.
Взять-то, конечно, он взял, но Эйва по сей день живет тут пленницей. Увы, никогда ей не познать рядом с ним свободы, никогда не свидеться с семьей. Орки не примут выбор вожака. Даже Тарос это понимает, потому, скорее всего, решил забрать Эйву и покинуть Аранхарм. Но и с ним Эйве счастья не сыскать. Брат её сломает, задавит своим бешеным нравом.
— Габан. Только я вот что предлагаю. Пусть она закончит начатое, — кивнул на Альмари. — Пусть Тарос думает, что у него все получилось. И как только Эйву переправят в лазарет, мы ее заберем.
— Успеем ли?
— Успеем. Тарос завтра с утра будет держать совет со старейшинами. И закончат они нескоро.
— Ладно.
Тогда Радул отпустил Альмари.
— Нас Тарос прислать, — Ирхат вернула ей порошок, — проверить, как ты его слушать. Не подменить ли яд.
— Нет, я ничего не меняла, — замотала головой, — ничего, клянусь.
— Хорошо, тогда идти и делать, что должна. Мы дождаться здесь.
Альмари зашла в покои на ватных ногах, воровато огляделась, принюхалась. В комнате царил полумрак, в воздухе стоял запах, какого здесь отродясь не было, а пахло женщиной и, как ни печально, уютом. Что сказать, куропатка ощипанная хорошее гнездышко свила себе в спальне Кархема. Неудивительно, что он про все на свете позабыл. А вот и причина всех бед… Альмари осторожно подошла к кровати, всмотрелась в лицо ненавистной соперницы. Скоро все вернется на круги своя. Только что с ядом делать? Не в рот же ей сыпать! Тут на глаза попался кувшин с водой. Шансы, что Эйва кинется пить сразу, как проснется, невелики, но другого варианта все равно нет. Альмари всыпала содержимое пузырька в кувшин, и сейчас же порошок смешался с водой.
Когда вышла в коридор, те двое так и стояли.
— Я все сделала, — произнесла одними губами, на что орки кивнули, а мгновением позже скрылись в темноте, — будьте вы все трижды прокляты, — прошептала следом.
Глава 43
В это время Кархем был на полпути в Аранхарм. Он осмотрел захваченные земли. Деревушки принадлежали аграриям. Одни выращивали гримеху, вторые — яблоки и груши. Люди не стали покидать свои дома, не стали оказывать сопротивление, потому вожак принял решение оставить все как есть, более того, повелел своим воинам охранять деревни от равнинных собак, что нет-нет, да совершают набеги в поисках еды.
За последние дни для Кархема многое изменилось. А все из-за неё. Из-за маленькой птички, которую он поймал и поселил в своём сердце. Однако недавние слова Эйвы озадачили, бестолковая продолжает считать себя рабыней, но как же не поймет, что она не рабыня, а жена. Та, ради которой он готов на всё, даже готов признать ошибочность своих действий. Прав был Фаргар, с людьми можно вести дела на равных, можно договариваться и добиться притом больших успехов. Только вот старейшин уговорить будет ой как непросто, если вообще возможно. И да, тянуть дальше некуда, пора рассказать им об Эйве. В конце концов, последнее слово должно быть за вожаком. По новому когуму старейшинам отведется роль советников правителя, не более, их общее слово утратит первостепенное значение.
— Привал! — поднял руку вверх. — Стоим до рассвета!
Отряд остановился в небольшом перелеске рядом с родником, что бил прямо из земли. Воины сразу же отправились кто за хворостом, кто за водой, а Кархем устроился у широкого кряжистого дерева и не успел прикрыть глаза, как перед ним возникла его любимая самка. Эйва стояла совсем рядом, улыбалась, но лицо отчего-то было белее мела, в глазах плескалась грусть.
— Ты, правда, любишь меня? — подал ей руку.
— Да, — протянула в ответ свою, — люблю. И жду, но…
— Что но? В чём дело? — усадил жену рядом.
— Нам придется расстаться.
— Не придется, я все решу. Я же обещал.
— Поспи, — припала головой к могучему плечу, — у тебя впереди столько забот.
— Эйва…
— Поспи, Кархем.
— Мы никогда не расстанемся. Слышишь? Никогда.
На эти слова она лишь тяжело вздохнула. Что такое происходит с его любимой гарпией? Хотя, всему виной треклятые сомнения и недоверие.
— Я тебе клянусь, — припал губами к прохладному лбу, — мы всегда будем вместе.
А когда Кархем открыл глаза, над головой уже вовсю светило солнце, птицы распевали трели в кронах деревьев, ветер приятно обдувал лицо, однако сон оставил после себя горький осадок, от коего внутри откровенно свербело. Надо было не останавливаться, а продолжать путь. Теперь они вернутся в Аранхарм разве что к вечеру.
И неспроста вожак забеспокоился, неспроста увидел странный сон.