Ранним утром Эйва поднялась и первым делом направилась к кувшину с водой. Жажда мучила нестерпимая, а все из-за пряного мяса, съеденного перед самым сном. Макора никак не хотела отпускать, пока она не попробует баранину, натертую красным перцем. Пришлось пробовать, да так распробовала, что не заметила, как съела весь кусок. А сейчас, пожалуйста, будто неделю не пила.
Девушка залпом выпила один стакан, следом второй и половину третьего осушила, затем пошла в купальную. Сегодня должен вернуться муж. До чего же она соскучилась по нему, ужасно соскучилась. И плевать на все страхи, плевать на всё, только бы скорее забраться к нему на колени, обнять, втянуть носом запах этого большого ласкового зверя. Её зверя. Три дня в одиночестве дались тяжело, а все потому, что она привыкла засыпать у любимого орука под боком, просыпаться от тяжести его руки или прикосновений, или покусываний. А еще привыкла читать ему. Кархем уже запомнил алфавит и потихоньку начал собирать слоги в слова. Каждый вечер перед тем, как отправиться в постель, они устраивались на софе напротив открытого окна, ставили рядом побольше свечей и приступали к чтению. Ох, как вожак скривился, когда узнал, что читать они будут любовный роман, но пришлось смириться, потом даже втянулся. Его искренне забавили душевные метания героя, который думал пять лет, стоит ли вызволять любимую из рук коварного мага, а когда надумал, любимая уже родила магу пятерых детей.
«— Это что же выходит? — гоготал Кархем. — Пока Рамин мучился, Гренальда рожала магу по ребенку в год?»
«— Получается, что так, — засмеялась в ответ. — Вот как вредно не спасать возлюбленную целых пять лет»
Прокрутив в памяти их вечера, Эйва еще сильнее затосковала по мужу. Скорей бы он вернулся. А когда потянулась к черпаку, в голову резко вступило, на глаза как пелена опустилась.
— Что ж это, — скорее облокотилась на борт купели.
Но уже через пару секунд к головокружению добавилась жуткая слабость, бедняжка так и сползла на пол. И вдруг свет померк.
Прошел час… прошло два… лишь на третий Фарата обеспокоилась, все ж Эйва заимела привычку каждое утро спускаться в кухню, где ей нравилось завтракать и сплетничать с Макорой. А тут тишина. Смотрительница не вытерпела и зашла-таки в покои вожака.
Глава 44
— Эйва? — позвала негромко. — Я хотеть знать, ты идти на завтрак? Или Рии принести сюда? — но ответа не последовало, тогда орчанка направилась в купальную, где и нашла бесчувственную девушку. — Махас дэк барат! (Твою ж, мать!) — кинулась к ней, — Эйва? — легонько постучала по бледным щекам. — Эйва?! — но та никак не отреагировала. — Да что б меня вороки рвали! Стража!
Два орка явились немедленно.
— Несите ее в лазарет! Быстро! К ней кто-нибудь заходил? — прорычала на них. — Если проворонили, вожак с вас шкуру спустит!
— Не было никого, — переглянулись гиганты.
— Габан, потом разберемся. В лазарет!
Один из стражников подхватил Эйву точно пушинку и понес к Садат.
А когда принесли, повитуха первым делом заглянула девушке в рот, после велела положить несчастную на койку.
— Что с ней? — Фарата подошла к кровати. — Тоже отравили?
— Кто ж знает. Рот чистый, дышит свободно, сердце бьется хоть и медленно, но ровно. Словно спит. Где ты ее нашла?
— В купальной, лежала рядом с купелью. Не могла же она там уснуть?
— Сама не могла, помогли, значит, — задумалась. — Но смысл? Соперниц травят, как правило. Если только сама себя решила…
— Вряд ли. Кархем с ней ласковее любого замура был, у них чувства зародились, то и слепому было бы ясно.
— Тогда остается наблюдать. Не нравится мне бледность ее и тело прохладное. Все же есть много ядов и каждый действует по-своему. Какой-то быстрее убивает, какой-то медленнее. Главное, ее и не отпоить теперь, захлебнется во сне-то.
— Вот кошки облезлые, — процедила со злостью Фарата. — Наверняка эта гнида Альмари постаралась.
— Или другая, — перевела на нее взгляд повитуха. — Налия.
— Ее же саму не так давно отравили.
— Да не травил ее никто, она сама. Наглоталась семян лучника синего.
— Как так? Почему?
— Кархем взялся вызывать ее чуть ли не каждый день, замучил, одним словом. Она и… — махнула рукой. — Но тут вот какое дело, девка из деревни травников, много знает о ядах. Мало ли что ей в голову взбрело.
— А ты знала и не сказала?!
— Не сказала. Она готова была на себя руки наложить. Пожалела девчонку.
— Дожалелась. Учти, Садат, если Эйва умрет, Кархем никого не пощадит.
— Я расправы не боюсь, — печально усмехнулась, — пожила на свете, даже вот, покомандовать целым лазаретом успела. Ты иди лучше, ищи отравительницу, а я попробую придумать что-нибудь.
— Что?! — всплеснула руками.
— Не знаю. Ты это, позови еще Балкара. Помозгуем вдвоем.
— Ладно, — и устремилась обратно в чертоги.
Лекарь пришел в лазарет почти сразу, но даже вдвоем с Садат они ничего толком не придумали. Эйва уснула крепким сном. Ни зловония не помогли ее пробудить, ни холодная вода, ни болевые приемы.
— Что же ей могли такого дать? — рухнула на скамью отчаявшаяся повитуха.
— Если только медвежью дозу сон-травы, — присел рядом Балкар, — но мы можем к людям обратиться. Теперь же мы большие друзья, — скривился.
— Дело говоришь. Тащи лекарей сюда. Учти, Кархем нас всех подвесит вверх ногами, если не сбережем его самку. Ты, как-никак, главный лекарь теперь.
— Ой, видал я этот пост, знаешь где? У тролля в дупле! — набычился, засопел.
— Делать что-то надо, дурак старый. О трольих дуплах потом мечтай, а сейчас поднимай свою задницу и иди за лекарями.
— Понаразвели здесь этих вредителей, — покосился на Эйву, — и носятся с ними. Ладно, пошел я…
— Давай, давай… пень трухлявый, — прошептала чуть слышно.
За ним и Садат покинула лазарет, отправилась она в сад, где цвела Черная Кукушка — трава будоражащая кровь. Кто знает, может хоть это поможет разбудить жену вожака.
Тем временем в зале советов орки громко спорили о надобности поставить людей на место, пока они не успели объединиться с армиями других городов.
— Ваше беспокойство я понимаю, — медленно прохаживался по зале Тарос, — но нам надо дождаться вожака, за ним последнее слово.
— Не торопись с выводами, бэр Тарос, — подал голос Бефтар, — не за вожаком последнее слово, а за нами — за старейшинами кланов. Как мы порешим сегодня, так и будет. Кархем примет наше решение.
— Чего же вы хотите? — развернулся к нему. — Поднять армию и идти на людей? Вот так, вслепую?
— А чего нам ждать? — выступил старейшина клана хеттов. — Драконов все равно нет, опасаться некого.
— Драконов, может, и нет, зато людей много, — Таросу уже не терпелось закончить этот балаган и скорее забрать свою самку. — Вы сейчас очень торопитесь, впадаете в панику, чего делать никак нельзя. Наши следопыты разведают обстановку, за это время к нам должны присоединиться другие кланы, за которыми я отправлял гонцов.
— И дождемся, когда армия людей вырастет вдвое, а то и втрое, — замотал головой Бефтар. — Нет, нельзя ждать. Надо немедленно собирать войско и выступать.
— При всем уважении, — главнокомандующий обдал старейшину взглядом полным презрения, — я не буду этого делать. У нас есть вожак! Кархем привел нас сюда, его умом мы захватили столько земель, его же умом мы стали жить лучше. Да, вы старейшины, вас слушается народ, но испокон веков слово вожака было последним и решающим!
— Он был избран главнокомандующим, — встал Ликарат от гехайнов, — не вожаком. Это потом, когда Кархем показал себя наидостойнейшим, вожаки кланов уступили ему свои места, но старейшины до сих пор не признали его единым лидером по всем известной нам причине. Потому для нас он все еще главнокомандующий войском и обязан подчиняться нам. А ты, бэр Тарос, его сподручный, не более. Перед тобой мы вообще не обязаны отчитываться, даже слушать тебя не должны.
Глава 45
— Я не согласен! — ударил кулаком по столу Бакрит. — Вы позволили Кархему править городом! И он им правит достойно. Потому без него ни о каких походах и речи быть не может! Хотите идти на людей разрозненными кучками? Тогда вы рискуете проиграть!
И поднялась очередная волна споров.
— Старейшины! — прогремел Тарос, заставив всех замолчать. — Мы заседаем тут уже третий час, а так ни к чему и не пришли! А все потому, что нам надо дождаться вожака, после чего собраться снова и наконец-то договориться!
Спустя еще полчаса удалось-таки отправить всех по домам. Как ни крути, а Кархем прав — это не старейшины, это жалкое ослиное стадо. Но теперь пусть он и бодается с этим стадом. Тарос первым делом поспешил на конюшню, где взял лошадь, запряг ее в крытую телегу. Сторонников у Кархема много, справится, а вот ему пора идти своим путем. Однако, когда Тарос дошел до лазарета в надежде забрать Эйву, у входа его встретила Садат.
— В чем дело? — заметил напряженный взгляд повитухи. — Что стряслось?
— Бэр Тарос, у нас беда. Наложница пропала.
— Какая наложница? Куда пропала? — едва зубами не заскрипел.
— Эйва. Её утром принесли без сознания. То ли отравил кто, то ли еще что.
— Так, куда она могла деться, если была без сознания?! — глаза орка мгновенно налились кровью, вена на шее вздулась.
На что старуха развела руками:
— Балкар за лекарями пошел, я — за травами, а когда вернулась, ее уже не было.
— Когда?! — взревел точно дикий зверь.
— Около часа назад. Фарата отправила на поиски стражу.
— Две старые дуры! — и бросился обратно.
А Садат лишь усмехнулась, глядя ему вслед. Еще предстоит обо всем поведать Кархему, вот уж где будет истинная ярость и боль.
— Уверена, что ничего не хочешь мне рассказать? — вышла к ней Фарата. — Как-то слишком спокойно тебе.
— Знала бы, рассказала, — пожала плечами, — а волосы на себе рвать ни к чему, ты вон, за нас обеих хорошо справляешься.