Намес строго-настрого запретил вставать, каждый день лекарь приходил, менял повязки, проверял рану и поил Кархема горькими, но по его словам, полезными травами. Фарата тоже приходила и подолгу сидела около койки, рассказывая все последние новости и получая десятки новых указаний. А когда в лазарет заходил Гешкет, то первым делом Кархем спрашивал об отряде, отправленном к катаганам, однако ответ был из раза в раз один и тот же «не возвращались».
— Приветствую! — поздним вечером Гешкет пришел доложиться о проделанной работе.
Глава 63
— Акрим справился? — кивнул ему Кархем.
— Да. Сейчас старик пишет указы об освобождении пленных, с которыми стража пойдет по домам оруков.
— Несогласных много?
— Достаточно, но мы справимся.
— Главное, старайтесь решать все миром. Предлагайте орукам откупные равные сумме, затраченной на покупку людей. Если уж и тогда откажутся, забирайте силой. Есть вести с запада?
— Есть. И весьма недобрые. Три города объединили армии, там сотни воинов. И готовятся они не защищаться, а нападать.
— Созывай предводителей отрядов, пора, — в этот момент убрал с себя одеяло и сел. — Хватит валяться.
— Торопишься. Намес говорит…
— Да плевать я хотел на то, что он там говорит. Нам надо выиграть время, — с трудом встал с кровати, тотчас поморщившись от боли, — для чего зашлем переговорщиков. То, что Луар жаждет войны, это понятно. У него с нами свои счеты, личные, остальные лишь хотят обезопасить свои земли. А переговоры ненадолго, но оттянут нападение, надеюсь.
Тут и лекарь явился, сразу же попытался уложить вожака обратно, да не вышло. Кархем наотрез отказался. И не без помощи Гешкета вернулся в чертоги.
— Оповести всех, будем держать совет, — опустился в кресло.
До утра они совещались, решали, как будут вести переговоры, на какие уступки готовы пойти в случае согласия со стороны людей, а с восходом отряд отбыл. Теперь оставалось только ждать.
— Не спишь? — Фарата отыскала Кархема в некогда покоях Эйвы.
— Нет, — сидел, прислонившись к спинке кровати.
— Я с дурной вестью.
— Что еще? — приоткрыл глаза.
— Воины, отправленные к катаганам, попали в засаду. Тролли поломали всех, кроме одного.
— Твою ж… — процедил со злостью.
— Но они почти дошли до Гиблых болот, и нашли ночлежку, там были следы четверых. Одни из них принадлежали человеку, женщине, а в самой ночлежке отыскали светлые волосы.
— Значит, я сам отправлюсь к катаганам.
— Тебе нельзя. Это же самоубийство, Кархем. Ранение серьезное.
— Если буду лежать месяц, а то и два, я рискую и её потерять, и войну проиграть.
— Послушай, я всегда была на твоей стороне, остаюсь и по сей день, я обещала твоей матери, что никогда не брошу ее сына, что до последнего вдоха буду помогать ему и оберегать. Потому хочу дать совет, отпусти Эйву. Она совсем юная и вряд ли успела проникнуться к тебе большим чувством, к тому же познала близость с тобой, будучи рабыней. Пусть самка живет своей жизнью.
— Она моя жена, Фарата. Нам суждено было встретиться, суждено было разделить жизнь на двоих.
— Ты сам так решил, когда обменялся с ней кровью. Она даже не поняла, что случилось. Каждый день я видела в ее глазах страх, сомнения, недоверие.
— Вот когда Эйва, глядя мне в глаза, скажет, что я ей не нужен, тогда, может быть, я и соглашусь с тобой. А пока не трать слова.
— Габан. Но без лекаря рядом столь дальний путь ты не сдюжишь.
— Значит, лекарь поедет со мной! — прорычал. — Решено!
Намес, конечно, был категорически против, но кто бы стал его слушать. Пришлось согласиться.
К полудню уже все было готово к отбытию. А идти Кархем намеревался тем же путем, что и разбитый отряд. Тролья тропа в Карстовом лесу считалась одной из самых опасных, но по ней до Гиблых болот получится добраться не за шесть дней, а всего за четыре.
— Я все равно считаю, что ты поступаешь бездумно, — Фарата смотрела на вожака с большой тревогой, — ладно бы еще в здравом теле. Ты с таким усердием шел к победе, мечтал сделать жизнь своего народа лучше. И что же? Ради этой самки готов рискнут всем? Что будет, если ты сгинешь? Кто заменит тебя?
— Гешкет заменит. Он достойный орук и взгляды у нас одни.
— Гешкет?! — вот чего-чего, а такого услышать она никак не ожидала. — Хаваты нуждаются в тебе, Кархем. Гешкет, может, и преданный воин, но он не лидер.
— Поверь, если понадобится, станет лидером не хуже меня. Я понял одно, к величию надо стремиться не в одиночку, иначе велик риск превратиться в хладнокровного убийцу и деспота. Рядом должен быть тот, кто делает тебя лучше. Меня делает лучше она.
Вожак взобрался на коня:
— Следи за порядком, гэл Фарата.
— А ты постарайся остаться в живых, — коснулась его ноги.
Глава 64
И потекло время…
Эйва наконец-то воссоединилась с семьей, матушку чуть удар не хватил, когда она увидела на пороге живую и невредимую дочь, а уж как братья обрадовались, хоть и были еще несмышленышами. Но не только Эйва обрела дом, Фаргар все-таки позволил Радулу остаться, однако предупредил, если еще хоть раз охотник усомнится в своем вожаке, то Гальзар для него закроется навсегда.
Совет старейшин тем же днем выделил орку кусок земли для строительства дома, и закипела работа. Радул с Сакаром таскали кирпичи с Каменного двора, как катаганы назвали здешнюю каменоломню, а Ирхат занималась обустройством их временного жилья — привычного гулума.
— Еще несколько ходок осталось, — Радул опустился на невысокий каменный забор, что тянулся вдоль обрыва — потом пригласим архитектора, он расскажет, что дальше делать.
— Хороший вид открывается отсюда, — Ирхат стояла рядом и смотрела на мерцающее в лучах заходящего солнца озеро, на покачивающиеся на легких волнах лодки с рыбаками внутри.
Земля им досталась недалеко от обрыва, здесь и тише было, и просторнее.
— А главное, колодец рядом, — взял ее за руку, подтянул к себе, — ты рада?
— Да, колодец, это хорошо, — улыбнулась.
— Да я не о колодце сейчас. Ты рада быть со мной?
— Знаешь, мне кажется, я самая счастливая самка на свете, — обняла его за голову.
— А я узнал сегодня, когда состоится ночь Дакены.
— И когда?
— Через три дня.
— Значит, совсем скоро мы станем мужем и женой, — не утерпела, уселась к нему на колени. — Ты ведь будешь ласков со мной в первую ночь? — в этот момент ощутила под собой нечто очень твердое и очень большое.
— Опять испытываешь на прочность? — взял свою самку за косу, потянул назад, чтобы запрокинула голову.
Знала бы она, как тяжело ему дается терпение, как, стиснув зубы, приходится сносить ее близость. Но он так решил! Мать с отцом всегда говорили, если хочешь сделать женщину счастливой, женись на ней по когуму, а как женишься, приведи в дом и сделай там хозяйкой. Что ж, еще немного и все будет именно так. Да и Сакару он должен служить примером.
— Испытываю, — повела пальцами по плечу, потом груди. — И каждый раз остаюсь ни с чем. Твоей силе воли может любой позавидовать. А может, я просто не очень-то тебе и нравлюсь как женщина? — принялась покачивать бедрами, задевая его ширинку. Когда же заглянула Радулу в глаза, то увидела взгляд зверя, готового вот-вот наброситься.
— Ирхат, — прорычал, — я ведь как лучше хочу, а ты…
— Сколько, говоришь, ходок там осталось? Две? — резко вскочила. — Так, до захода разок еще успеете сходить. А я пойду, ужин приготовлю.
И убежала. Вот ведь хитрая лисица, издевается! Ну, ничего, в первую ночь он ей устроит трепку, если доживет до этой самой ночи и не сдохнет от постоянного желания. А Ирхат зашла в гулум, прижалась спиной к столбу. Радул ее хочет! Сильно хочет! Но сейчас вовсе не это заставило сердце колотиться как сумасшедшее, она осознала нечто очень важное — что любит его, любит до дрожи в коленях, до щемящей боли в груди. Ибо от одной только мысли, что Радул может отказаться от нее, хочется реветь раненым зверем.
Вдруг со стороны улицы донеслись звуки шагов, по которым орчанка сразу узнала незваного гостя и поспешила выйти:
— Тебе чего? — посмотрела на брата с опаской. Последнее время если он и приходил, то обязательно что-нибудь требовал или угрожал.
— Просьба есть.
— Опять? Что на этот раз? Учти, пугать меня больше нечем и некем, Мабарата тут нет.
— Не собираюсь я тебя пугать. И к Мабарату не повел бы.
— Так, зачем пришел?
— Всё за тем же. Помоги с ней встретиться. Родня Эйву от себя ни на шаг не отпускает, а Фаргар явно что-то задумал, у ее дома выставил круглосуточную охрану.
— А не думал, что он просто хочет обезопасить девчонку? Эйва и так настрадалась от вас, дайте ей пожить спокойно.
— Я ей не угроза.
— Если по сердцу, брат, то я тебе не верю. И против Фаргара ни за что не пойду. Хочешь видеть её, сам ищи возможность, а меня больше не втягивай.
— Габан, сестра — усмехнулся.
— Не надо, Тарос. Не дави на наши кровные узы, не поможет.
Так ничего и не добившись, Тарос ушел. А вот Ирхат забеспокоилась, знала она своего брата, хорошо знала. Он на грани. Но помогать ему, значит, идти против своей совести, против Радула, против Фаргара.
Тарос меж тем вернулся в гулум предназначенный для гостей. Остаться ему здесь вряд ли позволят. Как бы ни старался, а доверия не вызвал. Выходит, в любой момент на пороге может появиться стража и всё. Об Эйве придется забыть. Зря он решил идти сюда, зря не забрал Эйву, пока были в лесу. Но ничего, пока не выгнали, шанс еще есть. Надо всего-то выгадать момент, больше благородничать он не будет.
Эйва в это время сидела с матушкой за столом, братьев давно как спать уложили, отец отправился на задний двор за дровами, и в доме воцарилась тишина, нарушаемая терском поленьев в печке.
— Родная, почему ты молчишь? — уже который день мать пыталась разговорить дочь, узнать, как она жила, будучи в плену, но та каждый раз уходила от разговора. — Может, осуждения боишься? Так ты знай, мы ни за что не осудим.