— Что было, то было, мам. Зачем это ворошить?
— Да потому что на тебе лица нет. И вожак стражу поставил у ворот, неспроста же это.
— Точно не будете осуждать? — печально улыбнулась.
— Мирида тому свидетельница, — подсела к дочери поближе.
— Ладно. Но прошу, папе ничего не говори. Ему слышать будет тяжелее, чем тебе.
— Хорошо, слово даю, не расскажу.
— Когда меня поймали, то сразу отправили в правительственные чертоги. В гарем к вожаку хаватов.
Услышав это, мать закрыла глаза, а по щекам сейчас же слезы поползли:
— Ты была его наложницей, да?
— Нет. Кархем взял меня в жены.
— Этот изувер и в жены? — распахнула глаза.
На что она кивнула:
— Да. Сказал, что любит, что никогда от себя не отпустит. А я, мам, полюбила в ответ.
— Ах, вот в чем дело. И он тебя не обижал?
— Нет. И как бы я ни уговаривала себя, — не сдержала слез, — не могу выбросить его из сердца. Мне плохо без него. Возможно, я бестолковая самка, которая доверилась чудовищу, но …
— Иди сюда, — скорее обняла ее, — поплачь, моя хорошая, поплачь. Ты такая у меня еще маленькая, немудрено, что влюбилась в этого зверя. Здесь вон, все молодые девчонки заглядываются на орков, они же больше наших мужчин, сильнее, настырнее. Старейшины поговаривают, что лет эдак через семьдесят кровь людей и орков окончательно перемешается.
— Что мне делать, а? С каждым днем становится тяжелее.
— Время, только время тебе поможет. А мы будем рядом, поддержим.
— Спасибо, — крепко-крепко прижалась к матери. — Но я все равно его жду. И буду ждать.
Глава 65
Наутро Эйва проснулась с жуткой головной болью, шутка ли, всю ночь проревела в подушку. Казалось бы, она вернулась в семью, с родными все хорошо, но на душе так тошно, как еще никогда не было. Еще этот караул у калитки, от которого чувство тревоги с каждым днем только растет, будто вот-вот должно случиться что-то ужасное.
— Мам, — помогла матери вымыть посуду после обеда, — я до рынка прогуляюсь. К отцу наведаюсь.
— Так, давай вместе. Мне только платье сменить.
— Нет-нет, я бы одна. Не маленькая, не потеряюсь.
— Дочка, тут такое дело. Тайли три дня назад заходила, просила везде тебя сопровождать.
— К чему такие меры?
— Беспокоится она. Сказала, один из орков, с которыми ты прибыла, виды на тебя имеет.
— Ах, Тарос, — закивала, — но здесь не его территория, хозяйничать не станет. Так что, не стоит его опасаться.
— Эйва, я очень за тебя переживаю и очень боюсь снова потерять.
— Ну, не вечно же мне под присмотром ходить. Тем более рынок совсем близко.
Скрепя сердце, но Лемая отпустила дочь, чему Эйва была несказанно рада. Хотелось ей побыть одной. И пока шла, вспоминала жизнь в чертогах. Как там сейчас Макора, как Риа, остальные девчонки? Все ли у них нормально? За мыслями не заметила, как прошла весь рынок, очнулась, когда впереди показалась центральная площадь с высоченными столбами, вбитыми в землю. Там сейчас резвилась детвора, прогуливались парочки, среди которых были и орки, и люди. Вдруг Эйва заметила Ирхат, та шла с корзиной в руках, набитой провизией. Орчанка тоже ее заметила, сразу остановилась.
— Привет, — подошла к ней.
— Ну, привет, — улыбнулась, блеснув клыками, — как ты?
— Хорошо. А ты? Слышала, бэр Фаргар разрешил вам остаться.
— Да, хвала предкам. Мне здесь очень нравится. Никто не посмотреть косо, слова дурного не сказать, мужчины не приставать, можно свободно одной ходить. Бэр Фаргар достойный орук, у него везде порядок, все по когуму.
— Рада за тебя. За вас с Радулом. Свадьба-то скоро?
— Слушать, а идти ко мне? Я тебя угостить, заодно и поболтать. Да и Сакар без конца о тебе спрашивать.
— А пойдем.
По дороге Ирхат все рассказывала и рассказывала обо всем, что успела узнать. Особенно о здешних традициях.
— Ты знать, тут принято перед свадьбой спускаться в особые пещеры для омовения. А еще самой себе шить свадебное платье. Но это все после ночи выбора.
Уже в гулуме, уютом и чистотой которого Эйва искренне восхитилась, Ирхат продолжила делиться тем, что произвело на нее особое впечатление. Как оказалось, впечатления там были ото всего подряд. Ну, хоть она счастлива, уже отрадно.
— Я ведь наконец-то себя женщиной почувствовать, — и печально улыбнулась, — желанной. И мы с Радулом все делать вместе. Он воду таскать, я вещи стирать, он добычу нести, я готовить. Разве что не разрешать мне с домом помогать. Нельзя тяжести поднимать.
— Орук он у тебя очень хороший, надежный. А Тарос вам помогает?
— Нет. Я его редко теперь видеть. Мы с ним потерять связь, да и быть ли она когда-то. И мой тебе совет, остерегаться его. Тарос способен на крайность. Даже бэр Фаргар ему не доверять.
Тут в гулум пожаловали Сакар с Радулом, и остаток дня все четверо провели за жареной дичью, ягодным отваром и разговорами о пережитых событиях на болотах, все-таки встреча с нуррами всем запомнилась на долгие годы. А с наступлением сумерек Сакар вызвался проводить Эйву до дома. Однако не успели они и нескольких метров пройти, как на пути возник Тарос.
— Доброго вечера, — поравнялся с ними. — Эйва, — улыбнулся. — Смотреть, ты без охраны не ходить.
— И тебе доброго вечера, — накинула на плечи палантин, все-таки с заходом солнца на плато и ветер поднимается, и воздух становится холоднее.
— Я могу с тобой поговорить? С глазу на глаз?
— Не можешь, — вступил Сакар, за что словил гневный взгляд Тароса, — она идет домой.
— Я много времени не отнять, — снова посмотрел на нее.
— Ладно.
— Ты уверена? — Сакар никак не хотел оставлять ее наедине с этим самодуром.
— Уверена.
— Ладно, я тут рядом быть, — и отошел в сторону.
Эйва с Тросом меж тем подошли к забору, за которым начинался обрыв.
— Слушаю тебя, — ощутила лицом капельки воды, что нес ветер с озера.
— Эйва, я любить тебя. И обещать сделать все, чтобы ты ни в чем не нуждаться. Да, я не Кархем, не вожак, я не стремиться к власти. Мне всего-то нужна ты. Только ты. Прошу, подумать над моими словами. Скоро ночь Дакены и я ждать тебя среди невест.
— Тарос, я…
— Не отвечать сейчас, не надо, — после чего обнял Эйву за плечи, припал своим лбом к ее, вдохнул любимый аромат, — хороших снов.
Но сразу отпустить не смог, так и стоял, ощущая тепло, слушая ее частое дыхание. Без этой женщины и смысла-то больше не будет. Или она, или уже никто и никогда.
— Прошу тебя, отпусти, — накрыла его руки своими, — мне пора домой.
— Эйва, — закачал головой, — мы с тобой встретиться не просто так, нам суждено быть вместе.
— Я всего лишь уронила хлеб на лавку, — печально улыбнулась, — и очень испугалась, что ты меня накажешь. Это не судьба, Тарос, это случайность.
— А я верить, что судьба.
— Ты только душу себе рвешь, да и мне заодно. Не надо.
— Если бы он хотеть тебя вернуть, то прийти бы уже давно. Но его нет.
— Сердцу не прикажешь.
— Значит, ты меня понимать, — и отпустил ее.
По дороге обратно Эйва и словом не обмолвилась, разве что поблагодарила Сакара перед самой дверью за то, что проводил. А когда зашла в дом, то чуть не задохнулась от резкой боли, сковавшей поясницу. Матушка как увидела побледневшую дочь, так сразу подбежала, подхватила под руку.
Глава 66
— Что с тобой? — подвела несчастную к тахте, помогла сесть. — Где болит?
— Поясница. Вдруг ни с того ни с сего, — с трудом выдохнула. — Застудила видимо. Ветра здесь уж очень рьяные.
— Вот ведь. Завтра дойду до местного лекаря, попрошу мазей для растирания. У твоего отца две недели назад так спину прихватило, с кровати встать не мог, а мазь его за три дня на ноги поставила. К здешнему климату еще привыкнуть надо. То пекло, ни ветерка, то как задует, закрутит.
— Видимо и меня продуло.
— Ложись скорей, сейчас шерстяной пояс принесу.
Вся ночь прошла в муках, Эйва и так улечься пыталась, и сяк. Заснула только под утро, и сейчас же сон приснился, будто идет по краю обрыва, а за спиной крылья шелестят, огромные такие — драконьи. Но взлететь не успела, проснулась от громких разговоров. В гости Тайли пожаловала:
— Здравствуй, — подошла к кровати, — госпожа Лемая сказала, ты захворала. А я вот пришла, хотела тебя на праздник пригласить. Мне тут нашептали, ты петь умеешь, думала, споешь нам.
— Я бы с радостью, но…
— Знаешь, давай-ка я повитуху позову. Пусть посмотрит тебя.
— Повитуху? Зачем? У меня поясница болит, скорее всего, застудила.
— У меня так же болела, когда я Фелином забеременела. Тоже думали, застудила, а оказалось не совсем. Или вы с Кархемом не спали вместе?
— Спали, — и покраснела до кончиков ушей.
— До конца спали?
— Было пару раз.
— Ясно. Жди повитуху.
Через полчаса в дом купца пожаловали две орчанки. Одна в возрасте, вторая молодая.
— Доброго дня, девочка, — старуха села на стул, любезно предоставленный матушкой, — меня Магурой зовут, а эта помощница моя — Ранета. Гэл Тайли попросила тебя посмотреть.
— Вдвоем смотреть будете? — инстинктивно натянула на себя одеяло. Воспоминания об осмотре Садат были еще свежи.
— Нет, только я, — усмехнулась, — Ранета помогает мне и учится заодно. Ей я доверяю уже пузатых. А с ранними пташками сама занимаюсь. Не бойся, больно не сделаю.
— Ну, ладно.
И пока орчанки мыли руки, переговаривались на своем языке, Эйва все сильнее нервничала. Неужели забеременела? Но когда? Тут вспомнила кухню в чертогах, стол и Кархема, который не смог сдержаться. Случилось это недель пять назад.
— Ну, давай, — вернулась Магура, — задирай подол, ноги в стороны и думай о прекрасном.
Эйва выполнила требования, только вот думать о прекрасном никак не выходило. Одно радовало, повитуха действительно смотрела очень бережно, а вот когда нажала справа чуть ниже пупка, поясницу как прострелило, то же самое случилось и слева.