В один прекрасный день резвящийся амур, пролетающий по владениям неумолимой Ла Маркетти, выпустил две стрелы. Одна из них поразила мое сердце, а другая — сердце шестнадцатилетнего обладателя белого «фольксвагена».
Скоро мой дружок стал любимцем в нашем доме. Он переходил с моих колен на колени бабушки Натики, а потом перекочевывал в материнские объятия Феи. Мои дамы обожали этого очаровательного разгильдяя. Он был прирожденным дамским угодником.
Уходя из моей комнаты, Хосе Рамон выключал свет и плотно закрывал за собой дверь, оставляя меня в ублаженном, но все еще девственном состоянии.
Наше общение в спальне всегда начиналось невинно: я ложилась на кровать и накрывалась простыней, а Хосе скромно присаживался на край постели. Через некоторое, весьма непродолжительное, время левая рука Хосе осторожно прокрадывалась под простыню и начинала медленно, очень медленно обследовать мое тело… Сантиметр за сантиметром… Прикосновения были легкими, дразнящими. Мало-помалу под простыней вместе с левой рукой Хосе оказывалась его голова и большая часть туловища. А на помощь чутким пальцам приходил горячий трепетный язык. Он кропотливо изучал мое податливое тело. И вдруг раздавался голос Лалы, разбуженной собственным храпом:
— Хосе Рамон, ты еще здесь?
— Я уже ухожу, бабуля!
И бабушка Натика вновь засыпала, видя во сне свое любимое манговое дерево или горшочки с рассадой.
Хосе Рамон тихонько выскальзывал из моей комнаты, оставляя меня обессиленной и сочащейся среди измятых, но не запятнанных простыней. Мой нежно любимый мужчина тихонько, чтобы не потревожить сонное царство фей, выходил из дома и шел туда, где можно было продолжить более глубокие исследования в области женских прелестей. Таких мест в Гаване было более чем достаточно, но его излюбленным местом, его королевством был отель «Habana Libre». Здесь он попадал в сладкие объятия какой-нибудь ночной пташки и давал волю своему неудовлетворенному желанию.
В отношениях со мной мой нежный дружок сохранял некоторую дистанцию. Он каждый раз сводил меня с ума своими ласками, но при этом я все еще оставалась девственницей. Правда, ненадолго.
Хосе Рамон обладал удивительной способностью обзаводиться друзьями. С неменьшим успехом он создавал себе множество проблем. Однажды ему пришла в голову сумасбродная идея пострелять из кольта. Вероятно, потертых джинсов, замшевых сапог и белого «фольксвагена» ему показалось недостаточно, чтобы чувствовать себя настоящим мужчиной. Он пустил в ход весь свой пыл и напористость и сумел добыть кольт сорок пятого калибра. Правда, этим оружием ему дали попользоваться всего лишь на несколько дней, но их оказалось вполне достаточно, чтобы Хосе Рамон угодил в тюрьму предварительного заключения. Около десяти часов вечера у входа в полинезийский ресторан мой дружок достал кольт и, словно герой американского вестерна, несколько раз выстрелил прямо перед ногами у двух мужчин, которые посмели вслух восхищаться моими ногами и аппетитными округлостями мамы, пока он оплачивал счет за коктейли и жареного цыпленка. Он, конечно же, произвел сильное впечатление на присутствующих. Мы с мамой отправились выручать своего обожаемого хулигана. Тюрьма предварительного заключения, куда угодил Хосе Рамон, находилась в китайском квартале старого города. Всю ночь мы провели там. Благодаря респектабельному виду мамы и ее партийному билету нам разрешили спать в патрульной машине перед мрачным зданием тюрьмы.
Мама устроилась на заднем сиденье, коротковатом для ее длинных ног. Но моя Фея не растерялась: она высунула ноги в окно, и утром жители китайского квартала имели шикарную возможность любоваться красивыми женскими ногами в старых туфлях эпохи нашей шпионской деятельности во Франции.
Прошло уже больше десяти лет с тех пор, как Фидель победно вошел в Гавану и в течение девяти часов объяснял кубинцам, каким образом следовало проводить реорганизацию действующей армии и армии мятежников, спустившихся с гор вместе с Фиделем. Когда он произносил свою речь, на плечи ему сели белые голубки. А на шее у победителя висел амулет, подаренный бабушкой Домингой.
Мне было шестнадцать лет. Меня пригласили на вечер, посвященный юбилею Министерства Вооруженных Сил и Министерства Внутренних Дел. Торжество проходило в зале рабочего кружка имени Патриса Лумумбы. Начались танцы, поэтому шум стоял невообразимый. Вдруг мой взгляд упал на высокого брюнета с горькой складкой у рта и мягкой кошачьей походкой.
Я всегда страдала и продолжаю страдать своеобразным эстетическим дальтонизмом. Я разделяю людей на красивых и некрасивых не по общепринятым меркам. Все дело решает мой третий глаз, или мой внутренний голос, называйте это, как хотите.
Я уставилась на Йойи, не в силах оторвать от него взгляд. Нас познакомили. Все шло прекрасно. В этот вечер я позволила Йойи отвезти меня домой на его раскапризничавшемся «шевроле». Эту машину мой будущий муж получил для того, чтобы иметь возможность более успешно выполнять возложенные на него задания. Кроме того, «шевроле» помогал ему вовремя являться на тренировки по карате.
Сидя в служебной машине, я чувствовала себя Золушкой, возвращающейся с бала. Мой сказочный принц был вдвое старше меня.
Он стал тайно посылать мне свои поэмы. Затем мы начали, тоже тайно, встречаться с ним в свободные дневные часы. Но нет ничего тайного, что не стало бы на нашем острове явным. И вскоре все знали о нашей связи. В результате я распрощалась со своим дружком Хосе Рамоном, который со времен стрельбы в ресторане все еще находился под домашним арестом. А Йойи, женатый на чернокожей кубинке, лучшей певице острова, вынужден был собрать в чемоданы свою одежду, обувь, бумаги и сдаться на милость своих друзей, у которых он ночевал.
Друзья Йойи были его главным достоянием. Они очень нравились маме и бабушке. Все они были очаровательны, у всех у них водились деньги. Рестораны и кабаре в конце недели, дома на берегу моря, шале в горах, рыбалка, путешествия — все это было доступно друзьям Йойи. Они принадлежали волшебному миру кубинской военной элиты. Это был цвет общества в номенклатурной униформе.
Благодаря друзьям Йойи моя бабушка Натика вновь почувствовала себя счастливой женщиной. Они приносили в дом продукты, уже давно ставшие большой редкостью, и Лала воскрешала в своей памяти старые кулинарные рецепты. Она угощала нас лангустом под горьким шоколадным соусом и воздушным суфле.
Вкушая изысканные блюда, приготовленные по рецептам Лалы Натики, мы достигали наибольшей высоты гастрономического наслаждения.
Появление в нашем доме людей в военной форме устранило многие проблемы в повседневной жизни мамы. Теперь ей не нужно было думать про спущенное колесо или сбитое зажигание, про потекший радиатор или севший аккумулятор.
Было похоже на то, что Фортуна вновь повернулась к нам лицом.
Благодаря Пепе Арбантесу, только что назначенному министром внутренних дел, Франко Ле Гались-ену, начальнику полицейского управления, близнецам Патрисио и Тони де ла Гуардиа из войск специального назначения и их командиру Паскуалито все наши проблемы были решены.
Мы обедали с Патрисио и Тони в «Орленке», ресторане отеля «Ривьера».
— Что такое войска специального назначения?
— Это элитные войска, предназначенные для выполнения особых заданий в военной обстановке. Они принимают участие в операциях захвата.
— Захвата? Какого захвата? Разве Куба собирается на кого-то нападать? Разве наша страна не проводит миролюбивую политику? Разве мы не защищаем право каждого народа на самоопределение? Разве мы не выступаем за невмешательство империалистических держав во внутренние дела других стран?
Я могла бы говорить лозунгами еще очень долго. У меня была возможность выучить наизусть многие из них. Вдруг я почувствовала удар локтем в бок. Это моя мама пыталась урезонить меня таким грубым способом. Увлекшись своей речью, я не заметила перемен, происшедших вокруг меня. После ощутимого маминого удара я обратила внимание на изменившийся цвет лица Йойи. Оно стало мертвенно-бледным. Затем я, почуяв какой-то подвох, перевела взгляд на близнецов. Они смотрели на меня так, как будто я только что упала с Марса. Нет, я была вовсе не марсианка. Просто иногда я любила покопаться в дерьме в целях исследования его состава.
После этого незабываемого похода в ресторан близнецы предпочитали не обсуждать при мне свои секретные дела.
Многие из друзей Йойи сопровождали Фиделя во время его поездки в Чили, где кубинский руководитель проводил широкомасштабную кампанию в поддержку чилийского президента Сальвадора Альенде. Эта кампания стоила Арбантесу нарушения сердечной деятельности. Это произошло после «пробежек», во время которых ему нельзя было отставать от «джипа» Команданте. «Пробежки» проходили в течение целого месяца и являлись частью операции «Сальвадор», которая едва не унесла жизни близнецов Патрисио и Тони.
После проведенной Фиделем кампании отношения с чилийским руководством стали развиваться очень интенсивно.
Тати, дочь Альенде, вышла замуж за офицера кубинской службы Госбезопасности. Это было предусмотрено специально разработанным планом. Правда, бедняга Луи упорно не хотел разводиться со своей кубинской женой, но, в конце концов, покорился, ведь государственные интересы для кубинского патриота превыше всего.
Кроме этого, была одержана еще одна немалая победа. Одного из близнецов, Тони, Сальвадор Альенде назначил главным координатором ГДП — Группы друзей президента, его личного эскорта. Это назначение произошло не без влияния некоего Эль Гуатона (Пузатого), чилийского агента, прошедшего подготовку на Кубе.
После месячного путешествия Фиделя в Чили, ежедневно освещаемого кубинской прессой, а также радио и телевидением, командировки в эту латиноамериканскую страну стали делом обычным для друзей Йойи.
Однажды к нам в гости пришли жены Тони и Патрисио. Оба близнеца находились в это время на территории дружественного Чили. Мы все сидели в саду за железным столом, дегустируя очередной кулинарный шедевр Лалы Натики.