«Мадам, если у вашей дочери наблюдается тенденция потери аппетита и, как следствие, сильное похудение, значит, она страдает нервной анорексией. Чаще всего причиной этого заболевания является особый тип отношений с матерью, сложившийся в детстве».
— Мама, ты не виновата. С этим можно жить. От этого не умирают. Не переживай.
— Может быть, ты и права. А почему все время, когда ты слушала меня, у тебя голова была поднята, как у курицы? Ты всегда так держишь голову? Никогда не опираешься на что-нибудь?
— Не знаю… Я от этого не устаю.
Но это почему-то очень насторожило маму, и она с озабоченным видом ушла в дом. Через некоторое время она вернулась с книгой по психиатрии:
«Если человек долго держит голову прямо, не испытывая при этом усталости, перед нами больной, страдающий так называемой „психологической свинкой“, характерной Для некоторых видов паранойи».
Я молча слушала маму и ждала ее выводов. Вывод был такой:
— Во всяком случае, Алина, если ты хочешь, чтобы Гондурас продолжал жить в нашем доме, ты должна выйти за него замуж. Я не потерплю в своем доме сожительства.
И она ушла. После ее заявления моя голова надолго поникла. Но за этой историей с сожительством крылось совсем другое. Незадолго до этого члены Комитета Защиты Революции (КЗР) пришли к нам и попросили показать им документ, в который были вписаны все жильцы дома. Затем они потребовали трудовую книжку и карточку «того товарища, который живет в этом доме, товарищ». Речь шла о карточках, выдаваемых кубинцам Лабораторией контроля за снабжением и отделом Министерства внутренней торговли, который регулирует и контролирует распределение нормированных продуктов. Визит членов КЗР закончился небольшим напоминанием о правилах поведения на острове Куба: «Вы же знаете, что нельзя, чтобы в доме жил новый человек, если об этом не поставлен в известность КЗР».
Гондурас покорил Натику с гораздо большей легкостью, чем Йойи. Разумеется, важную роль в этом сыграло отсутствие негритянки в его ближайшем окружении. Но не меньшее значение имели продукты, поставляемые Гондурасом в наш дом в огромном количестве, а также глыбы миндального льда. Все это мой любимый приносил из офицерских столовых войск специального назначения.
Самым забавным было то, что он привел вслед за собой тех же самых людей, которые приходили к нам в дом вместе с Йойи. Это были близнецы, которые покровительствовали его карьере. Он стал третьим сыном для родителей Тони и Патрисио, милых стариков, которых звали Мими и Попин.
Фиделю так понравился мой новый необъявленный муж, что он пригласил нас встретить Новый год у Абрантеса.
После этого удачного вечера Абрантес сделал Гондураса своим помощником и личным водителем.
Я поступила на медицинский факультет. Все шло прекрасно, как вдруг началась война в Анголе, которая погрузила остров в истерическую воинственную горячку.
Первыми опустевшими кварталами в Гаване были черные кварталы. Они не изменились за годы Революции: Ла Дионисиа, Эль Пало Кагао (Палка, измазанная дерьмом), Йега э Пон (Приди и поставь). Первые батальоны, которые Куба отправила в Анголу, состояли из черных. От этого сильно и нехорошо попахивало презрением.
То, что происходило в стране, не просто озадачило меня, но ввергло в пучину сомнений. Я упорно хотела услышать связное и доходчивое объяснение относительно резкой перемены политики острова. Почему миролюбивая Куба, всегда ратующая за самоопределение народов и принцип невмешательства, вдруг превратилась в империалистическое государство? Почему она отправляет свои войска в чужую страну? О каком невмешательстве можно было вести речь после этого святотатства?
Но к кому я могла обратиться с этим вопросом? Я слишком хорошо запомнила реакцию Йойи и близнецов на мой вопрос о войсках специального назначения. Мне не хотелось, чтобы на меня опять смотрели, как на инопланетянку. В конце концов я решила, что есть единственное место на Кубе, где я могу услышать ответ на свой вопрос.
И я отправилась во дворец Фиделя. Я обосновалась в приемной, твердо решив для себя, что именно сегодня и именно здесь я получу ответ на свой нелегкий вопрос. Мне не пришлось долго ждать. Войдя в кабинет Фиделя, я увидела, что он стоит перед картой, утыканной иголками.
Он разворачивал свои войска. Наконец-то для него нашлась настоящая война! Ему наскучили эти второстепенные стычки в Сирии, Алжире, Намибии, Афганистане и Латинской Америке. Он как раз освобождался от сильного покровительства русских, приобретая все большую самостоятельность.
Фидель стоял перед картой, весь в пылу предстоящих сражений. Он даже не услышал моего вопроса. Я спросила у него, почему он лишил Кубу армии и оружия, зная, что наша страна находится под постоянной угрозой вторжения янки.
Я вышла из дворца с горьким убеждением, что меня Долгое время дурачили. И еще я подумала, что ввязав Кубу в войну в Анголе, Фидель тем самым оказал неоценимую услугу янки, находящимся всего лишь в девяноста милях от нашего острова. Имея под боком воинственного Фиделя, американская армия жующих жвачку блондинов, пребывающая в безделии со времен войны Вьетнама и Кореи, не осталась бы теперь без куска хлеба.
Мои друзья, оставшиеся в живых после чилийских событий, отправились в Анголу вслед за батальонами черных. Для того и были предназначены десантные войска. Целая армия кубинских солдат оказалась на черном континенте.
А я продолжала утверждать, что нельзя защищать коммунизм, вступая в противоречие с коммунистическими принципами. Это было просто нелогично.
Я ополчилась на Гондураса:
— Ты ведь не поедешь туда? Ведь не поедешь, Гондурас? Ты же не захочешь убивать людей? Ты должен отказаться от этой войны! Ты же знаешь, что такое быть сиротой! Разве тебе хочется осиротить других детей?
— Да ты с ума сошла, моя старушка! Ты хочешь, чтобы меня считали трусом и пальцем на меня показывали? Как я могу отказаться? Ты просто сама не знаешь, что говоришь… И потом, дело нашей Революции…
— Только уж хотя бы ты не говорил мне, что отправляешься в Анголу защищать Революцию! Насколько мне известно, Революция — не в Анголе, а здесь, на Кубе! Вот и защищай ее в своей стране!
Мои последние иллюзии рассеялись, и я, наконец-то, раскрыла глаза.
В последнее время моя жизнь превратилась в цепь меняющихся, как в калейдоскопе, развлечений — рыбалка, отдых на берегу моря или в горах в швейцарском домике, ужин в ресторане, праздничный обед с друзьями, развлекательные поездки… А кроме того, тряпки, побрякушки… Все это было, конечно же, весьма приятно, но я не желала идти на сделку с совестью и торговать своими принципами.
— Почему вы называете себя солдатами? Какие же вы солдаты? Вы — наемники! Самые обыкновенные наемники!
Мой любимый в задумчивости поскреб себе затылок и через некоторое время ответил на мое обвинение:
— Мне, конечно, не стоило бы тебе этого говорить… Но я очень хорошо тебя понимаю. Алина, вся проблема состоит в том, что для такой мелкой сошки, как я, очень опасно думать. Думают те, кому это можно. А я уже давно просто никто.
Он меня многому научил, мой многострадальный индиец. Когда под неодолимым напором ежедневной серости вдруг отступало романтическое настроение и чувства теряли свою свежесть, он говорил мне: «Никогда не бросай меня. Любовь понемногу образует свои собственные потребности».
Я ответила своему мудрому индийцу:
— Не волнуйся. Может быть, я когда-нибудь научусь жить с двумя правдами.
Несмотря на то что многие из воевавших в Анголе внешне совсем не похожи на наемников, они тем не менее ими были. Этих кубинских солдат нанял Агостиньо Нето. Он оплатил все, вплоть до стоянки в портах кубинских кораблей.
После этой страницы в истории Кубы к нам стали относиться презрительнее. Было впечатление, что остров несколько излишне обнажился перед миром. Ангольские события принесли во многие семьи Кубы печальные известия. Остров был в скорби.
Абрантес, находящийся в то время на посту министра внутренних дел, был направлен в Анголу с проверкой боевого состояния войск. У меня было предчувствие, что если Гондурас поедет вместе с Абрантесом, то он вряд ли вернется назад вместе с ним. Было логично предположить, что на Гондураса обрушится мощный шквал вопросов со стороны друзей и товарищей по оружию. Ведь в плане сплетен и злобы казармы ни в чем не уступают борделям.
Поскольку мои яичники отказались нормально работать, желудок и кишечник тоже бастовали, а другие внутренности под руководством мятежной нервной системы тоже вели себя неподобающим образом, мой муж опасался оставлять меня одну. К тому же он боялся, что его больная птица умрет от истощения, оставшись без его забот и без полупережеванной пищи, которую он заботливо вкладывал ей в клюв. Поэтому Гондурас убедил Абрантеса в том, чтобы тот устроил меня в одну из лучших клиник Гаваны для того, чтобы я смогла подлечиться. Предполагалось, что я пробуду там до их возвращения из Анголы.
Так я оказалась в клинике, которая называлась Хирургическое отделение министерства внутренних дел. Здесь лечились члены политбюро и их семьи.
Через три недели Абрантес вернулся из своего турне. Он приехал ко мне в госпиталь прямо из аэропорта, чтобы сообщить неприятную новость. Гондурас вынужден был остаться в Анголе, потому что поползли нехорошие слухи о нем. Его товарищи говорили между собой, что Гондурас бросает их, что здесь все рискуют своими жизнями, а он отсиживается дома, потому что женат на дочери Команданте.
— Выходит, он расплачивается за мои грехи.
— Тебе будут регулярно передавать его жалованье и письма от него. Он дал письменное согласие в том, что ты имеешь право получать его деньги. И еще. Он попросил, чтобы я заботился о тебе…
В тот же вечер я вернулась из клиники домой.
Письма из Анголы очень тревожили меня:
«Теперь я в разведывательном взводе представь вчера я пробыл более шести часов под обстрелом, но стреляли наши, а не противник так бывает когда идешь в разведку, но со мной ничего страшного не случилось, а потом мы пошли осмотреть хижину недалеко от нас там какой-то зверек упал в котел здесь едят такие штуки с гнилой малангой я не знаю как это у них называется, а этот зверек похож на большую ящерицу разноцветный с вывернутыми ногами и он высовывает свой дьявольский язык и это самое уродливое животное которое мне пришлось увидеть в своей жизни Когда заняли хижину или правильней землянку дом вырытый в земле без окон с соломенной крышей люди были уже отравл