Если объективно рассматривать ход Второй мировой войны с немецкой точки зрения, то неоднократно напрашивается вывод, что превентивная война против Советской России — «превентивный» следует понимать в самом широком смысле этого слова — явилась решительным поворотом к урону для Германии. В этой связи возникает вопрос, что побудило Гитлера сознательно развязать войну на два фронта. Разве не он обвинял кайзеровское правительство Германии в том, что оно не смогло избежать войны на два фронта в Первой мировой войне? Гитлер сам еще раз повторил это в своих последних диктовках[334]:
«Я неизменно придерживался мнения, что Германия ни в коем случае не должна воевать на два фронта, и никто не вправе сомневаться в том, что я больше, чем кто-либо другой, занимался изучением и обдумыванием опыта Наполеона в России».
Тем не менее, продолжает он, существовал целый ряд причин, делавших нападение на Россию неизбежным: советский шантаж, позарез необходимое сырье, идеологический контраст и советские приготовления к агрессии. Это звучит уж очень похоже на «оправдание».
Наиболее убедительно теории о мотивах важных решений поддерживаются, прежде всего, «фактами». Конечно, «факты» в отношении побудительных причин поддаются интерпретации. Необходимо поэтому проверить, согласуются ли они или противоречат уже выдвинутым теориям. Современная историческая наука предлагает красочный букет объяснений и мотивов решения Гитлера напасть на Советский Союз. Частично они противоречат друг другу. Моей задачей здесь не может явиться полный обзор состояния исследований по вопросу о мотивах Гитлера начать войну с Россией. Я кратко затрону популярные теории и изложу затем свою точку зрения, сложившуюся у меня, прежде всего, на основе личной информации из родительского дома, а также по имеющимся в распоряжении документам. Наконец, я кратко опишу мой опыт в качестве «заурядного офицерика» на «бескрайних просторах России».
Если мы отвлечемся от клеветнических тезисов пропаганды военного времени, которые, однако, вновь и вновь приводятся как раз немецкими «историками», таких, как упоение войной, жажда власти, мания величия и т. д., нам придется иметь дело со следующими возможными мотивами упреждающего удара Гитлера против Советского Союза, их мы должны проверить на убедительность.
Начнем с давно известного и пользующегося популярностью аргумента: Гитлер хотел на деле осуществить изложенный уже в книге «Майн кампф» тезис о приобретении «жизненного пространства», необходимого в его глазах для дальнейшего развития немецкого народа. «Тезис о жизненном пространстве» является, вероятно, наиболее распространенным и привычно принимаемым на веру обоснованием нападения Гитлера на Советский Союз. И в самом деле, в своей книге 1924–1925 годов он решительно разделяет это положение. Он говорит о «земельной политике» в отличие от «коммерческой и колониальной политики» и т. д. Довольно откровенно он отстаивает мнение, что Германский рейх должен искать необходимое «жизненное пространство» «на востоке», тем самым, в конечном итоге, за счет России.
На первый взгляд и при поверхностном рассмотрении аргументы в книге представляются применимыми к войне против России. Определенные аспекты немецкой оккупационной политики, кажется, еще и подчеркивают «тезис о жизненном пространстве». Романтические представления Гиммлера о своего рода военной границе в глубине России, которую должны были защищать «вооруженные поселенцы», представляли собой лишь одну из ее черт. Отстранение Министерства иностранных дел по приказу Гитлера от всех вопросов, касающихся Советского Союза, лежит в той же плоскости. Когда отец хотел передать здание советского посольства в Берлине державе-покровительнице, Гитлер это отверг, приказав предоставить комплекс Восточному министерству Розенберга.
Тем не менее, уместны серьезные сомнения в отношении «тезиса о жизненном пространстве». Сначала о самой книге Гитлера «Майн кампф»: то, что сам Гитлер назвал отцу большой ошибкой написание главы своей книги о внешней политике[335], еще не говорит против «тезиса о жизненном пространстве». Однако против тезиса, что в 1941 году он хотел реализовать свои принципы внешней политики, высказанные в 1925 году, говорит время, когда Гитлер создал свою книгу, а также ее конкретное содержание. Общеизвестно, что Гитлер написал «Майн кампф» в заключении в крепости Ландсберг после неудавшегося переворота в 1923 году. Его партия была запрещена, политические перспективы являлись весьма для него неопределенными. Несомненно, книга должна была подготовить возвращение в политическую жизнь, иначе и писать ее не стоило. Ему было тогда тридцать пять лет. Фактически он не мог вычислить для себя ни единого шанса в обозримом будущем оказать серьезное влияние на немецкую политику. Таким образом, он считал, вероятно, что ему нет нужды проявлять сдержанность в заявлениях. Дело для него заключалось, прежде всего, в том, чтобы выделиться и найти сторонников среди националистически настроенных немцев.
Но совершенно независимо от этого, неизменно забывается или игнорируется, что Гитлер требовал для своей «восточной или земельной политики» очень четкую предпосылку, а именно союз с Англией. Как раз это условие в 1941 году не было дано, наоборот, Англия находилась в состоянии войны с рейхом и не была готова вступить в мирные переговоры даже после поражения во Франции. Англия противостояла Германии непримиримей, чем когда-либо, получая мощную поддержку от Соединенных Штатов. Сверх того, она искала сближения с Советским Союзом.
Далее не учитывается, что Советский Союз в то время, когда Гитлер в крепости Ландсберг заносил на бумагу воображаемую концепцию «восточной политики», не представлял собой фактора силы. Ослабленная революцией и предыдущей войной, разорванная изнутри гражданскими войнами и только что потерпевшая поражение от Польши, Советская Россия еще не являлась той силой, которая позже разовьется в серьезную угрозу для Европы. Однако к 1941 году этот уровень был достигнут. Советский Союз являлся хорошо вооруженным государством, жестко организованным, с очень агрессивной политической идеологией. Он возглавлялся человеком — в моральных категориях позволительно думать о нем что угодно, — державшим гигантскую империю в твердых руках, его прежний курс давал понять, что он был в любое время готов вмешаться в мировую политику. Таким образом, двух ключевых факторов, которыми Гитлер обуславливал свою формулировку «восточной или земельной политики» в 1925 году, в 1941 году больше не существовало.
Хотя Гитлеру в 1940 году и удалось добиться в результате успешного завершения кампании на Западе относительно консолидированной позиции, для него становилось все более очевидным, что настоящим врагом рейха станут США — этот факт невозможно проигнорировать. Черчилль являлся по сути не более чем агентом Рузвельта, ведшим поначалу войну за США, так как президенту, из-за нежелания широких слоев американской общественности участвовать в европейской войне, приходилось демонстрировать показную сдержанность. Сверх того, германская военная экономика, несомненно, зависящая до определенной степени от поставок из Советского Союза, являлась очевидным слабым местом немецкой стороны. Все эти факторы, вместе взятые, позволяют заключить, что Гитлер не находился в ситуации, из которой можно запросто — без обеспеченного тыла — и в прямом смысле слова напасть на гигантскую империю, чтобы завоевать «жизненное пространство».
Так что его судьбоносное решение должно было быть обусловлено другими причинами. Аргументация Гитлера часто бывала противоречивой и рассчитанной на конкретного слушателя, чтобы произвести впечатление, мотивировать или чего-то добиться от него. Все же он заявил после кампании на Западе, что он «сыт по горло» и что потребуется время — десятилетия, — чтобы переварить приобретение земель на Востоке.
Сверх того, теория планомерного завоевания «жизненного пространства»[336] не согласуется с частичной демобилизацией немецкой армии по окончании Западной кампании. Помню, как отец, сияя, заявил летом 1940 года во время обеда: «Во многих секторах фюрер уже приказал остановить производство вооружений». Мне эта сценка врезалась в память, поскольку для себя я с некоторым разочарованием установил, что никакой возможности приобрести Железный крест 1-го класса не представится. Девятнадцатилетним юнцом имеешь ведь собственные «военные цели», не говоря уж о том, что я ни в чем не хотел уступать трем поколениям предков, получивших эту награду.
Отцовское утверждение в точности совпадало с инструкциями, направленными в войска по окончании Западной кампании. Командующий армией резерва Фромм подписал 20 июня 1940 года соответствующие распоряжения, в которых, кроме всего прочего, лаконично значится: «Армия резерва будет как можно скорее расформирована». 25 июня 1940 года Кейтель, по указанию Гитлера от 7 июня, распорядился приступить к демобилизации, насколько это позволяет война «и охрана оккупированных территорий». В отношении материального вооружения говорится: «До сих пор использовавшиеся в производстве для нужд вермахта, в будущем более не востребованные мощности, средства производства, сырье и рабочая сила передаются Имперским Министерством вооружений и боеприпасов по соглашению с компетентными высшими имперскими органами по их предназначению в мирном хозяйстве»[337].
В июле и августе 1940 года были расформированы 17 пехотных дивизий, а 18 уволены в отпуск[338]. Было предписано сокращение численности сухопутных войск до 120 дивизий при одновременном усилении танковых дивизий. Однако производство танков планировалось лишь из расчета на выпуск 213 танков в месяц, это означало, что «перестройка» армии — к увеличению числа танковых дивизий — была бы завершена только в 1944 году. «Среднесрочное планирование» указывало тем самым: никакая сухопутная война не предвиделась