Когда уже после войны вновь начались репрессии, отец, помню, с горечью сказал:
– Это уже третий виток… Грязная вещь – политика…
Как-то я спросил у него:
– Но ведь и при тебе честные люди оказывались в тюрьме.
– Понимаешь, – ответил отец, – какие бы люди ни были в репрессивном аппарате, они всегда ищут врагов. Раньше ЧК видело их в купцах, помещиках, дворянах, сейчас ищут среди своих. Мы заменили в НКВД очень многих людей, но попробуй остановить маховик репрессий, если его раскручивали столько лет…
К несчастью, отец стал наркомом внутренних дел в то страшное время. Возглавив НКВД после Ягоды и Ежова – а это был конец 1938 года – он попытался сразу же затормозить колесо репрессий. Наверное, Сталину и нужен был в тот период такой человек. Хотя в самом Политбюро настроения были другие. С изменением курса были не согласны Жданов, Ворошилов, Молотов…
Из воспоминаний сына В. П. Чкалова Игоря:
«После первой сессии Верховного Совета СССР 1938 года Сталин позвонил Чкалову домой около двух часов дня и пригласят приехать в Кремль. Встретил, пожал руку, усадил в кресло рядом с собой и сразу приступил к делу: Политбюро считает, что пора Чкалову переходить на другую – партийную, государственную – работу. Все понимают, что давно пора расчистить ежовщину. Вот партия и считает, что наркомом внутренних дел, а по совместительству и наркомом водного транспорта (как и Ежов в то время) должен стать Валерий Чкалов. Отец резко ответил: водный транспорт для него еще куда ни шло, но вот НКВД! Сталин на это заметил, что любит чкаловскую справедливость, умение хорошо разбираться в людях. Валерий Павлович молод – ему всего тридцать четыре. В НКВД придется поработать года два-три, пока не наведет там порядок, а потом планируется создать единый Наркомат транспорта. В помощники Чкалову назначают Берия и Меркулова.
Отец просил дать возможность испытать поликарповский И-180, который лет на 5-б вперед обеспечит нашу авиацию грозным оружием. А уж потом любое задание партии. Сталин ставил одно условие: с этого дня без его, Сталина, личного разрешения в воздух не подниматься. Расстались они на том, что вопрос о новом назначении окончательно будет решаться в конце декабря 1938 года.
Действительно ли хотел Сталин этого назначения или это какаято непонятная игра?»
Далее, нетрудно догадаться, сын легендарного летчика делает прозрачный намек:
«Об обсуждении на Политбюро кандидатуры моего отца Берия в Ежов знали, разумеется. Прекрасно знали они и об отношении Сталина. Берия не мог не понимать, что и в качестве наркома транспорта отец будет для него опасен…»
В декабре того же года Валерий Чкалов погиб. Следовательно, продолжая рассуждения его сына Игоря, не обошлось без козней «конкурентов». Увы, какого-либо подтверждения версия, изложенная И. Чкаловым, не находит. Начнем с того, что Н. Ежов был освобожден от должности наркома внутренних дел лишь в декабре 1938 года. Позднее, до ареста, действительно возглавлял Наркомат водного транспорта. Арестовали его лишь весной 1939 года. Чкалову же предлагается возглавить сразу оба Наркомата – НКВД и НВТ. «Как и Ежов в то время…» Это первая неточность.
Серьезные сомнения вызывают и слова Сталина, что, дескать, пора расчистить ежовщину. Преступником Ежова назовут лишь много времени спустя, пока же массовые репрессии никто не ставит ему в вину. Напротив, Ежов еще на коне. Да, он уже обречен, и Сталин скорее всего принял роковое для наркома решение, но при чем же здесь летчик Чкалов? Ежов еще нарком НКВД, а Чкалову уже предлагают занять пост, на который только собираются назначить… Ежова. Словом, полная несуразица. Скорее всего, речь идет об очередной легенде.
А решение в декабре 1938 года действительно состоялось. Официальное решение. На самом деле Сталин принял его гораздо раньше…
Здесь, видимо, надо сделать отступление, а точнее, небольшой экскурс в историю и рассказать о предшественниках моего отца. Относился он к ним по-разному. Скажем, Берия, грузин по национальности, был убежден, что ставить во главе карательных органов нерусских людей в принципе неверно. А ведь так было с первых дней существования Советского государства.
– Это серьезная политическая ошибка, – говорил отец. – И еще большая ошибка – назначение русских на подобные должности в национальных республиках.
Впоследствии отец не раз доказывал, что неизменно находится на этой позиции.
Дзержинский, Менжинский, Ягода были участниками революции, пользовались доверием тогдашнего руководства партии и страны, но доверяли ведь не только полякам… Почему же во главе ЧК – ГПУ – НКВД оказывались именно эти люди? Объяснение простое: это была политика большевистской власти. Начиная с Ленина, партия, грубо говоря, руками инородцев давила основную массу людей. Давила политически. И это, убежден, не случайно…
Как-то у нас с отцом зашел разговор о Феликсе Дзержинском. Отец высоко отзывался о первом председателе ВЧК, как хорошем организаторе. Уже будучи тяжело больным, Дзержинский – отец этот факт подчеркивал особо – сумел в условиях послевоенной разрухи наладить работу транспорта в такой огромной стране. Другими словами, вне всяких сомнений, это была личность неординарная, сильная. Вместе с тем отец рассказал мне об одном поразившем его факте из биографии Феликса Эдмундовича. Огласке его никогда не предавали и впоследствии.
– Дзержинский, – рассказывал отец, – был человеком порядочным, но иногда такая внутренняя порядочность, любовь к близким толкали его на необдуманные поступки. Его семья жила в эмиграции, и он решил ее разыскать. В нормальных условиях это желание вполне объяснимо, но Дзержинский уехал, когда решалась судьба молодого государства. Белый террор, вооруженные заговоры, а он все бросил и уехал, не сказав ни слова ни Ленину, ни членам ЦК, и отсутствовал два месяца. Случай беспрецедентный! Как объяснить? Два месяца страна жила без председателя Всероссийской ЧК. Попробовал бы сейчас кто-нибудь такой фортель выкинуть…
О Вячеславе Менжинском, возглавлявшем ОГПУ с 1926 по 1934 год, отец рассказывал, что это был очень больной человек, который мало занимался непосредственными делами. Где-то читал, что Менжинский знал до прихода в органы безопасности 12 языков и на новом месте еще несколько выучил. Мне об этом слышать не приходилось, и вообще я сомневаюсь, что в тех условиях это было возможно. Впрочем, дело не в этом. Каким бы образованным ни был человек, сменивший Дзержинского на посту главы карательного ведомства, оправдать это назначение невозможно: вновь во главе органов государственной безопасности был поставлен инородец.
В 1934-1936 годах наркомом внутренних дел был Генрих Ягода.
Из официальных источников:
Генрих Ягода. Народный комиссар внутренних дел СССР с 1934 по 1936 год.
Родился в 1891 году в семье Григория Ягоды, мелкого ремесленника. По некоторым данным, отец будущего палача был не часовым мастером, а аптекарем. Ряд источников свидетельствуют, что настоящее имя отца наркома – Гирш Филиппович Ягуда или Иегуда.
В РСДРП с 1907 года. Арестовывался за революционную деятельность, два года находился в ссылке. В 1915 году был мобилизован в армию, где входил в военную организацию большевиков. Активный участник Октябрьской революции в Петрограде. После октября 1917 года работал в Высшей военной инспекции РККА, участвовал в гражданской войне на Южном и Юго-Восточном фронтах. С 1919 года – член коллегии Наркомата внешней торговли, с 1920 года – член Президиума ВЧК, с 1924 года – заместитель Председателя ОГПУ. Неоднократно встречался с В. И. Лениным. Удостоверения об утверждении Генриха Ягоды членом коллегии Наркомата внешней торговли и коллегии ВЧК подписаны лично В. УльяновымТениным.
На XVI съезде партии Генрих Ягода избирается кандидатом в лены ЦК ВКП(б), на XVII съезде – членом Центрального Комиета. Был членом ЦИК.
Обвинялся в сотрудничестве с царской охранкой, но Сталин счел представленные материалы неубедительными. Так как в свое время почти все архивы были уничтожены, подтвердить обвинение не удалось, и Сталин приказал «никогда к этому вопросу не возвращаться».
В декабре 1927 года в связи с десятилетием ВЧК – ГПУ – ОГПУ награжден орденом Красного Знамени. Как говорилось в представлении в Президиум ЦИКа, «одним из активных работников и ближайшим помощником т. Дзержинского по созданию органов ВЧК-ОГПУ был т. Ягода Генрих Генрихович, проявивший в самое трудное для страны время редкую энергию, распорядительность и самоотверженность в деле борьбы с контрреволюцией. Одновременно в качестве начальника Особого отдела т. Ягода имеет большие заслуги в деле организации и поднятия боеспособности Красной Армии. Ввиду этого Революционный Военный Совет ходатайствует о награждении т. Ягоды орденом Красного Знамени».
Впоследствии Г. Ягоду награждали не раз, в том числе орденом Ленина за участие в организации строительства Беломорско-Балтийского канала, который строили в основном заключенные.
В ноябре 1935 года стал первым из наркомов внутренних дел, кому было присвоено звание генерального комиссара госбезопасности. Ни Ф. Дзержинский, ни 3. Менжинский, ни другие его предшественники специальных званий не имели.
При Г. Ягоде и под его непосредственным руководством проходили крупнейшие политические процессы, начавшиеся сразу же после убийства С. М. Кирова.
25 сентября 1936 года, находясь на отдыхе в Сочи, Сталин телеграфирует Кагановичу, Молотову и другим членам Политбюро: «Считаем абсолютно необходимым и срочным делом (вместе со Сталиным отдыхал Жданов) назначение т. Ежова на пост наркомвнутдел. Ягода явным образом оказался не на высоте своей задачи в деле разоблачения троцкистско-зиновьевского блока. ОГПУ опоздало в этом деле на 4 года. Об этом говорят все партработники и большинство областных представителей НКВД».
С 27 сентября 1936 года Г. Ягода – народный комиссар почты и телеграфа. 3 апреля 1937 года его освобождают от должности и выводят из состава ЦИКа, его имя снимается с Высшей пограничной школы и других учреждений и организаций. Начинается следствие по его делу.