Напряженные поиски привели к предположению, что Марту спрятали в деревне Сан-Антонио-де-Прадо к юго-западу от Медельина, где власти, сами того не зная, конфисковали фургон М-19, из которого те перехватывали сигнал национального телевидения. Оттуда девушку перевезли в Ла-Эстрелью, а после – в Монтебельо. И тем не менее, найти Марту не удалось. Поэтому в ночь на 30 декабря MAS, чтобы дать похитителям понять, что им уже наступают на пятки, приковали захваченную в одном из рейдов Марту Корреа у главного входа в редакцию газеты El Colombiano с табличкой, на которой значилось, что она – одна из похитителей.
Отец провел Новый год с семьей Очоа, и в начале января 1982 года решил перейти в контратаку. Семья разместила в нескольких газетах небольшое, но предельно четкое объявление: «Семья Очоа Васкес отказывается вести переговоры с похитителями М-19, удерживающими Марту Ньевес Очоа в плену. Мы не заплатим за ее освобождение. Вместо этого мы предлагаем двадцать пять миллионов песо любому, кто предоставит информацию о ее местонахождении».
Объявление не принесло результатов. Напротив, MAS потеряла след. С одной стороны, захваченные боевики М-19, размещенные на складе – около двадцати пяти человек, – явно не имели ни малейшего представления о местонахождении Марты Ньевес. С другой – несколько лидеров М-19, отбывавших в это время сроки в столичной тюрьме «Ла-Пикота», заявляли, что не знают, где может находиться девушка.
Потеряв след Марты Ньевес, семья Очоа начала действовать еще активнее и заручилась поддержкой бывшего президента Венесуэлы Карлоса Андреса Переса, который, в свою очередь, связался с генералом Омаром Торрихосом, обладавшим большой властью в Панаме. Торрихос поручил начальнику армейской разведки, полковнику Мануэлю Антонио Норьеге, установить контакт с лидерами M-19, которые уже долгое время скрывались в Панаме.
Эти усилия принесли плоды, и спустя две недели напряженных переговоров М-19 согласились принять 1,2 миллиона долларов за освобождение Марты Ньевес. Сделка также подразумевала освобождение двадцати пяти человек, заключенных в штаб-квартире MAS. Эльвенсио Руиса, которого держали в заточении в армейском кавалерийском училище, еще живого, оставили на обочине дороги недалеко от аэропорта Гуаймараль к северу от Боготы.
Так через 123 дня после исчезновения Марту Ньевес нашли в целости и сохранности в городе Генуя департамента Киндио. Ее немедленно отвезли домой в Медельин.
Вопреки ожиданиям войны между отцом и М-19 не последовало. Вместо этого через несколько месяцев они заключили союз, который больно ударил по всей Колумбии.
10Наркопапа
Еще при жизни отца я не раз слышал, что он – один из самых богатых людей в мире. Пару раз я спрашивал его о размерах его состояния, но он всегда давал мне один и тот же ответ:
– В какой-то момент у меня стало столько денег, что я сбился со счета. Когда я понял, что стал машиной для заработка, я перестал их считать.
Я привык видеть астрономические цифры в обсуждениях предполагаемых богатств отца. Журнал «Форбс» как-то раз заявил, что он владеет тремя миллиардами долларов, хотя никто из сотрудников издания никогда даже не пытался связаться с ним, чтобы подтвердить свою версию. В другом источнике я видел чудовищно раздутую сумму в 25 миллиардов долларов. Уверен, что если бы я сам попытался назвать цифру, то тоже наврал бы.
Наркоторговля дала моему отцу все, но все и отняла – даже жизнь. Поэтому лично я скептически отношусь к долгосрочным перспективам такого рода бизнеса, поскольку в итоге он неизбежно перерастает в жестокую борьбу за власть. У меня было предостаточно тому доказательств.
Я не собираюсь давать подробный отчет в том, как именно отец вел торговлю кокаином. Я хочу кратко рассказать о том, как он и горстка других наркоторговцев воспользовались, вероятно, единственным моментом в истории, когда продажа этого вещества не была связана с такими огромными рисками. На тот момент ни в США, ни тем более в Колумбии или других странах не имели ни малейшего представления о масштабах, которых достигнет торговля кокаином.
Не стану утверждать, что знаю все подробности о наркоторговле отца. Но, по крайней мере, я попытался, насколько это возможно, узнать как можно больше об этой части его жизни.
Возвращаясь в Медельин после освобождения из тюрьмы Пасто в ноябре 1976 года, отец вышел из автобуса в тех же бежевых туфлях, в которых его арестовали за торговлю кокаином в первый и последний раз в жизни.
По дороге в дом бабушки Эрмильды он столкнулся с родственником моей матери, Альфредо Астадо. Они тепло обнялись в знак приветствия, и отец попросил у Альфредо монетку, чтобы позвонить из ближайшей телефонной будки. Разговор был коротким: пара кодовых фраз – и отец повесил трубку.
Путешествие с юга страны сильно его измотало, но тем не менее, родственники и друзья, заходившие его проведать, отмечали на его лице непреклонную решимость.
Через два часа к дому бабушки подъехал незнакомый мужчина. Он пригнал отцу новый внедорожник и привез двести тысяч долларов наличными. Никто так и не узнал, от кого они были, но можно было предположить, что автомобиль и деньги были как-то связаны с телефонным звонком. Все, кто тогда был рядом с отцом, получили таким образом подтверждение, что трехмесячное заключение никак не повлияло на его цель разбогатеть незаконным путем. Больше того, он, казалось, только воспрял духом: в тот же день, переговорив со своим связным в Эквадоре, он послал одного из своих людей купить пасту коки.
Однако уже на следующий день ему сообщили, что полиция города Ла-Вирхиния в департаменте Рисаральда задержала автомобиль на контрольно-пропускном пункте и обнаружила деньги, спрятанные в системе кондиционирования воздуха. Отец с Густаво тут же рванули туда, дали взятку и забрали машину и деньги.
Кузенов, однако, было не запугать: они решили сами отправиться в Эквадор за пастой. И на этот раз проблем не возникло. Напротив, поездка оказалась решающей: они установили контакт с парой наркоторговцев, знакомых отцу по тюрьме Пасто, и те помогли им найти поставщиков и поделились лучшими маршрутами для перевозки пасты в Колумбию.
Отец с Густаво так часто мотались в Эквадор и обратно, что создали в итоге систему, позволившую им перевозить все более крупные партии пасты. Они наняли полковника эквадорской армии (и хорошо платили ему!) в качестве связного между продавцами в Лохе и поденщиками, добывавшими до двадцати килограммов алкалоида и прятавшими его внутри выдолбленных деревянных блоков.
С деревянным грузом на плечах поденщики по пятнадцать-двадцать часов пробирались через джунгли к реке Сан-Мигель на границе Эквадора и Колумбии, где их встречали люди отца. Затем деревянные блоки на небольших грузовиках везли почти за тысячу километров на «кухни», организованные отцом и Густаво в маленьких деревенских усадьбах восточной Антьокии близ деревень Гуарне, Маринилья и Эль-Сантуарио.
Рискованный период, когда химикаты для обработки коки приходилось прятать в школьных лабораториях Ла-Паса, остался позади. Теперь все было под контролем. Оставалось найти последнее звено в цепи наркотрафика – потребителей, которые до сих пор были вне зоны досягаемости, так как отец и Густаво продавали переработанную кокаиновую пасту приезжавшим в Медельин наркоторговцам из США.
Устав от необходимости жить на два дома – бабушки Эрмильды и тещи – и не имея возможности находиться рядом с женой, которая должна была вот-вот родить, отец снял квартиру в двух шагах от «Ла-Канделария», знаменитого сетевого супермаркета в Кастропо́ле – более престижном районе Медельина. Так через тринадцать лет после того, как отец почти нищим переехал в Ла-Пас, он наконец покинул этот район.
У родителей тогда было не слишком много денег, потому что торговля наркотиками – бизнес высокорисковый: в один день можно резко разбогатеть, а на следующий – все потерять. Примерно так и шли в ту пору дела у отца, двигаться вперед почти не получалось. И все же он был уверен, что находится на верном пути, пусть даже денег порой едва хватало на арендную плату. Тем более что одна крупная сделка все же состоялась: через несколько недель после переезда у отца появился дорогой кабриолет Porsche Carrera. У матери еще не было своей машины, но Пабло и Густаво, если было нужно, одалживали ей красную «Тойоту»-пикап.
Вот в такой обстановке я и появился на свет 24 февраля 1977 года в клинике «Росарио» в медельинском районе Бостон. Матери было всего пятнадцать, и отец нашел мне няню постарше по имени София.
В конце концов отец приобрел-таки некоторую стабильность и влияние и вскоре купил большой дом в роскошном районе Провенса в Эль-Побладо, который затем продал одному богатому предпринимателю из Медельина за 82 тысячи долларов. Еще через несколько месяцев отец вывез из Ла-Паса и остальную семью. Бабушке Эрмильде он подарил дом в районе Эстадио, сестер сначала поселил в квартирах поблизости, а затем – рядом с нами в Эль-Побладо, самом перспективном районе Медельина в те годы. Дедушка Абель вернулся на ферму в Эль-Табласо, а дядья Роберто и Фернандо сами уже перебрались в город Манисалес и работали на фабрике велосипедов «Бисиклетас-эль-Осито». Говоря короче, все семейство Эскобар Гавирия уехало из района Ла-Пас, когда отец начал получать действительно хорошие деньги.
Незаконный бизнес шел так хорошо, что Пабло и Густаво перестали назначать встречи в случайных кафе. Вместо этого отец задумал было устроить офис в нашем доме, хотя затем прислушался к совету дяди Марио Энао – не следует смешивать семейную жизнь и бизнес – и снял офис рядом с церковью в Эль-Побладо. Некоторое время спустя он и Густаво приобрели второй, гораздо более просторный офис рядом с торговым центром «Овьедо», в недавно построенном здании «Торре-ла-Вега». Вернее, они выкупили там весь четвертый этаж.
Возможность покупать недвижимость в лучших районах Медельина однозначно свидетельствовала о том, что отец начал накапливать серьезное состояние. И он был не единственным: множество других наркоторговцев точно так же пользовались тем, что в США и Колумбии пока мало знали о торговле кокаином. Американское правительство и чиновники тоже еще не осознавали, какой бизнес развивается в Южной Америке: даже спустя сорок лет этот бизнес не только остался прибыльным, но и продолжает расти в геометрической прогрессии.