Свою роль сыграла, конечно, и мода на кокаин среди американцев. В мае 1977 года, через три месяца после моего рождения, об этом даже писал журнал Newsweek, отмечая, что на всех богемных вечеринках Лос-Анджелеса и Нью-Йорка принято подавать кокаин на серебряном подносе вместе с белужьей икрой и шампанским «Дом Периньон».
Так или иначе, система, выстроенная отцом и Густаво в середине 1977 года, позволила им довольно быстро организовать собственные маршруты для перевозки кокаина в США, где проверка в портах и аэропортах была гораздо хуже, чем дома. Наивность чиновников сильно облегчала работу: почти не приходилось прилагать усилий, чтобы спрятать наркотики. Не было ни рентгеновского досмотра, ни натасканных на наркотики собак, ни спецагентов, ни даже действительно тщательных обысков. Простого чемодана с двойным дном было достаточно, чтобы ввезти в страну несколько килограммов кокаина без риска быть пойманным. Не было даже законов о торговле наркотиками – на нее смотрели как на разновидность контрабанды. Демонизация и криминализация этого бизнеса пришли гораздо позже.
Однажды отец рассказал, как они с Густаво устроили пробную доставку первых ста килограммов кокаина на двухмоторном самолете Piper Seneca. Без сучка и задоринки он приземлился в частном аэропорту «Опа-Лока» в центре Майами, которым пользовались только богатые американцы. Узнав, что груз доставлен благополучно, отец и Густаво закатили грандиозную вечеринку в ночном клубе Kevin’s с морем алкоголя и десятками красивых женщин.
Они обнаружили золотую жилу. Килограмм переработанного кокаина стоил в Колумбии двести тысяч песо (около пяти тысяч долларов). Цена того же килограмма, но уже в Майами, с учетом доставки составляла шесть тысяч. А на оптовой продаже кокаина частным покупателям отец мог получить в южной Флориде двадцать тысяч долларов за килограмм, а в Нью-Йорке – двадцать пять или даже тридцать.
Несмотря на эту необычайную прибыль, отец по большому счету получал лишь десятую часть от конечной стоимости: остальное оседало в руках американских посредников, которые к тому же добавляли в кокаин аспирин, известь, молотое стекло, тальк или любой другой белый порошок. Таким образом из одного килограмма они получали три или четыре, которые затем продавали по граммам, получая до двухсот тысяч долларов каждый.
Бизнес быстро расширялся. Отец и Густаво нашли крупных поставщиков в долине Альто-Уальяга на севере Перу, где сформировался один из крупнейших центров производства кокаиновой пасты на континенте. Кроме того, на сцену также вышли новые игроки, и рискованной практике использования поденщиков для многочасовой пешей транспортировки пары килограммов кокаина по джунглям пришел конец. Динамику наркоторговли изменили появившиеся в бизнесе опытные пилоты: отец с Густаво наконец нашли недостающий элемент, чтобы чтобы стать номером один в этом бизнесе.
Они организовали своего рода воздушный мост между тайными взлетно-посадочными полосами в регионах Монсон и Кампанилья в долине Альто-Уальяга в Перу и построили полосы в Магдалена Медио и восточной Антьокии. Огромные партии кокаиновой пасты прибывали теперь два-три раза в неделю, беспрепятственно минуя в небе четыре страны.
Успех отца и Густаво привлек внимание других – малых и крупных – наркоторговцев, желающих теперь стать их партнерами. Одним из них был Фидель Кастаньо, который однажды появился в офисе отца со своим братом, Карлосом, молодым человеком среднего роста с жизнерадостным взглядом. Фидель предложил отцу и Густаво свои связи с плантациями коки в боливийском Санта-Крус-де-ла-Сьерре, где производство кокаиновой пасты было просто огромным. В том, что касалось бизнеса, мужчины сразу нашли общий язык, и грузы от трехсот до пятисот килограммов начали прибывать на взлетно-посадочную полосу поместья в муниципалитете Обандо к северу от Валье-дель-Каука. Там наркотик грузили по машинам и развозили по «кухням» в Антьокии.
Здесь берет начало история отношений отца с братьями Кастаньо, довольно долго – партнерских и дружеских. Фидель даже поведал Пабло одну из своих самых больших тайн: одним из его основных контактов в США был знаменитый эстрадный певец Фрэнк Синатра.
Как я уже говорил, рынок наркотиков США был тогда легкой мишенью: в портах, аэропортах и на дорогах не было практически никакого контроля над ввозом белого порошка. Наркоторговцы из Колумбии и других стран воспользовались отсутствием регулирования и рассредоточились по Штатам, буквально засыпав их кокаином.
В возглавляемый отцом медельинский картель входили Гонсало Родригес Гача – Мексиканец, Херардо Кико Монкада, Фернандо Галеано, Элкин Корреа и многие другие. Они взяли под свой контроль южную Флориду и соседние штаты. Картель Кали во главе с братьями Родригесами, Пачо Эррерой и Чепе Сантакрусом занял «Большое яблоко» – Нью-Йорк. Рынок был столь обширным и прибыльным, что два картеля даже не сталкивались. Годами они умудрялись поддерживать удивительно тесные отношения и даже сотрудничали, и эта связь развалилась из-за дел, вовсе не связанных с торговлей кокаином.
Аэропорт «Опа-Лока», благодаря успешной первой доставке, больше года оставался для отца любимейшим пунктом ввоза белого порошка. Небольшие служебные самолеты приземлялись там два-три раза в неделю со ста двадцатью, а после и тремя-четырьмя сотнями килограммов груза. Между Медельином и конечной точкой они совершали посадку в Барранкилье на северном побережье Колумбии и в Порт-о-Пренсе, нищей столице Гаити, чтобы официальные планы полетов выглядели как перевозка туристов, отправившихся на поиски солнца и торговых центров.
Чуть позже к прибыльному бизнесу присоединился Карлос Ледер, который мог использовать взлетно-посадочную полосу собственного острова на Багамах.
В тот золотой век немалую часть кокаина также перевозили на лодках. Корабли выходили из карибских портов Некокли и Турбо и доверху загруженные бананами прибывали в Майами, где их никто, естественно, не обыскивал: фрукты были аккуратно упакованы и не вызывали подозрений. Трюмы при этом, разумеется, скрывали около восьмисот килограммов кокаина. Мафия так и называла этот популярный маршрут «банановым».
По прибытии в США кокаин доставляли в жилые районы Кендалл и Бока-Ратон, где люди отца прятали его в тайники в подвалах жилых домов. Оттуда порошок забирали уже местные дистрибьюторы, платившие наличными. Метод, используемый ими для продажи наркотика в Майами и ближайших городках, таких как Форт-Лодердейл, Помпано-Бич и Уэст-Палм-Бич, был предельно прост: они звонили своим клиентам по телефону и договаривались о встрече в тихих общественных местах. Бизнес шел на ура: наркотик разлетался как горячие пирожки.
Примерно тогда же отец начал летать в Майами коммерческими рейсами, регистрируясь в роскошном отеле «Омни» под видом главы Фредонской нефтяной компании. Название было, конечно, ироническим: в антьокийской деревне Фредония не было ни капли горючего.
В дорогущем отеле он снимал целый этаж, чтобы встречаться там с американскими наркоторговцами всех разновидностей, устраивая для них вечеринки «от заката до рассвета» с участием тридцати-сорока красоток, нанятых в лучших ночных клубах города. Наутро после бурной ночи клиенты отца платили за кокаин и получали ключи от новых автомобилей, припаркованных на стоянке отеля. В багажниках уже ждал идеально упакованный «мерч».
Для обозначения и маркировки партий кокаина отец и Густаво использовали названия драгоценных камней: «Бриллиант», «Изумруд». На каждой килограммовой упаковке красовалась печать с соответствующим изображением. Мексиканец использовал марку «Королева», и благодаря чистоте продукта его бренд стал особенно популярным.
Долгое время «Бриллиант», «Изумруд» и «Королева» считались гарантом качества, но в конце концов кокаин отца приобрел дурную репутацию из-за плохой очистки и несуразной упаковки. Однажды дистрибьютор, опасный американский гангстер, даже отказался от партии. Об этом случае было немало разговоров: товар впервые вернулся в страну происхождения. По этому поводу отец однажды сказал, что, как настоящий мошенник, поначалу продавал дешевый и некачественный кокаин, потому что потребляли его наркоманы, которые «не могли отличить хороший мерч от плохого».
Высоким уровнем очистки и аккуратной упаковкой, будто снятой с полки в супермаркете, был озабочен и другой наркотрафикант, Кико Монкада.
Надзора не было не только за наркоторговлей, но и за международными телеграфными переводами, так что отец получал сотни миллионов долларов по официальным каналам, используя подставных лиц для открытия банковских счетов. Достаточно вспомнить кадры из знаменитого фильма «Лицо со шрамом», в котором мафиози заходят в банк, чтобы сдать полные мешки наличных, а менеджеры спокойно на это смотрят. Так все и происходило.
Растущий рынок, однако, вынудил отца сменить тактику. Он поручил нескольким доверенным сотрудникам найти альтернативный способ тайного ввоза денег в Колумбию. Некоторое время этой задачей занимался Отониэль Гонсалес, известный как Отто. Зачастую те же самолеты, что отвозили коку, возвращались обратно с грузом сумок с долларами. Но когда это было невозможно, приходилось прибегать к другим методам: он ввозил стиральные машины, из которых удаляли крупные детали, наполняя корпус пачками купюр. Точно так же деньги прятали в промышленном оборудовании, в автомобилях, импортируемых известными производителями, мотоциклах, телевизорах, в звуковом оборудовании и всевозможной бытовой технике.
Со временем отец начал ввозить не только деньги, но и оружие, поскольку возникла необходимость в защите грузов. Сделать это было все еще несложно. В крупных аэропортах Колумбии существовала так называемая «волшебная почта» – параллельная таможенная система, которая в обмен на взятку позволяла ввезти в страну что угодно без какого-либо бумажного следа.
Деньги наконец потекли рекой, и вскоре отец начал предаваться всяческим излишествам. Он приобрел роскошный пентхаус в здании рядом с бейсбольным стадионом «Эль-Диаманте», напротив штаба Четвертой армейской бригады в Медельине. Одно время он каждую ночь ходил в клубы, обычно в «Аквариус» или Kevin’s, причем, едва войдя, оказывался в окружении красивых женщин, которые болтали и пили, пока он потягивал содовую и курил косяк. Около двух часов ночи он оплачивал счет и приглашал всех, кто еще был на ногах, к себе. Ясное дело, желающих оказывалось немало, и частенько отец покидал клуб в сопровождении процессии из пяти машин, битком набитых гостями и женщинами, готовыми веселиться до утра.