Несмотря на опасность преследования со стороны властей, Пабло оставался в Эль-Бискочо еще несколько дней, разглядывая по ночам в телескоп руины нашего дома и обдумывая, как отомстить наркоторговцам из Кали. Он решил прежде всего выдавить их из Медельина, разгромив принадлежащую им сеть аптек «Ла-Ребаха» и пару радиостанций. А уж потом направиться в их собственные владения в Кали.
Во время этой подготовки отцу позвонил Пинина: он поймал Андреса Пастрану и собирался на следующий день отвезти его на вертолете Кико Монкады в усадьбу Орисонтес в Эль-Ретиро. Пабло с дядей Марио Энао немедленно отправился туда, чтобы переговорить с Пастраной, которого планировал оставить в заложниках. Они хотели скрыть свою личность и перед тем, как войти в комнату, где Пастрану держали привязанным к кровати, надели капюшоны. Однако план провалился: дядя запутался и назвал отца по имени, так что Пастрана понял, с кем имеет дело. Вовсе не с М-19, как пытался внушить ему Попай, когда по приказу Пинины выманил политика из его предвыборного штаба.
Пастрана был важной фигурой в социальной и политической жизни страны, и отец полагал, что, если похитит его и других известных людей, у государства не останется другого выбора, кроме как приостановить выдачу преступников США. Таким образом каждое похищение служило двойной цели: запугиванию – чтобы заставить политиков отменить договор об экстрадиции, и финансированию войны против правительства и картеля Кали, требовавшей все больше расходов. По словам бывших подручных отца, Пабло приказал одной группе своих людей схватить в Майами Чабели Иглесиас, дочь певца Хулио Иглесиаса, а другой – сына промышленного магната Хулио Марио Санто-Доминго в Нью-Йорке. Заложников планировали привезти в Колумбию на частном самолете, но выполнить это не удалось.
Пока Пастрану держали в Эль-Ретиро, отец попытался еще раз надавить на власти по той же схеме, на этот раз – похитив генерального инспектора Карлоса Мауро Ойоса[76], который почти каждые выходные навещал в Медельине мать. Ойос вступил в должность в сентябре 1987 года, и Пабло некоторое время тщетно ждал, когда он, наконец, сделает публичное заявление против экстрадиции, как обещал во время личной встречи. Похищение отец снова поручил Пинине, который отобрал для этой работы шестерых своих лучших ребят.
Похищение запланировали на 25 января, когда генеральный инспектор должен был прибыть в аэропорт Хосе-Мария Кордова в Рионегро. Но все пошло не по плану. Наемники подрезали машину Ойоса на кольцевой развязке перед терминалом аэропорта, но два агента Административного департамента безопасности, охранявшие чиновника, открыли ответный огонь. Смурфа, одного из людей Пинины, тяжело ранили в этой перестрелке: у него не было пуленепробиваемого жилета, а одолженный для какого-то другого случая у Чопо он как раз в то утро вернул. Тем не менее, Смурф ранил инспектора в левую лодыжку, а через несколько минут оба охранника были убиты.
Однако из-за раны Ойос не мог ходить, а звуки выстрелов раскрыли операцию администрации аэропорта и полиции. Пинина успел отвезти пленника в поместье Сан-Херардо в Эль-Ретиро, всего в десяти километрах от аэропорта, но всего через несколько часов вокруг усадьбы развернулась масштабная поисковая операция.
Когда отцу сообщили, он сказал: «Теперь придется убить генерального инспектора. Он слишком близко к месту, где спрятан Пастрана, пусть они, что ли, спасут обоих? Мы не можем подарить правительству двойную победу. Нет, мы тогда выставим себя полными педиками. Пусть победное настроение государства поутихнет».
План по захвату более ценного заложника в качестве рычага давления не мог провалиться сильнее. Пастрану освободили, потому что, когда в город прибыла полиция, люди отца попросту сбежали, а генерального инспектора одиннадцатью выстрелами убил Пинина.
В тот же день по приказу отца Попай позвонил на радиостанцию «Тоделар» в Медельине и сделал заявление от имени «Лос-Экстрадитаблес»: «Мы свершили суд над инспектором Карлосом Мауро Ойосом, продавшим родину. Можете быть уверены, война на этом не закончена».
Неудачная попытка не охладила ни решимости отца, ни его жестокости. Он продолжил изобретать новые способы борьбы с экстрадицией. Я, его сын, чувствовал только бессилие: он больше не слушал ничьих советов и не внимал ничьим мольбам. Убедить его остановиться было невозможно.
В то же время случившееся вдохнуло новую энергию в охотников на Пабло. Главари картеля Кали, должно быть, пришли к выводу, что отец слишком рассредоточил силы, и решили ударить по его самому слабому флангу: по мне.
В отместку за взрыв у здания «Монако» Пабло приказал уничтожить финансовые точки своих новых врагов, и, естественно, те не оставили атаку без внимания. Пожалуй, это единственное объяснение инцидента, случившегося 21 февраля 1988 года, когда я должен был участвовать в мотоциклетных гонках на улицах заброшенного социального пригорода «Бельо-Ники́я» к северу от Медельина.
Я уже был готов ехать, даже шлем надел, когда трассу гонки внезапно заблокировал десяток пикапов с вооруженными людьми. Отец выбрался из одного из них и взъерошил мне волосы на глазах у сотен зрителей.
– Не волнуйся, сынок. Кое-кто хотел похитить тебя во время гонки – сделать так, чтоб ты упал, и сразу схватить тебя, потому что это единственное место, где ты был бы один, без телохранителей. Я оставлю с тобой Пинину и еще пару ребят. Береги себя. Давай, гоняй, – он поцеловал меня в щеку, погладил по голове и пожелал удачи, сказав, чтобы я хорошо ехал и застегнул шлем покрепче.
Через несколько недель к длинному списку личных врагов отца присоединился высокопоставленный военный чиновник. Первым заданием генерала Хайме Руиса Барреры на посту командующего Четвертой бригадой стало руководство масштабной операцией по поимке Пабло. Около пяти утра во вторник 22 марта две тысячи солдат, три боевых вертолета и несколько танков заняли Эль-Бискочо.
В это время отец спал, спали и десять наемников при нем, однако пара фермеров, наблюдавших за окрестностями, предупредили о солдатах по радио, и то же самое сделали два охранника, дежурившие в холмах у дороги Лас-Пальмас и увидевшие оттуда, как военные спускаются с горы к укрытию.
Отцу вместе с Отто, Альбейро Арейсой, Чемпионом и семью другими телохранителями удалось сбежать, но на пути в другое убежище им все же пришлось пережить два рискованных момента.
Сначала, когда они спускались по склону, они столкнулись с солдатом, который ударил отца стволом винтовки поперек груди и приказал всем поднять руки и не двигаться. Пабло, как ни в чем не бывало, встал во главе и заговорил с солдатом:
– Расслабься, брат, расслабься, мы сами сдадимся. Смотри, со мной только один, два, три человека…
Трое наемников выдвинулись вперед, чтобы отвлечь солдата, пока отец с Отто и Чемпионом сбежали. Однако солдат раскусил эту простенькую хитрость и успел сделать несколько выстрелов, чуть было не попав в Пабло. Он потом сказал мне, что в этот момент ощутил рядом смерть: пули ударили так близко, что выбитая ими земля попала ему в лицо.
Спустившись еще на четыре сотни метров, отец и его люди вышли на шоссе Лас-Пальмас, и там их попытался перехватить другой военный. Отец направил на него пистолет и заорал: «F-2! Мы F-2! Не мешай работать, парень, у меня здесь пленные! Прочь с дороги!»
Солдат, застигнутый врасплох, повиновался и отошел в сторону, словно это был приказ генерала, и отец, а следом за ним Отто, Чемпион и еще двое спустились гуськом по горе. Этот момент запечатлел фотограф из газеты El Colombiano, который приехал на место действий, как только услышал о размещении там войск.
Отцу удалось сбежать, но у генерала Руиса Барреры имелись планы и на его семью. Тем же утром армия совершила налет на здание «Торрес-дель-Кастильо» на перекрестке Трансверсаль-Инфериор и Ла-Лома-де-лос-Бальсос и арестовала мою мать. Одна из теток испугалась за нее и уговорила арестовать ее тоже. Вдвоем их доставили в штаб Четвертой бригады и продержали там сутки без возможности позвонить кому-либо. Почти одновременно солдаты явились в школу Сан-Хосе-де-ла-Саль, чтобы забрать в гарнизон и меня, хотя мне и было тогда всего одиннадцать. Но когда они прибыли, один из школьных охранников сообщил о происходящем моему телохранителю, и мы укрылись в кабинете директора. Сидя там под столом, я слышал шаги и голоса: солдаты вошли, спросили обо мне, а затем ушли.
Военные схватили даже моего семидесятишестилетнего дедушку Карлоса, когда тот ехал по Медельину за рулем своего «Вольво». Автомобиль конфисковали, а его отвезли на военную базу в Энвигадо. Помню, как Попай, знатный юморист, попытался и это обратить в шутку:
– Слава богу, они забрали машину дона Карлоса! Может, хоть теперь в Медельине не будет пробок.
После этой операции отец отдал приказ убить генерала. Чтобы отследить его передвижения, Пинина и семеро его людей арендовали квартиру рядом с Четвертой бригадой и загрузили машину мощной взрывчаткой, которую планировали взорвать, когда мимо двинется его кортеж. Это был один из первых планов отца, предполагавший использование заминированного автомобиля, но осуществить его не удалось. Наемники преследовали генерала Руиса по всему Медельину, пытаясь подгадать момент, когда тот проедет мимо заминированного автомобиля, но офицер был очень осторожен в своих передвижениях.
В какой-то момент жертвой этого плана пала одна из секретарей генерала, посвященная в конфиденциальную информацию. После нескольких дней слежки Пинина сообщил отцу, что, уходя днем с работы, женщина всегда брала такси от входа в штаб. Они решили пускать в это время несколько отцовских такси, пока, наконец, секретарь не села в одно из них и ее не похитили.
Через несколько недель армия впервые предложила награду за моего отца и обратилась к гражданам с просьбой присылать любые сведения о нем на почтовый адрес штаба. В ответ отец завалил военных письмам