— Уверяю вас, мисс Эмили, я могу только догадываться, как и вы. Хозяйка доверяла мне не совсем. Язык мой иногда вредит мне. Я рассердила ее, и в последнее время она скрывала от меня, что делала.
— Чем вы ее рассердили?
— Я буду принуждена говорить о вашем отце.
— Говорите.
— Он не был виноват! Если бы я не знала того, что говорю, вы не добились бы от меня ни одного слова. Добрый он был человек, но этого опровергать нельзя — он был влюблен в мисс Джетро! Что с вами?
— Ничего, — ответила Эмили. — Продолжайте.
— Если бы он не старался скрывать это от нас, — сказала миссис Элмазер, — вашей тетушке никогда не пришло бы в голову, что он запутался в постыдной любовной интриге. Не отпираюсь, что я помогала ей разузнать о связи; но это только потому, что я была уверена с самого начала, — чем больше она узнает, тем больше удостоверится в невинности своего брата. Он секретно навещал мисс Джетро. В то время мы с вашей теткой никак не могли узнать — где. Она после сама узнала; и тратила деньги, нанимая каких-то негодяев разузнавать прошлую жизнь мисс Джетро. Извините, если я скажу, что ваша тетушка чувствовала ненависть старой девы к красивой молодой женщине, которая отвлекала вашего отца от дома и поставила стену, так сказать, между нею и ее братом. Не стану рассказывать вам, как мы тайно просматривали письма, которые он забывал запереть под замок. Я скажу только, что в дневнике, который он вел, были слова, заставившие меня в конце концов устыдиться. Я прочла их мисс Летиции и прямо сказала ей, чтобы она больше не рассчитывала на меня. Нет. Я не списала этих слов — но я их помню. Вот они: «Моя религия запрещает мне вести греховную жизнь с женщиной, которую я люблю, но мысль о моей дочери хранит меня в чистоте. Никогда мое поведение не сделает меня недостойным любви и уважения моей Эмили». Вот! Я заставила вас расплакаться; я больше здесь не останусь. Я сказала все. Никто, кроме мисс Лед, не знает — виновна или нет была ваша тетка в том, что мисс Джетро лишилась места. Пожалуйста, извините меня; у меня есть работа внизу.
Оставив девушку и занявшись своим домашним делом, миссис Элмазер думала о Мирабеле. Часы проходили, а доктор не являлся. Неужели он так занят, что не может найти даже нескольких минут, или красивый маленький господин только обещал и не исполнил обещания.
Между тем Мирабель еще раз навестил эскулапа.
Доктор Олдей был уже дома. Когда Мирабель объяснил цель своего посещения, доктор посмотрел на пастора с каким-то тревожным любопытством.
— Мне кажется, я видел вас где-то, — сказал доктор.
— Стыжусь сказать, что я вас не помню, — ответил Мирабель.
— А! Вероятно я ошибаюсь! Я буду у мисс Эмили, сэр, буду непременно.
Оставшись один, доктор Олдей вынул свой дневник из ящика стола и отыскал запись за пятнадцатое июля.
Она начиналась следующим образом:
«Посещение таинственной дамы, назвавшей себя мисс Джетро. Наш разговор привел к весьма неожиданным результатам».
Он взглянул несколько пониже и прочел следующее:
«Заезжал к мисс Эмили. Слава Богу, все бумаги уничтожены — кроме объявления, предлагающего награду за поимку убийцы. Эмили очень удивлена, что злодей не найден при таком старательном описании его:
„Предполагаемый возраст между двадцатью пятью и тридцатью годами. Человек хорошо сложенный, небольшого роста, цвет лица белый, черты тонкие, глаза голубые, волосы белокурые, остриженные коротко, лицо чисто выбритое, за исключением узких и небольших бакенбард…“ И так далее. Эмили никак не могла понять, каким образом беглец мог скрыться. Я напомнил, что он мог переодеться, загримировать голову и лицо, отрастить волосы и бороду. Эмили не была убеждена даже такою очевидностью и переменила разговор».
Доктор отодвинул свой дневник и позвонил.
«Странно, подумал он, этот щеголеватый маленький пастор напомнил мне о моем разговоре с Эмили более чем два месяца тому назад. Боже милостивый! Что, если это окажется…»
Его прервал приход пациента, потом пришли другие пациенты. Доктор Олдей был занят целый вечер.
Глава LIIЕсли бы я могла найти друга!
Вскоре после того как мисс Лед уехала, Эмили получила сверток с печатным именем книгопродавца на ярлыке. Сверток был большой и тяжелый.
— На всю жизнь, кажется, достанет чтения, — заметила миссис Элмазер, относя сверток наверх.
Эмили позвала ее, когда она выходила из комнаты.
— Я желаю предостеречь вас до приезда мисс Вайвиль, — сказала Эмили. — Не говорите ей — не говорите никому, — как умер мой отец. Мы не знаем, как близок ко мне или к моим друзьям убийца. Малейшая утечка информации может заставить его остерегаться.
— О, мисс, вы все еще думаете об этом!
— Я не думаю ни о чем другом.
— Мисс Эмили, я желала бы, чтобы вы посоветовались с каким-нибудь рассудительным человеком, прежде чем сами предпримете что-нибудь.
Эмили вздохнула.
— В моем положении на кого же я могу положиться?
— Вы можете положиться на доброго доктора.
— Может быть, я напрасно сказала вам, что не хочу видеть его, — поразмыслив, ответила Эмили. — Может быть, он был бы мне полезен?
— Доктор Олдей приедет к вам завтра, — обрадованно откликнулась миссис Элмазер.
— Вы хотите сказать, что посылали за ним?
— Не сердитесь! Я сделала это к лучшему — и мистер Мирабель согласен со мной.
— Мистер Мирабель! Что вы сказали мистеру Мирабелю?
— Ничего, кроме того, что вы больны. Он будет здесь завтра. Вы примете его?
— Еще не знаю, я должна подумать. Когда придет мисс Вайвиль, приведите ее сюда.
— Приготовить для нее комнату?
— Нет. Она будет жить с отцом в их лондонском доме.
Эмили дала этот ответ почти с облегчением. Когда приехала Сесилия, Эмили должна была сделать усилие, чтобы выказать признательность за сочувствие своего дорогого друга. Когда визит закончился, она почувствовала неблагодарное ощущение свободы, принужденность свалилась с ее души. Она опять могла думать об одном страшном предмете, который один только интересовал ее теперь. Над любовью, над дружбой, над естественными удовольствиями ее молодой жизни преобладало мрачное намерение отомстить за смерть отца. Самые дорогие ее воспоминания о нем — когда-то воспоминания нежные — теперь сжигали ее. Покориться потере возлюбленного родителя по милости жестокой болезни было очень тяжело. Но быть разлученной с ним рукой убийцы, было просто невыносимо. Прежде чем садовая калитка затворилась за ее приятельницей, Эмили вновь погрузилась в раздумья. Книги, которые она велела себе прислать, были разложены на столе. Всю ночь она читала случаи из судебной практики и знакомилась с методами, посредством которых знаменитые сыщики ловили преступников. От этих книг она перешла к детективным романам. Ночь прошла. Рассвет засиял в окно, а Эмили все раскрывала книгу за книгой с ослабевающим мужеством — и не узнавала там ничего, кроме безотрадного убеждения в неспособности выполнить свои планы. Она в изнеможении добралась до постели, чувствуя себя самым беспомощным, самым безнадежным существом во вселенной.
Желая исполнить немедленно обещание, данное Мирабелю, доктор приехал к Эмили рано утром.
— Ну, что случилось с нашей хорошенькой барышней? — спросил он миссис Элмазер. — Любовь? Ревность? Сплин?
— Услышите, сэр, от самой мисс Эмили. Мне запрещено говорить.
— Но вы все-таки скажете?
— Не шутите, доктор Олдей! Дело серьезно. Приготовьтесь удивиться.
Прежде чем доктор успел спросить, что это значит, Эмили отворила дверь гостиной.
— Войдите! — нетерпеливо сказала она.
— Милое дитя. Я этого не ожидал! — начал доктор. — У вас ужасно болезненный вид.
Он хотел пощупать ее пульс. Она отдернула руку.
— У меня душа больна, — ответила она. — Если вы пощупаете мой пульс, это не излечит меня от беспокойства и огорчения. Мне нужен совет, мне нужна помощь. Любезный доктор, вы всегда были для меня добрым другом — будьте теперь другом еще добрее.
— Что могу я сделать?
— Обещайте сохранить в тайне то, что я вам скажу — и пожалуйста, выслушайте терпеливо.
Доктор Олдей пообещал. Он приготовился к чему-нибудь неординарному — но то, что он услышал, было так неожиданно, что доктор едва мог сохранить хладнокровие. В смятении смотрел он на Эмили. Она удивила его не только тем, что рассказала, но и тем, на что бессознательно указала. Возможно ли, что Мирабель произвел на Эмили то же самое впечатление, которое пастор произвел и на него самого?
— Могу я спросить, по крайней мере, — продолжала Эмили, — знаете ли вы что-нибудь о тех людях…
Доктор вздрогнул и взглянул на девушку вопросительно.
— Каких людях?
— Которых я подозреваю.
— Назовите их.
Эмили назвала хозяйку гостиницы в Зиланде — она теперь поняла, почему так занервничала миссис Рук, когда ей показали медальон в Незервудсе. Доктор Олдей отвечал коротко и холодно, что никогда не видел миссис Рук. Эмили упомянула о мисс Джетро — и тотчас увидела, что заинтересовала его.
— В чем вы подозреваете мисс Джетро?
— Подозреваю, что она знает о причинах смерти моего отца, — ответила Эмили.
— Я согласен с вами, — признался доктор откровенно.
— Надеюсь, что я ошибаюсь, — продолжала Эмили, — но боюсь, что моя тетка была причиной того, что мисс Джетро отказали от места в школе, и, может быть, мисс Джетро это узнала.
Доктор подумал — сказать ей или нет о письме, которое он нашел в коттедже.
— Если я могу подтвердить вам, что наши опасения основательны, — спросил он, — удержит ли это вас от свидания с мисс Джетро?
— Мне было бы стыдно говорить с нею, даже если мы встретимся случайно.
— Очень хорошо. Тогда я могу подтвердить, что именно ваша тетка выгнала мисс Джетро из школы. Вернувшись домой, я пришлю вам письмо, доказывающее это.
Эмили опустила голову на грудь.
— Почему я слышу об этом только теперь? — спросила она.
— Потому что я не имел основания уведомлять вас об этом прежде. Если я не сделал ничего другого, то, по крайней мере, мне удалось помешать вам видеться с мисс Джетро.