Но в следующую секунду я фыркнула и подняла голову, повернувшись к присевшему на мою лавочку молодому человеку. Зачем надумывать лишнее? Возможно, этих двоих все-таки стоило бояться, но не здесь. Тем более такие не будут насильниками, не станут избивать. Старик хоть и страшен, но у него не хватит сил совладать со мной. А этот юноша с хорошим брюшком выглядел уж слишком добрым и безобидным.
— Привет, — слегка приподнял объект моего внимания брови.
Он с затравленным видом смотрел на меня, а затем с неподдельным интересом окинул глазами камеру. Ему не понравилось увиденное.
— Привет, — задумчиво протянула я в ответ, в это время скользя взглядом по его одежде, рукам, обуви и возвращаясь к волосам.
Рубаха из грубого материала выглядела слегка поношенной, на ней в нескольких местах остались темные круглые пятна, на рукавах она была и вовсе сильно помята, будто моему новому сокамернику частенько приходилось закатывать рукава. Его внешний вид наталкивал на мысль, что он работает в какой-нибудь лавке, моет посуду или помогает в готовке. Его руки выглядели слишком уж чистыми, чтобы подметать улицы или заниматься тяжелым физическим трудом. А волосы и вовсе заставили усмехнуться, ведь они были уж слишком разной длины, подстрижены неаккуратно и явно не с помощью ножниц.
— Ох, — тяжело вздохнул парень, посмотрел на свои ладони, потер их друг о друга, а затем повернулся ко мне: — За что вас сюда посадили?
— Украла пару яблок в лавке, — поморщилась я, чтобы ложь выглядела более правдоподобно. — А тебя?
— Я тоже.
— Тоже яблоки?
— Нет, — покачал паренек головой, — хозяин булочной обвинил в краже. Ай, уже неважно. Меня Рен зовут.
— Ви, — кивнула я, вместо того чтобы пожать протянутую пухлую руку.
— Скрываете полное имя?
— Но и тебя вряд ли Реном родители назвали. Слишком странно звучит. И, кстати, можешь обращаться ко мне на «ты».
Возле противоположной стены заворочался старик. Ему словно не понравился наш разговор, поэтому он провел ногтями по стене, издав ужасный скрип, болью отозвавшийся в моей голове. Я прижала руки к вискам, поежилась, но вскоре снова повернулась к молодому пареньку, впервые обратив внимание на цвет его глаз — карий.
— Ладно, так и быть. Эмрен Квип, помогаю хозяину булочной по разным мелочам. Раньше… помогал, — поморщился он.
— Эйви Морисон, шью одежду на заказ.
Его неподдельное разочарование в самом себе, страх нахождения в этой камере и опущенные плечи подталкивали меня успокоить паренька и поддержать. Мне больше не хотелось ему врать. Слишком уж дружелюбно он выглядел. Мы еще не успели толком поговорить, а душа уже лежала к этому человеку. Я словила себя на мысли, что меня тянуло открыться ему, поделиться своими переживаниями, выплеснуть накопившееся за последние дни негодование и даже спросить совета. Восемнадцать лет, не старше! Он был еще слишком молод. Но карие глаза, с глубиной, пониманием, теплым отношением к совершенно незнакомой женщине, притягивали и… гипнотизировали.
— Тебя давно здесь держат? Может, скоро уже на свободу попадешь?
— Может, и попаду. Эм… нет, недавно.
— Ясно, а тебя дома ждут? Ну, там муж, дочь… или сын, еще кто-нибудь.
Я бесшумно усмехнулась и впилась взглядом в одну точку на полу.
— Нет, вообще никого нет.
— Странно, ты вроде бы красивая. А меня дома девушка ждет.
Признание Эмрена снова заставило посмотреть на него. Легкая улыбка, мечтательный взгляд — он словно был по-настоящему влюблен в ту особу. Возможно, я ошибалась в своих выводах, но хотелось верить, что у паренька все-таки будет светлое будущее. Казалось, он его заслужил.
— Хотя меня вряд ли выпустят.
— Даже не сомневайся в этом. За какую-то кражу не ведут на виселицу. Назначат штраф. И лучше так, чем смерть, — попыталась я утешить Эмрена.
— Почему ты так в этом уверена?
— Неважно. Но, поверь мне, ничего страшного не случится. Не вешай нос понапрасну.
— Правда? Значит, я все-таки попаду домой… А ты откуда родом?
— Местной выделки, — широко улыбнулась я, однако вскоре поникла.
Эмрен все спрашивал и спрашивал. Темы для разговора были поверхностными: о моей жизни, о занятии вышивкой, о месте, где обучалась. Он подметил, что я иногда использовала странные слова, будто происходила из высшего общества, а иногда, наоборот, словно родом из глухой деревни. Мне понравилась его наблюдательность. Я с легкостью отвечала на все вопросы, изредка задавала встречные. Но паренек явно не любил рассказывать о себе, быстро что-то говорил и сразу же переводил тему. В какой-то момент я поняла, что полностью погрузилась в наше общение, перестала задумываться, юлить, расслабилась и даже иногда улыбалась. Новый знакомый унес меня куда-то за пределы этой камеры.
— И не появлялась здесь десять лет? — удивился паренек.
— Была, три года назад. Я приехала с мужем и дочкой в храм на очередной всплеск, чтобы получить магическое благословение и заодно увидеть местных миамистров. Сам понимаешь, Лилии следовало это увидеть. Они ведь такое представление устраивают, что ни с какими другими храмами не сравнится. Да и после их пения чуть ли не целый день ходишь как заколдованный. Улыбаешься, на душе легко и радостно.
— Ты о дочери и муже так спокойно говоришь, — поразился Эмрен.
— Но иначе никак. Я их люблю, и они всегда будут жить в моем сердце, но умерших надо отпустить. Это сложно, очень. Однако иначе нельзя.
— А я не смог, — поник парнишка.
— Тоже кого-то потерял?
— Что? Эм… — на долю секунды растерялся он. — Да, давно уже. Неважно. Так почему ты уехала отсюда? Не нравилось в Шигарде или отправилась на поиски новой жизни?
— Нет, тут все намного сложнее. Я просто…
В этот момент перед моим носом пронеслась пустая миска, со звоном ударилась о стену и упала на пол. Я подпрыгнула на одном месте, не веря своим глазам: она прошла сквозь Эмрена. А тот словно ничего не заметил — продолжал смотреть на меня своими карими глазами и дожидаться ответа на вопрос. Я прикоснулась к нему и ощутила грубую ткань рубахи, мягкую руку под ней. Мозг разрывался на куски от непонимания. Мне ведь не могло привидеться…
— Ты уже давно разговариваешь сама с собой, — тихо просипел старик, пару раз покашляв, и снова отвернулся к стене.
Я нервно хохотнула и встала с лавочки.
— Эйви, все нормально?
Встревоженный голос Эмрена действовал на меня необычно. Я повела плечом, ненадолго прикрыла глаза и помассировала виски, а затем направилась к решетке и обхватила толстые прутья пальцами. Если это была магия, если паренек ненастоящий, то кому понадобилось действовать подобным образом? Я потянулась к своей повязке на ноге, но одернула руку, снова вернув ее на решетку.
— Иди сюда, — позвала я паренька.
Однако тот не пошевелился. Только сейчас я обратила внимание, как вяло он опускал и поднимал веки. Если Эмрен был нереальным, то почему я видела его слишком отчетливо, слышала, даже ощущала?
— Ты спрашивал, почему я десять лет назад уехала, — слегка прищурилась я и резко отвернулась. — Мне повстречался на пути очень красивый молодой мужчина, — мой голос понизился до шепота, чтобы расслышать его можно было только вблизи.
Если раньше все сказанное являлось правдой, то теперь настал черед лжи.
— Что? — нахмурился Эмрен.
— Красивый, — так же тихо продолжила я, — статный, русоволосый, с восхитительными карими глазами. Мы встретились с ним на площади, когда казнили какую-то ведьму. Ужасное зрелище, но мужчина…
Совсем рядом послышалось шарканье, потом кто-то неприлично выругался. Мелькнула тень, но увидеть удаляющегося человека мне не удалось. Зато исчез Эмрен. На лавочке больше никто не сидел, и лишь старик пристально смотрел на меня.
— Спасибо, — опустилась я на прежнее место. — Если бы не вы, то выложила бы ему абсолютно все.
— Сдалось мне твое спасибо, как императору восстановление земель Пустоши. Лучше отдай свою похлебку, — слегка приподнялся он на локтях.
— Держите, — подала я старику миску, впиваясь взглядом в решетку на окне.
Было неприятно осознавать, что вот так просто из меня можно вытянуть правду, узнать самые страшные тайны. Всего-то и нужно подослать добрячка, который заведет непринужденную беседу и заворожит карими глазами.
Глава 9
Больше к нам никого не приводили, никто у меня ничего не спрашивал. Я не понимала, как относиться к недавнему инциденту: обрадоваться, что Тиррен пришел ко мне в камеру, заинтересовался, завел беседу и захотел разузнать о какой-то ведьме побольше, или расстроиться, ведь это оказалось довольно-таки неприятно. У меня не возникло сомнений, что подослал ко мне видение с Эмреном именно палач, так как слишком похожими были у них глаза. Притом о дочери и муже мог знать только один человек, который совсем недавно без разрешения ворвался в мои воспоминания и заставил заново все пережить.
Старик напротив вообще не издавал шума. Он оставался на том же месте, скрывшись в тени, пару раз кряхтел, поворачиваясь на другой бок, а в остальном молчал. И хоть мне иногда хотелось завести разговор, к нему не лежала душа. Сокамерник по-прежнему воспринимался как слегка неприятная личность, с которой не хотелось иметь никаких общих дел.
Слишком быстро наступившая ночь постепенно сменилась утром, вслед за которым пришел день. Я ждала. У меня бы появилась возможность сбежать, если бы не один неприятный момент: не хватало одного медяка. Опять. Еще после ухода Тиррена, когда мне удалось окончательно прийти в себя и начать трезво мыслить, моя рука потянулась к повязке на бедре, где не нашлось монеты, спрятанной в лентах плотной ткани. Возможно, она выпала. Или же ее забрали. Но ни одна из этих версий все равно не помогала обрести спокойствие и уверенность в себе.
Тяжелые шаги и последующий скрип решетки привлекли мое внимание.
— Эйви Морисон, на выход, — с пренебрежением кинул охранник.
Идти за ним не было никакого желания. За пределами этой тюрьмы ничего хорошего не могло произойти. Поэтому я осталась сидеть на прежнем месте. Мужчина вошел в камеру, схватил меня за руку и потянул на себя. Он не церемонился. Охранник вытолкнул меня из камеры, заставляя чуть ли не впечататься в противоположную стену.