— Да, — прошептала девочка, уткнувшись носом мне в плечо.
— Это ты такая быстрая? Успела и одеться, и обуться, и потом еще за мной выпрыгнуть? — с наигранным восторгом проговорила я, чтобы поскорее поднять ей настроение.
Алания часто закивала и положила ручку мне на шею, начиная пальчиками перебирать волосы. Ее открытость и очень быстрая привязанность были непонятными. Мы ведь познакомились всего день назад, а она уже вела себя со мной, как со старой знакомой. Разве я могла предположить, что девочка увяжется следом и осмелится покинуть дом?
— И часто ты вот так пытаешься остановить своих гостей?
— Пелвый лаз.
— Больше никто не пытался сбежать?
Девочка тяжело вздохнула и обняла меня покрепче.
— У нас была только одна гостья. Она ушла и не поплощалась. И она… мне не понлавилась. А больше к нам никто не плиходил.
Меня так и тянуло углубиться в расспросы, что было бы неправильно. Нельзя выпытывать у ребенка то, что Тиррен, скорее всего, предпочел бы скрыть. Одно дело — информация о нем, как о человеке, его пристрастиях и некоторых особенностях, но другое — взаимоотношение с людьми, личная жизнь. А она тем более меня не касалась. Я протяжно выдохнула, борясь с желанием узнать побольше о мужчине, от одной мысли о котором зарождалось приятное тепло в груди.
В доме палача все вели себя непривычно в моем понимании. В памяти еще жили моменты из детства, когда частенько приезжали бабушка с дедушкой, дарили подарки, были частые прогулки по городу, как в карете, так и пешком по парку. И как бы я ни пыталась сопоставить пережитое мною с настоящим Алании, оно разительно отличалось.
— Вы с папой где-нибудь бываете?
— Нет. Он лаботает.
— Но не все же время. Бывают ведь и свободные дни, когда можно наведаться к родным, сходить с тобой в тот же храм, — при взгляде на ее грустное личико в груди начало зарождаться негодование.
— Мы никуда не ходим, — откинулась Алания на спину и впилась взглядом в потолок. Сейчас она выглядела как ожившая кукла, только без эмоций и каких-либо желаний. — У нас нет лодных, мы всех потеляли. К нам никто не плиходит в гости. Бабушка и дедушка уме… умеррли, — потерла девочка свой нос, — до моего лождения.
Я закусила губу, боясь издать малейший звук. Меня больше тревожило не то, что она говорила, а как. Это было сказано так, будто Алания — не маленькая девочка, а женщина, пережившая немало невзгод, словно все, о чем мне довелось узнать, произошло на ее глазах. И теперь она не находила в себе сил, чтобы выразить даже огорчение.
— Зато впереди тебя непременно ждет много хорошего, — погладила я ее по плечу. — Вот увидишь, твой папа позаботится об этом. А пока давай спать, давай забудем обо всем плохом, будем радоваться каждой минуте, искать во всем только светлое.
— Теперрь ваша очерредь, — повернула ко мне голову девочка, продолжая лежать на спине и не обращая внимания на мои слова.
Наверное, стоило утаить от нее свою историю про Рэмми и Лилию. Но я не смогла обмануть Аланию, сдержала обещание, осторожно поделилась с ней пережитым, поведала о причине, приведшей меня сюда, не озвучивая имен и статуса своего отца. Она же внимательно слушала и не отводила от меня взгляда. А под конец девочка повернулась на бок и обняла.
Вскоре мы уснули, хоть и с грустью на душе, но с ощущением небывалой легкости. Будто выговориться оказалось самым лучшим выходом, будто слова материализовались и вспорхнули маленькими бабочками вверх, к солнцу, поблескивая искрящимися на свету крылышками и звеня ими при каждом взмахе.
Глава 17
Яркий луч послеполуденного солнца коснулся моего лица, вырвав меня из дремы. Я почти всегда просыпалась от чего-то страшного, затрагивавшего стойкие струны души, а сейчас… Мне впервые не снился Рэмми. Я даже забыла, что можно не слышать смех собственной дочери во сне. Кошмары, ставшие столь привычными, на этот раз не потревожили мой покой.
— Щекотно, — хихикнула возле уха Алания.
Я улыбнулась, не сразу разомкнув веки, вскоре посмотрела на девочку, которая пыталась убрать со своего лица мои волосы. Она ворочалась под боком, маленькая, забавная, необычная. От недавних рыданий не осталось и следа. Алания словно услышала меня и вернула себе хорошее настроение.
— Можно еще чуть-чуть полежать? — прошептала принцесса и уткнулась носом мне в плечо, в который раз начиная перебирать пальчиками мои волосы.
Как можно было ей отказать? Отношение девочки к почти незнакомой женщине казалось поразительным. При том что в ответ я без раздумий подарила бы то тепло и любовь, которые она заслуживала. Почему? Это чужой ребенок! Не моя дочь, мне нельзя ее так обнимать!
Только подумав об этом, я отстранилась и с широко открытыми глазами впилась в макушку принцессы. А она приподняла голову и вопросительно посмотрела на меня, вмиг разрушая появившиеся предрассудки.
Ну и пусть! Тиррен не узнает о моей фривольности. Я хотя бы сегодня смогу ощутить то, чего была лишена долгие годы.
— Алания, — из-за пронзившей разум мысли в голосе появились нотки испуга. — Твоему отцу нельзя рассказывать о том, что ты или я выходили сегодня за ограждение.
— Почему? — похлопала глазками девочка.
— Он рассердится.
— Нет, — покачала маленькая принцесса головой и широко улыбнулась, — папочка не будет на меня злиться.
Я с трудом сдержала удивление. Возможно, эта уверенность в голосе подкреплялась тем, что Тиррен ни разу не отчитывал ее.
— Зато он отругает меня. И не говори ему, что мы отдыхали вместе. Твоему отцу это может не понравиться.
— Но от папы нельзя ничего скрывать! — приподнялась на локтях девочка, а затем и вовсе села.
Мне стало не по себе от ее слов. До прихода палача остались считанные часы. Возможно, Тиррен и не разозлится вовсе, но что-то подсказывало: скоро я увижу его истинный гнев. И сдержаться у мужчины не выйдет. Сложилось впечатление, что я сама приготовила себе петлю и затянула ее на шее.
Девочка оставалась непреклонной до самого вечера. Ее не брали ни уговоры, ни просьбы, ни мольба, ни разного рода выгодные сделки. Один раз с моих губ чуть не сорвалась легкая, почти шуточная угроза, но я вовремя остановилась и не перешла грань.
Беспокойство перед предстоящей встречей с мужчиной изредка удавалось перебить вовлеченностью в какую-нибудь игру с Аланией. Она пару раз словно улавливала мое состояние и сама пыталась отвлечь, предлагала попить чаю, каждый раз превращаясь в важную тиру, не имеющую права даже на малейшую ошибку перед своей гостьей.
А с заходом солнца я и вовсе махнула рукой на гнетущие мысли, отвлеклась, решила не переживать из-за проблемы, которой еще нет. Возможно, мне придется убежать под покровом ночи, скрыться, оставить неприятности позади. Но я ведь взрослый человек и должна отвечать за свои поступки. Тем более Тиррену было дано обещание. Он разумный мужчина и не станет рубить с плеча. Наверное.
Вдоволь наговорившись, мы как-то незаметно перешли к танцам. Алания показала мне пару движений, которым уже успела обучиться. Маленькая принцесса в очередной раз сосредоточилась, откинула назад свои вьющиеся локоны — я предложила сегодня не заплетать их и оставить волосы распущенными. Девочка словно боялась ошибиться и поставить ногу не туда, начать кружиться не в ту сторону. Ее поджатые губы первое время заставляли умиляться, а потом и вовсе рассмешили.
Не знаю почему, но как только Алания сделала первый шаг из очередного танца, я подлетела к ней и подхватила на руки. Не прошло и секунды, как мы начали кружиться под несуществующие звуки вальса, слегка наклоняясь то вправо, то влево. Сперва девочка настороженно на меня смотрела и упиралась ладонями в плечи, а потом звонко засмеялась и приобняла меня.
Пусть я из знатного рода и училась вести себя подобающе, но еще у меня за спиной десять лет жизни среди простых людей. А там, за пределом города, в деревне, не раз устраивались праздники, где народ танцевал, плясал от души, двигаясь под ее порывом, а не по заранее установленным правилам. Так веселее. Так проще погрузиться в танец. Так легче отдаться во власть музыки.
Ее не было, но она звучала в наших с Аланией сердцах. Мы находились с девочкой на одной волне, словно нашли друг в друге родственные души. Маленькая принцесса расслабилась, хохотала, не пыталась контролировать себя. Она превратилась в ребенка, коим и являлась на самом деле. Именно так в моем представлении должны вести себя дети — радоваться жизни, наслаждаться каждым моментом, впитывать любовь родителей и дарить в ответ много света.
В какой-то момент мы и вовсе начали кружиться вокруг своей оси, слегка откинув голову назад. Алания расставила руки в стороны и наслаждалась. А я крепко удерживала ее и перенимала этот восторг, чувствуя ко всему прочему и толику удовлетворения.
И только остановившись, мы заметили Тиррена, наблюдавшего за нами в дверном проеме. Я первым делом испугалась, быстро поставила девочку на ноги и отступила.
— Папочка, — вскрикнула маленькая принцесса. Она понеслась к нему, сразу же прыгая мужчине на руки.
Казалось, он вот-вот посмотрит на меня с осуждением, строго, собираясь уничтожить взглядом, ведь я позволила себе больше допустимого по отношению к его дочери.
— Развлекаетесь? — тепло спросил маг у девочки и взглянул на меня.
Сердце замерло, а затем гулко начало отдаваться в висках. Каждый его стук сотрясал тело, являвшееся в данный момент лишь обычной оболочкой, не умевшей толком двигаться. Я не знала, что делать дальше.
— Да, — ответила Алания.
Тиррен улыбнулся и только спустя секунду повернулся к девочке, всецело сосредотачиваясь на ней.
Я забыла, как правильно моргать. Магические силы, что это было? Почему-то в присутствии палача у меня последнее время отключался мозг, а теперь и вовсе произошло что-то непонятное.
Мне не удалось расслышать, о чем говорили отец с дочерью. Я даже толком не поняла, зачем Алания подбежала и попросила нагнуться. Она вроде бы поцеловала меня в щеку, а затем вернулась обратно к мужчине, пожелав спокойной ночи. А я…