— Семья? — заканчивает за меня Ира.
— Ну, в будущем, возможно, — не отрицаю, что такой исход мог быть. — Ты ведь знаешь мои принципы. Я готов построить семью, если полностью буду уверен в себе. Я не хочу стать, как мой отец. Жениться, а потом на сторону бегать. Для меня брак и дети — серьезный шаг, который ни за что не должен закончиться разводом. Или тем, что кто-то из нас будет несчастен.
— А ты не был уверен в Раде?
— Был уверен, — хмыкаю, озвучивая то, что все это время останавливало меня от того, чтобы сорваться за Радой. — Но... она сбежала. Мне кажется, это показало несерьезность с ее стороны. И отчасти я прав оказался. Наш союз был правильным. А представь, что она не через месяц сбежала, а через год, когда мы уже женаты, когда у нас дети?
— А сейчас что изменилось?
— В том-то и дело, что ничего не изменилось, — проговариваю с кривой усмешкой. — Я по-прежнему люблю ее и хочу быть с ней. Но, видимо, не судьба, если другой есть.
— Никит, посмотри мне в глаза! — просит сестра скривившись. — И прекрати врать! Хотя бы мне. Я ведь знаю тебя!
— Не веришь, что она мне нравится? — фыркаю недоверчиво на ее заявление.
— Не верю в то, что ты сдаешься, — отзеркаливает мой тон и выражение лица. — И тебя останавливает какой-то там другой? Не ври! Если она тебе нравится — ты будешь сражаться за нее!
— Ну...
— Вспомни, как вы познакомились, — продолжает сестра, не давая мне продыху. — Ее спрятали в твоем доме, и она на тебя вечно шипела и говорила, что у нее парень есть. А ты что сделал?
— Я показал, что он недостоин ее. И добивался ее каждый день, — хмыкаю, вспоминая те времена, когда обрел сестру, когда влюбился в занозу.
— Так-то, Никит! — выкрикивает она с улыбкой. — Если любишь, то сражайся снова! И в этот раз женись, чтобы точно не сбежала… Вспомни меня и Славу! Мы тоже через время сошлись! И что?! Счастливы и рады! Трое детей!
А вдруг я стану как отец? Женюсь на ней, а не стану счастливым? Буду изменять ей? Разве она этого достойна?
Вначале я должен убедиться, что и она, и я будем счастливы вместе. Либо пусть какое-нибудь чудо решит за нас…
В одном сестра права. Сдаваться не в моем стиле!
Рада
— Я не знаю, что делать, мам, — беспокойно хожу из одного конца комнаты в другой. — У него положительный и у меня положительный. Только у Женьки отрицательный! Как так может быть?! Просто как?!
— У меня тоже положительный, — вздыхает мама, с жалостью глядя на меня.
Мы уже обе вдоволь наплакались и теперь перешли к следующей стадии. К обсуждению.
— Да у всех положительный! — восклицаю я. — Только у его матери был отрицательный! Я ведь даже решила, что врачи ошиблись! Заставила Дашу делать еще один тест на резус-фактор у Жени! Отрицательный! У нашей дочери отрицательный! Как такое вообще может быть? Разве кровь не наследуется от родителей? Разве может такое через одно поколение передаваться?! — недоуменно спрашиваю не то себя, не то маму.
— Базы! — она разводит руками, потому что, как и я, во всем этом не разбирается. — Только базы теперь!
— Я завтра вернусь в Питер, — объявляю ей решение, которое приняла, еще когда ехала от Златогорского. — Мне здесь больше нечего делать.
— Может с Никитой поговоришь насчет Жени? — с опаской предлагает мама. — Может он что-нибудь придумает.
— Что он может придумать? — не даю ей закончить, потому что бред какой-то говорит. — Резус-фактор кому-то поменяет? Себе, мне или Жене? Не смеши меня, мам! Ему ни к чему знать! Он отказался от нас! Ему ни к чему все эти серьезность и ответственность! Он взрослый свободный человек!
— Мда уж... — сдается родительница, смиряясь с моей позицией, или все же соглашается, чтобы меня больше не злить. — Ну хоть с салоном помог.
— Это да, — согласно киваю и сажусь на диван. — Мог ведь вообще ничего не делать. Другой на его месте так бы и поступил. А Никита… как человек поступил, — шепчу, осознавая, что он даже больше, чем мог, сделал.
Это ведь не его ошибка, что нас обманули.
— Может, скажешь ему о дочери? — предлагает мама, словно читая мои мысли о том, что он неплохой человек.
— Ни за что!
— Упрямая. Явно в меня, — вздыхает она. — Может, еще на денек останешься? С бабушкой еще увидишься. Может, поможет советом каким-нибудь?
— Нет, поеду к Жене, — решительно повторяю. — Мы с бабушкой многое по сети уже обсудили. Она тоже не знает, как быть! Смысла в этих разговорах не вижу! Лучше с дочерью буду!
— Девочки, к вам можно? — папа стучит в дверь моей спальни и заглядывает, просунув лишь голову.
— Заходи! — подзываю его рукой. — Мы думаем, как быть.
— Девчата, — он оглядывает нас нерешительным взглядом. — Мне тут Гринберг предложил поискать донора по левым каналам. За денежку. Давай попробуем?
— А оно качественно? — недоверчиво хмурюсь.
— Мы по проверенным пойдем, — отвечает, но я понимаю, что он тоже сомневается в своих словах. — Плевать на цену. Главное ведь здоровье.
— Я боюсь, папуль, — признаюсь ему. — А вдруг они от алкоголика материал берут или тому подобное? Не хочу я такое!
— Я не знаю, как обстоят дела, но я поинтересуюсь, Рада. С врачами поговорим. Больше у нас нет вариантов. Будем держать этот, как запасной.
— Ага, — киваю и чувствую, как слезы льются по щекам. — Пап, ну за что мне такое? Я ведь всю беременность вела себя хорошо. Питалась правильно, спорт дважды в неделю, берегла себя. Почему она больна?! Почему именно она?!
— Экология, радость моя.
— И Женю всем самым хорошим кормила! — продолжаю, впадая в истерику. — Почему алкоголики рожают детей десятками, и они все здоровы. А я спортсменка, не курю, бокал вина могу себе позволить в праздники, но не злоупотребляю! Почему именно моя дочь? — срываюсь. — Почему она болеет?! За что?! Где я что сделала не так?! Где?!
Глава 4
Рада
На следующий день рано утром прилетаю в Питер и сразу же из аэропорта еду в больницу к дочери и сестре.
Закидываю свою небольшую сумку в багажник машины Даши и с одним лишь пакетом захожу в клинику. Показываю документы охране, и меня довольно быстро впускают внутрь.
В палату вхожу с улыбкой, зная, что за дверью меня ждет самая красивая и любимая мной малышка. Та, кого я готова всю расцеловать и чей аромат кожи меня с ума сводит.
Но, как всегда, эмоции берут верх, и вместо спокойного приветствия кидаюсь к дочери и утягиваю в практически удушающие объятия. Ничего с собой поделать не могу.
Я впервые с ней рассталась больше чем на двенадцать часов. И потому сейчас соскучилась так, что даже словами свои чувства описать не могу.
Щупаю каждый сантиметр ее тела, и мне даже кажется, что она выросла за те сутки, что мы не виделись. За двадцать четыре часа из крошки превратилась в такую взрослую мадам.
— Я так по тебе соскучилась, любимая моя! — не перестаю целовать ее пухлые щечки. — Так соскучилась!
И хоть дочь ничего мне не отвечает, но мои лобызания терпит стойко. Ждет, пока у меня немного спадут эмоции.
— Вспоминала о маме хотя бы, радость моя? — спрашиваю ее с улыбкой.
— Иногда, когда ей что-то не нравилось, — тянет сестра с улыбкой, не вставая с кровати. — Все хорошо было, Рад! Она не капризничала! Процедуры переносила стойко.
— Смотри, что мама тебе привезла, — достаю подарки для Жени, которые мои родители передали ей. Моя родительница тоже должна послезавтра приехать к нам, чтобы морально помогать и поддерживать.
А пока ей нужно сдать дела помощнице.
Даше нужно салоном заниматься, а мне с Женей быть. А уж мама на подстраховке будет.
— Подарки мне, мамочка? Ура! — восклицает Женя и, выхватив пакет, который еле тащит, уходит в детский уголок в нашей ВИП-палате.
Довольно практичное решение — сделать в палате небольшую такую область метр на два детским уголком. Там и домик, и стол со стулом, и корзинка с игрушками. Все, что нужно ребенку, чтобы отвлечься.
— Ну, что там? — сестра приподнимается и внимательно смотрит на меня. — Есть какие-нибудь варианты?
— Будем через базы смотреть, — печально вздыхаю и сажусь рядом. — Иного варианта нет. Нужно еще с дядей Ромой встретится. Может, у его жены и дочери отрицательная. Они остались единственной призрачной надеждой, — вздыхаю, моля бога о том, чтобы все вышло хотя бы здесь.
Дальнее родство, но хоть какой-то шанс.
— Положительная, Рад, — тихо шепчет сестра, боясь моей вспышки. — Я звонила им. Они даже в этой клинике сдавали. Вторая положительная.
— Черт! — рычу и даже немного пугаю Женю, но тут же посылаю ей улыбку, и она вновь обо мне забывает. — Как такое вообще может быть?!
— Я с врачом на эту тему говорила, — Даша пытается общаться со мной спокойно, но даже ее голос дрожит. — Он сказал, что такое бывает. Если у бабушек или дедушек был отрицательный резус-фактор, внуки могут унаследовать их резус.
— А может… — тяну я, загоревшись очередной идеей. — Может, нам с Никитой еще одного зачать? И он станет донором для малышки?
— Процент того, что ребенок будет с отрицательным резус-фактором маловат, — логичным фактом остужает меня сестра. — Да и готова ли ты... под него лечь? Опять…
— Да я что угодно ради дочери сделаю, Даш! — восклицаю и поднимаюсь на ноги. — Даже под сотню мужиков лягу!
— Под сотню не надо, — сестра ободряюще пытается улыбнуться, но выходит довольно криво. — Я связалась с одной нашей сотрудницей. У нее и у дочери отрицательный резус. Она поехала сейчас в деревню забрать дочь, завтра сдадут кровь, чтобы проверить, подойдут ли они нам.
— Сотрудница? — заинтересованно спрашиваю, опускаясь обратно на кровать.
— Да. Елена, маникюрщица, — рассказывает Даша. — Дочери ее семнадцать, через месяц восемнадцать будет. Сможет стать донором официально. Я что-то здесь слышала, что только совершеннолетние могут быть донорами, но не поняла, касается ли это нашего случая.
— Дай бог, чтобы Елена подошла! — произношу, уже ничего не слыша кроме того, что есть два человека, которые потенциально могут стать для нас донорами.