– Охренеть, какая ты…
Единственное, что успевает из себя выдавить Демид с громким стоном, прежде чем вновь приникнуть губами к груди, вторя движению пальца внизу. Он движет им в едином ритме с языком, оглаживающим острые пики сосков, к которым прикладывается попеременно. Глубже и быстрее… Присоединяет к ласке ещё один палец и движет ими безумно быстро. Отрывается от груди и жадно вбирает взглядом каждое малейшее изменение в моей мимике. Фиксирует талию тяжёлой рукой, не давая сдвинуться ни на сантиметр. Я пытаюсь удержать громкие стоны, прикусив губу изо всех сил, но не могу сдержаться, когда слышу его жаркое:.
– Я голодный до твоих стонов. Хочу услышать тебя…
Нет, это слишком. Я жадно хватаю ртом воздух и выпускаю его в ночной воздух с громким стоном, выгибаясь навстречу пальцам, проникающим глубоко. В трусиках сейчас невероятно горячо и мокро, но Демиду будто этого мало. Он быстрыми толчками пальцами внутрь доводит меня до исступления и продолжает срывать крышу словами.
– Ещё, не стесняйся. Мне нравится, как ты кончаешь…
Чересчур. Всего. Одновременно. Последние стремительные движения… Я сжимаюсь вокруг его пальцев.
– Да-а-а, маленькая моя… Да!..
Чёрт… И я на самом деле становлюсь маленькой над его пальцами – всего лишь точкой, подвешенной в пространстве, бьющейся от удовольствия. Яркие всполохи оргазма как ударные волны распространяются по телу, заставляя его дрожать ещё и ещё.
Демид тянет меня за шею и целует нежно и осторожно. Так, словно прикасается ко мне впервые. Пальцы руки выныривают из моих трусиков и ложатся на талию, горячие, влажные от соков.
– Ты моя горячая девочка, – улыбается Демид, – теперь ты на меня не злишься? Может, не будем останавливаться?..
Я собираю себя по кусочкам в единое целое. Демид скользит пальцами выше и оправляет бюстгальтер, натягивает вниз футболку.
– Поехали ко мне или хочешь остаться здесь, в парке?..
Чёр-р-р-р-рт. Поехали ко мне, и всё?.. А где «прости меня»? Где «я был неправ, прикидываясь кем-то другим»?
Я заставляю себя встать с его колен и стараюсь не пошатываться на дрожащих от удовольствия ногах.
– Думаешь, этого достаточно, Демид?
Демид… Мне нравится его имя, в сто раз лучше того, каким он назывался раньше. И так приятно пробовать его на вкус. В голове проносится вопрос, как это имя будет вырываться изо рта с криком удовольствия? Но чёрт побери…
– Нет, Поля.
Демид обхватывает мои бёдра руками и перемещает их на попку, сжимая её.
– Мне мало. Я тебя хочу. Всю. Я соскучился по тебе. Я сейчас лопну от того, как хочу войти в тебя.
Стоп. Не стоит вот так трястись от его слов… А кровь уже разгоняется по венам с бешеной скоростью и глупо сердце трепыхается быстро-быстро.
– Думаешь, этого достаточно?
– А почему нет? Нам же хорошо… – недоумённо морщит лоб Демид.
Он явно туго соображает сейчас, когда в нём полыхает только жажда секса, а член окаменел и давит на ширинку джинсов.
– Не-е-е-ет, Демид. Одного хорошо здесь явно мало. Почему не сказал сразу, что это ошибка? Всё можно было решить одним простым предложением. Но почему-то ты вбил себе в голову, что нужно корчить из себя невесть кого.
– Поля, ты неправа. Блядь, да я же только в одном соврал. Всё остальное – наше, настоящее… Чёрт! Я, вообще, не думал, что меня так затянет! – выдаёт он и тут же сожалеет о сказанном. Но слово не воробей. Оно уже упорхнуло и достигло своей цели.
– Неужели? И как именно ты хотел? Подцепить девку в клубе, переспать и свалить в неизвестном направлении? А, может быть, ты тогда вернулся только из-за кредитки приятеля? А потом решил остаться ещё немного. Ну а что? Если девчонка не прочь развлечься, да? Тебе надо было сваливать сразу же и окончательно, Демид!
Я толкаю его в грудь кулаком и убегаю прочь, замечаю припаркованное такси и торопливо ныряю на сиденье.
– Вперёд и поживее! За мной вон тот мужчина гонится! – бросаю я водителю.
Глава 47. Разговор с мамой
Весь следующий день я провожу дома, тупо пялясь в потолок, словно он вот-вот ниспошлёт на меня озарение, как поступить в сложившейся ситуации. Я понимаю, что перегнула палку в разговоре с Демидом, и не единожды. И чувствую себя очень гадко от этого. Хочется разом отмести всё в сторону, но вдруг теперь Демид на меня обиделся и не хочет со мной разговаривать? Но и он тоже… хорош! Надо же, не думал он, что так затянет. Это всё равно, что сказать, мол, думал, сойдёшь на один разок, а ты, оказывается, очень даже ничего!..
Счёт 1:1. Он прикрывался чужим именем – я надула на него губы. Я некрасиво себя повела, доведя до абсурда – он сказал, что поначалу не планировал так влипнуть.
Телефон и ноутбук отключены, а мной овладела такая апатия, какой я за собой ещё ни разу в жизни не наблюдала. На пороге комнаты появляется мама. После вчерашней маленькой размолвки разговор у нас на протяжении всего дня складывался довольно элементарный, состоящий из односложных вопросов. Но сейчас мама решает исправить ситуацию.
– Ты за весь день ничего не съела, Полина.
– Не хочу.
– Может, выпьешь чашечку чая? Я твой любимый заварила, с корицей.
Пить чай мне тоже не хочется, но мама старается сгладить острые углы, поэтому я встаю и иду вслед за ней на кухню. Чай тонкой струйкой вливается в чашку, на столе появляется ароматная выпечка. Мы перебрасываемся короткими фразами, а потом мама внезапно спрашивает:
– И что натворил этот подлец?
– Какой? – удивляюсь я, но, скорее всего, не так правдоподобно, как мне того хотелось бы. Потому что мама поправляет очки и подливает мне чаю.
– Тот, о котором ты так сильно вздыхаешь, что аж к нам приехала пожить. Хотя сама живёшь в этом же городе. И кого ты пытаешься обмануть, Поля? У меня зрение минус восемь, но это не значит, что я дура.
– Я о таком и не думала, мама!
– Верю, – мама усаживается напротив и подпирает щеку рукой, смотря на меня.
Я отхлёбываю чай и отставляю чашку в сторону:
– Не самая лучшая идея, мама.
– Почему?
– Потому что ты начнёшь выпытывать у меня какую-то совершенно ненужную информацию. Чем болел, когда болел, все ли прививки сделаны.
– Ой! – смеётся мама, – ты мне своего бывшего рокера долго ещё будешь припоминать, да? Извини, конечно, но при виде того волосатого недоразумения рядом с тобой, у меня в голове появлялся только один вопрос: а не блохаст ли он. Могла ли я допустить, чтобы рядом с деткой отирался такой подозрительный тип? Разумеется, нет. И для его ликвидации всего-то нужно было задать несколько вопросов, прощупать почву. Он тебе совершенно не подходил. Безответственная личность, абсолютное отсутствие воспитания!
Я морщусь:
– Ты тоже будешь его припоминать всю оставшуюся жизнь, да? Ладно, проехали. Но как-то не хочется с тобой обсуждать своих парней. Вдруг мой очередной избранник придётся тебе не по душе и у тебя включится режим выездной санитарно-эпидемиологической станции?
– Я постараюсь быть объективной, – заверяет меня мама и повторяет свой вопрос:
– Давай рассказывай, чем он тебя обидел?
– Кто обидел нашу девочку?
На кухне появляется папа, протискивается в проходе и усаживается на табурет.
– Кому-то нужно шею намылить?
Папа потирает внушительные кулаки. Как ни крути, а полковник МЧС хоть на пенсии, но всё ещё полковник.
– Ой, Федя, иди отсюда!
– Как это иди? Какой-то упырь нашу девочку обижает… Вот не зря я говорил, что карате бросать не стоило. Тогда бы никто даже пальцем не посмел!
– Не посмел бы и что хорошего?
– Вот так лучше, да? Носом вниз и чай солить. Мы не в Монголии!
– Всё, иди. Если понадобится силовая поддержка, я тебя позову.
– Нюта…
– Не возражать! – отрезает мама тоном, не терпящим пререканий.
Папа вздыхает и уходит в зал, но всё же успевает шепнуть мне:
– Ты хоть про тот эффективный приём не забыла? Под дых гаду, через плечо и…
– Федя! – хлопает ладонью по столу мама, – у нас тут женские посиделки. И тебе кости тоже перемывать будем.
– А мне-то за что?
– Дверь закрой за собой.
Мама воинственно сверкает глазами, но вид у неё довольный. Иногда они с папой любят друг друга подначивать и соперничать, кто в доме хозяин. Я глотаю чай, равнодушно отмечая, что он получился вкусный, как и всегда, но меня сейчас не радуют даже коричные нотки.
– Итак…
– Да нечего рассказывать, мама. Он врунишка!
– Он тебе изменил? – деловым тоном осведомляется мама.
– Нет.
– Он тебя обокрал, подставил?
– Да нет же…
– Он тебя прилюдно унизил?
– Нет.
– У него пугающие пристрастия в… сама знаешь, какой области?
– Господи, мама, какие у тебя мысли… – моё лицо всё же краснеет и я едва выдавливаю из себя, – нет.
– Тогда в чём дело?
– Он выдавал себя за другого, назвался чужим именем…
– Тю-ю-ю. И всё? – смеётся мама.
– Разве этого недостаточно? Мало ли что он ещё насочинять может?
– Я тебе вот что скажу, Поля. Посмотри на своего папу.
– А что папа? Папа у нас самый лучший, – становится мне немного обидно за любимого старика.
– Я тоже так думала. И думаю до сих пор. Знаешь, как мы познакомились? Нас познакомила его двоюродная сестра. Он мне сразу понравился и отношения завязались очень быстро. Но вот только чуть позже я узнала, что лётчик Роман…
– Какой лётчик? Ты мне о папе рассказываешь или о ком-то другом?
– О папе, конечно же. Как-то раз мы с девчонками обсуждали, какие ребята нам нравятся. Вот я и сказала, что мне нравятся лётчики. А его двоюродная сестра ему это, видимо, пересказала. И чуть позже появился в моей жизни лётчик Роман. Лётчик Роман оказался совсем не лётчиком и уж, тем более, не Романом.
– Спасатели круче лётчиков.
– Я тоже это поняла, в особенности, когда твой папа кинулся спасать моего любимого кота из горящего дома!
Лицо мамы подёрнулось мечтательной дымкой, а на губах расцвела довольная улыбка. Мама, явно окуналась в воспоминания. В которых папа, словно непобедимый терминатор, выносит кота из горящего дома.