– Ты ведешь себя, как… мужик.
– Как очень… довольный мужик теперь. Ещё и с эрекцией.
Она не удержалась, прыснула со смеха и зажмурилась. Ладно, если ему так нравится, пусть массирует перед. Она полежит с голой грудью.
Хорошо, что Эйдан быстро нашел новую тему для беседы, так было проще унять ненужное волнение.
– Какой твой любимый десерт?
– Карамельное пирожное с шариком мороженого внутри.
– Напиток?
– Алкогольный или нет?
– Тот и другой.
Спереди мужские пальцы почему-то ощущались горячее, движения более чувственными, задевающими невидимые рецепторы.
– Газированный зелёный лемонед, если из обычных. А из спиртовых – люблю фруктовые коктейльные миксы…
– Учту.
– Знаешь, о чём я сейчас жалею?
– О чём?
– Что не могу спросить тебя о том же самом в ответ.
Хотелось загрустить. И совсем не хотелось.
– Спросить всё равно можешь. Я что-нибудь придумаю. Правдоподобное.
– Но оно не будет настоящим…
Эйдан на какой-то момент остановился, перестал массировать.
– А ты уверена, что понимаешь эту грань между «настоящим» и «нет»? Где заканчиваются иллюзии и начинается правда? Человеческий мозг – интригующая по своим возможностям штука.
– Я всё равно буду знать, что ты выдумываешь. – Её вдруг посетила мысль печальней предыдущей. – Слушай, а роботы долго служат?
– Ты про эксплуатационный временной промежуток?
– Да. Не очень. Месяца три… После часто начинаются случайные повреждения поверхностей и внутренних механизмов. Начинают требоваться дорогостоящие замены…
– Три месяца?! – Так мало?
– Ну да, после я уже не буду казаться тебе таким привлекательным.
– Но я… – Она хотела сказать, что уже начала привыкать к мысли о том, что у них впереди, пусть проведенные в такой вот странной дружбе между человеком и нет, годы. А тут выяснилось. Как вдруг спустя пару секунд по лицу Аш Три поняла, что последний просто нагло шутит.
– Ах ты! – Хелена даже попыталась спихнуть наглую тушу прочь, но это было непросто, и попытка провалилась.
Эйдан же смеялся.
– Так что, брать и использовать меня надо сейчас.
– Это всё-таки попытка соблазнения!
– Взывания логичными доводами к твоему рациональному мышлению.
– Вот оно как?!
– Закрой глаза, – вдруг попросили её вкрадчиво.
Не подозревая неладного, Хелена подчинилась, выдохнула. Не стала ожидать подвоха даже тогда, когда Аш Три сместился ниже, пересел ближе к коленям. А после… он… накрыл губами её сосок.
– Ты же обещал!
Ей закрыли рот теплой ладонью.
Она, наверное, пыталась бы что-то сказать, если бы не прижималась к рукам губа, если бы её сверху донизу не затопило вдруг… возбуждение. Тягучая нега, желание того, чтобы то, что началось… продолжалось.
Робот или нет, но груди он целовал, как очень опытный, возбужденный и сексуальный мужчина. Один сосок, потом второй. Настолько неспешно, со вкусом, что ощутился ей «гурманом». Хелена поняла, что плывёт головой, чувствами, всем своим женским естеством. Что ей всё равно, кто он на самом деле. Почему никто другой не вызывал в ней столько отклика своими нежными действиями?
Закончилось всё, наверное, секунд через десять. Оставили в покое её грудь мужские губы, была отнята ладонь.
А лицо горело.
Потому что лишь одно-единственное желание теперь билось в голове – «она хочет эти губы туда, ниже…»
Господи, она сорвётся, сейчас попросит об этом.
Но не надо, нельзя, это ведь принципы…
– Иди к стене, туда, где зарядка, – приказала вместо этого хрипло, – выключись.
– Слушаю и повинуюсь.
Ответили ей со скрытым смешком.
Вот же жук хитрый, вот демон-искуситель… Тори, оказывается, даже предположить не могла, насколько этот экземпляр хорош. А ей бы теперь в душ, ей бы остыть. Только до боли в сжатых челюстях и сведенных бёдрах хотелось другого…
Она не переступит эту грань сегодня? Или переступит?
Глава 16
Ллен
Она пыталась себя отвлечь, он видел. Думая, что он отключен, слонялась по дому – заходила то в кухню, то в кабинет, подолгу стояла у окна. Боролась с собой. Хелену одолевали сомнения. Желания и инстинкты боролись с принципами и логикой. Впустую.
Ей хотелось мужчину.
Не робота.
Он понимал.
Наверное, она права, не стоило впутывать сюда чувства, он на задании. Просто выстоять, просто дождаться конца миссии, уйти.
Но чувства Ллен уже тоже вмешал, и вытащить их обратно не было такой же возможности, как вытащить всыпанную в просо муку. Хотя, ту можно было просеять. А как протащить обратно через шестерни рационализма собственное желание к ней приблизиться?
Он говорил себе «стоп, вернешься домой, любая женщина будет твоей», говорил и не хотел любую. Он плыл там, где не должен был. Впервые его тащило не по течению, не против, а к одной-единственной, к её застывшей у окна фигуре.
Какого мужчину она хочет, каким именно образом – он может прочитать, может стать любым. Вести себя согласно её потаённым мечтам. Беда только в том, что он не желает заранее об этом мечтать, он желает быть… собой. Либо принятым, либо нет.
Достаточно иллюзий.
Возможно, он продержался бы дольше.
Но она вернулась в коридор, остановилась напротив него, молчала. И он, не имея на то её разрешения, открыл глаза. Не глаза робота, но свои глаза, человеческие, понял, что не сможет не действовать.
Потому шагнул вперед.
Предупредив её возглас возмущения о том «как он смел?», просто качнул головой и неожиданно поднял ошарашенную Хелену на руки.
Всё, хватит размышлений. В спальню.
Хелена
Наверное, ей всегда так хотелось, чтобы «её не спрашивали». Она бы сомневалась до скончания века, и тут…
Когда её положили на постель, когда поцеловали, Хелена задохнулась от чувств. Именно чувств. Думала, когда ощутит губы Аш Три, его язык, будет детально размышлять о том, «ну и как?» «Напоминают ли поцелуи человеческие? Как вкус, запах? Не ощущаются ли под тканями, похожими на натуральные, механизмы?»
Но она перестала думать совсем, забыла, как это делается.
Рядом с ней был мужчина, никак иначе.
Менее всего она могла предположить в спокойном ранее Эйдане такой напор, такую энергию. Завоёвывающую, укладывающую на лопатки. Поздно сомневаться.
Да и не хотелось…
Хелену целовали так, что она только сдавалась и сдавалась, принимала, позволяла, понимала, что не может отказаться от того, что происходит. Ни с одним партнером в прошлом не испытывала подобного, плавилась свечным воском, тянулась навстречу женским естеством, вплетала себя в Эйдана, пыталась себя отдать.
Не было в нем ни толики смущения, пауз, неуверенности, лишь нежный напор, желающий взять. Взять до конца. Её мечта сбылась – всё именно так и должно быть.
Влажные поцелуи перешли с губ на шею, после спустились до груди, и вновь блаженство. Этот мужчина умел обращаться с чувствительными женскими точками так, будто только этому в жизни и обучался. Он не позволял ей ни подняться, ни перехватить инициативу – «только я, только для тебя». Она ощущала этот посыл без слов. Хорошо, может, однажды нужно позволить себе просто принимать…
Ей целовали живот, после спустились к бедрам, и то был первый момент, когда Хелена неосознанно напряглась – бывало в прошлом, что делали не то и не так. Слишком жёстко, быстро, больновато. Но Эйдан коснулся будто пером, настолько мягко, настолько возможно было. И продолжил столь неспешно и ласково, что с губ слетел стон, улетучилось напряжение, закрылись глаза. Он не торопился, она выбросила попытки начать мыслить – только ощущения, только они, и более ничего. Хорошо, что он не ускорялся, продолжал столь же ласково, как и начал. Даже, когда подключил пальцы, когда ввёл их внутрь, сделал это аккуратно, просто нашел дополнительные точки – рецепторы счастья.
Сколько раз было иначе? Когда слишком часто меняли темп, ритм, движения? Когда гасили начало возбуждения неверными или резвыми порывами, когда ты только начинаешь вставать на ту светящуюся линию, ведущую к финишу, как тут же соскальзываешь с неё?
А тут… Он будто учился узнавать Хелену всю жизнь. Просто нашел самый чувствительный метод, просто повёл её за собой. Хорошо, хорошо, ещё лучше, нельзя же сразу так правильно… Неужели она не соскользнёт в этот раз? Господи, она решилась на акт соединения, возбуждение по нарастающей, по прямой. Мысли в желе; огонь снизу нарастает.
Эйдан не ошибался. Ни в своих решениях, ни с ней. Кем бы он ни был, он добился того, что спустя пару минут Хелена содрогалась со стонами, билась в судорогах оргазма, как в давно желанном волшебном прибое, отдавалась ему всей душой.
И её снова целовали в губы, впитывали каждый стон, гладили по лицу с невидимым посылом «я тут, тут, моя девочка».
Больше он не был роботом.
Может, он вообще им не был? Нельзя быть настолько настоящим, если ты куплен в магазине.
Почему и зачем она упустила столько времени? Нужно было с первого дня… Нужно было, как говорила Виктория, сразу брать от жизни всё. Никто из предыдущих партнеров Хелены не был столь умел, столь верно последователен в своих действиях. Никто не чувствовал её, как женщину, но каждый стремился получить своё личное удовольствие.
В этот раз иначе.
Аш Три не остановился, когда её судороги стихли, когда выровнялось дыхание. Он прижался к её промежности упругой горячей головкой своего внушительно ствола. Но вместо того, чтобы входить с напором, принялся погружать себя по миллиметру. Вперёд-назад, вперёд-назад. Настолько медленно, что она расслаблялась и возбуждалась одновременно, позволяла занимать внутри себя пространство, выдыхала, продолжала не желать включать мысли. Он был не просто хорош, он был идеален…
И, когда Эйдан погрузил себя полностью, Хелена дрожала мелкой дрожью максимального удовольствия. И тут никакой подростковой «борзости», но «я для тебя». Неспешные, очень ласковые толчки в параллели с нежными, почти невесомыми поцелуями. Её любили, вот что с ней делали. Не «имели», не «использовали», её ощущали, как изумительный, нежный и красивый механизм, ей наслаждались.