– Эри? – Она кинулась ко мне. – Ты что здесь делаешь?
– Мне сказали, что ты больна, – ответил я глухо. – Вижу, что не солгали. Думаю, не стоит спрашивать, кто это сделал?
Легонько коснулся пальцами пострадавшей щеки. Тварь! Эта тварь мне за все ответит.
– Это было недоразумение. – Эмми пыталась меня успокоить.
– Недоразумение? Не лги себе!
– Эри, пожалуйста.
С силой сжала мои руки, прижалась всем телом. Я обнял ее и затих. Это сейчас ничего не смогу сделать. Но как только будет обрезан поводок, привязавший меня к проклятому семейству, кому-то не поздоровится.
– Ты из-за этого не приходила? – спросил я.
– Да.
Эмми отстранилась, отошла, близкая – и одновременно чужая.
– Послушай, родной, я хотела сказать тебе кое-что.
Она задумчиво замерла, глядя на меня. А я, кажется, уже понял что.
– Слушаю тебя.
– Эрвинг, ты знаешь, что я тебя люблю, но…
– Ты останешься с ним?
Эмми кивнула. Я почувствовал, как сердце пронзило такой болью, что стало тяжело дышать.
– Значит, не любишь.
– Эри, иногда обстоятельства сильнее нас. Просто поверь, больше всего на свете я хотела бы быть с тобой, но не могу.
– Я понял. Пока он жив…
– Да нет же! – Эмми бросилась ко мне. – Пожалуйста, если ты тронешь Лео, я не смогу этого простить!
– Конечно, ты ведь прощаешь лишь ему. Интересно, если это он меня убьет, ты его простишь?
– Эри!
Эмми обняла меня. Я чувствовал, как она дрожит. Каждой клеточкой тела чувствовал. Хотел успокоить, но не находил в себе сил и только растерянно прижимал к себе. Затем осторожно поцеловал. Мне тяжело было понять, почему она так поступает, но я старался.
– Я люблю тебя, – шептала Эмми. – Если бы ты только знал, как люблю!
– Тогда почему?
Она молчала. Только целовала в ответ – сквозь слезы. Гладила по плечам, по груди, будто старалась забраться под кожу. Эта ночь – наша. Никто ее не отнимет! Даже если сейчас на пороге появится Леонард Эйш. Поцелуи становились все жарче. Мы оба забыли, о чем вообще говорили. Я очень старался забыть – и испить до капли ту страсть, которую мне дарила Амелинда. Но на губах все равно была горечь. И эта горечь отравляла все вокруг. А мое имя слетало с любимых губ снова и снова. До исступления, до безумия.
– Люблю тебя, – шептал в ответ. – Больше жизни.
А затем долго лежал рядом, вглядывался в лицо Эмми. Она смотрела на меня так, будто прощалась уже сейчас.
– Эти дни нам не стоит видеться, Эри, – сказала она тихо. – Чтобы никто ничего не заподозрил и тебе не помешал.
Думает о ком угодно, только не о себе.
– Если передумаешь, ты знаешь, где меня найти, – ответил я. – И говорю не о встречах, а об отъезде. Ты нужна мне, Эмми.
– Здесь я тоже… нужна.
Я не понимал ее. Только одевался, как в бреду, стараясь ничего не забыть. И так же быстро ушел, не поцеловав на прощанье. Она права. Нам лучше не видеться, иначе моей решимости может не хватить. Украду, увезу силой! Куда угодно, на край света, лишь бы подальше отсюда. И тут же приходило понимание, что Эмми тогда проклянет меня. Она имеет право решить сама. Только зачем говорить, что любит, если остается с другим мужчиной?
Дни тянулись мучительно медленно. Будто кто-то специально нанизывал их на нитку один за другим и растягивал, растягивал. Я не видел Эмми, но думал о ней без конца. А еще о том, что приближается назначенная дата. Оставалось всего пять дней. Леонард Эйш, к счастью, забыл о моем существовании и занимался своими делами. Зато не забыла его матушка, по-прежнему требуя от Шиана нагружать меня работой. А мне было только в радость, потому что потом я падал и засыпал мертвым сном, забыв обо всем на свете. Просыпался – и пытка начиналась снова.
Лайза уже намекала хозяйке, что пора выбраться в город. А я настойчиво намекал ей, что мне необходимо составить ей компанию. Подозревал, решающее слово сказала Амелинда, но мне все-таки разрешили поехать. Но, как известно, в жизни часто все зависит от случая. Каких-то три дня оставалось до вожделенной свободы. Всего лишь три. Рабочий день был в самом разгаре, но так уж получилось, что во дворе я остался один. Колол дрова, переносил их в сарай, пока остальные разбрелись по своим делам. В замке снова были гости, и работы хватало для всех.
Чужие голоса услышал издалека. Из них знакомым показался один. Видимо, Айк Эйш решил прогуляться по замку предков. Вот с ним встречаться точно не хотелось. Я даже подумывал скрыться с глаз, пока не поздно, но вдруг послышался шум и громкие крики. И все бы ничего, если бы крики не были детскими. Оставил топор в колоде, а сам все-таки поспешил на крик. А увидев, что происходит, даже не удивился.
– Ты, дрянь! – Айк тряс за шиворот какого-то мальчишку. Судя по всему, из слуг.
– Я не брал ничего, лер Эйш, – вопил тот на высокой ноте и пытался вырваться, но Айк держал крепко и явно не собирался отступать.
– Брал! А знаешь, что делают с ворами? Им отрубают руки!
А вот физиономии дружков Айка я узнал. Те самые, с которыми он был, когда приказал мне присутствовать на маскараде. Теперь они отыскали новую жертву. Айк кинул мальчишку на землю, вертя головой по сторонам в поисках того, что могло бы обеспечить исполнение приговора.
Я почувствовал, как изнутри поднимается ярость. Она была настолько острой и жгучей, что даже потемнело перед глазами. Казалось, еще минута – и никакая печать не помешает мне превратить Эйша в котлету. Легко издеваться над теми, кто слабее. А когда противник по силам, такие люди, как Айк Эйш, бегут в кусты.
– Эй, ты! – все-таки не выдержал я. – Отпусти ребенка.
Айк обернулся, увидел меня и опасно прищурился.
– А, полковник! Выполз из норы? – сказал-выплюнул он. – Как мило. Снова вмешиваешься в мои дела? Я думал, что прошлый раз тебя чему-то научил.
– Зато тебя ничему.
– Придержи язык. – Эйш даже забыл о своей жертве, и мальчишка со всех ног задал стрекача.
– А то что? – Я замер напротив него.
– Окажешься на его месте. Проси прощения, урод, и, может, выживешь.
– Единственный урод здесь это ты!
Айк взревел и кинулся на меня. Тело тут же онемело, не давая причинить вред Эйшу. Вот только его приказ – извиниться – стучал в ушах терпимо. Я собрался с силами – и рванулся к нему. Айк вцепился в ворот моей рубахи, а я с силой ударил его лбом по носу, и голову пронзила боль. Упал на землю, сжимая виски.
– Он напал на меня! – вопил Айк, как недорезанный поросенок. – Вы видели? Напал! У меня кровь!
И если на крики ребенка не спешил никто, то на вопли младшего Эйша тут же поспешили слуги и прихлебатели его матушки.
– Что происходит?
А вот и Леонард пожаловал. Боль стала чуть тише, но я все еще не мог подняться, стараясь отдышаться.
– Это отрепье напало на меня! – ревел Айк, будто я его чести лишил. – Тварь! Мерзкое животное! Взгляни, разбил мне нос.
– Как, если у него печать?
– Значит, не действует твоя печать!
А я уже понял, что случилось. Прямо перед глазами было несколько черных бусин с повязки Аниты. Видимо, символы смогли смягчить влияние печати, а я успел достать Айка.
– Надо проверить. Встань на колени, раб.
И снова – иглы в виски. Я приподнялся, выполняя приказ. Все еще надеялся, что обойдется. Хотя когда с Айком обходилось?
– Действует. – Лео уставился на брата. Выглядел старший Эйш так, будто готовился лечь в могилу. Бледный, с черными кругами под глазами.
– Он ударил меня! Я убью его!
– Угомонись. Мы не будем убивать эту шваль, ты забыл о королевском приказе?
– Так что, ты оставишь все безнаказанным? – Айк не собирался сдаваться.
– Нет. Он ответит за то, что сделал. Эй, ты, раб, катись в конюшню и принеси кнут.
Опять будут бить. Я даже усмехнулся. Поднялся на ноги и зашагал к конюшне. Кнут так кнут. Если придет Эмми, за пару дней встану на ноги. Конечно, бить тоже можно по-разному, но меня давно не пугала боль. Когда я вернулся с кнутом, количество зрителей увеличилось. Пожаловала лери Белла, а за ней жалась Амелинда. Она смотрела на меня с таким страхом, что я отвел взгляд. Это совсем не то, чего от нее желал.
– А теперь раздевайся и бей себя сам, – приказал старший Эйш.
Я уставился на него, как на идиота, но пальцы уже расстегивали застежку того подобия плаща, что у меня было, и дернули шнуровку рубахи. Буду сопротивляться – о том, чтобы встретиться с Вейсом, не будет и речи. Разве что мертвым. Надо перетерпеть. Надо! Удар обжег плечи.
– Сильнее, – скомандовал Эйш.
Второй удар, третий.
– Лео, не надо!
Эмми не смогла не вмешаться.
– Держись подальше.
А воздух снова засвистел. Свист – и боль.
– Так будем тут до вечера стоять.
Айк вырвал кнут из моих рук и ударил так, что я упал, задыхаясь от боли. А кнут свистел и свистел, пока перед глазами не осталось алое марево.
– Хватит, а то убьешь, – послышался ледяной голос Леонарда.
– Нет, этого мало!
– Давай поступим иначе. Раба – на цепь. Пусть посидит трое суток, воды и еды не давать. Кто ослушается, займет его место. Выполнять!
Последнее, что я почувствовал – как шею обхватило нечто вроде удавки. Дернулся, но петля только затянулась туже. Похоже, на этот раз мне не выбраться.
Глава 19
Амелинда
Нет, это просто сон! Дурной сон, это не может быть правдой. Только ничего не изменилось, сколько бы я себе это ни повторяла. Эрвинг лежал на каменных плитах. Наш кучер обвязал его шею веревкой и другой край прикрепил к столбу коновязи. Затем связал руки и ноги, чтобы пленник и не подумал уйти с места казни. Уйти, как же… От запаха крови у меня кружилась голова. Я стояла, опершись спиной на стену замка, потому что не могла сделать и шага. Перед глазами плясали черные точки.
– Эмми, вот зачем ты вышла? – мягко укорял Лео, беря меня за руку и уводя внутрь. – Это зрелище не для девушки.
– Зачем? – прошептала я пересохшими губами. – Это же бесчеловечно.