– Ты бы видел себя со стороны, брат! – как-то сказал он. – Я бы тоже не подошел. Тебя теперь можно одного выпускать против литонской армии, и она обратится в бегство.
– Не вижу ничего веселого, – ответил я сквозь зубы.
– Конечно, потому что не можешь на себя взглянуть, когда с остервенением чертишь линии на карте. Так и карт не напасешься.
Я огрызался – больше для вида, и снова брался за дело, чтобы утром доставить королю результат своих трудов. Каждая из таких встреч походила на танцы на минном поле. Осмонд вел себя благодушно, но я-то понимал: один неверный шаг – и мне конец. Поэтому из дворца выходил мокрым как мышь и усталым до бесконечности.
В это утро мы снова собрались в королевском кабинете: я, его величество, Вейс и три военачальника, которые со мной должны были вести армию в бой. Обсуждение наступательной операции кипело несколько часов, прежде чем мы пришли к окончательному решению.
– Что ж, – Осмонд положил конец спорам, – остановимся на этом плане. А теперь, дэи, оставьте меня с полковником Аттеусом.
Наши собеседники попрощались и вышли. А я уже напрягся – разговор грозил стать не из легких.
– Полковник, – начал король, – завтра вечером состоится прием в честь твоего благополучного возвращения из плена.
– Ваше величество… – вмешался было я.
– Не спорь! Здесь соберется цвет знати Изельгарда, и ты будешь общаться с ним без склок и скандалов. Я ясно выразился?
– Предельно, ваше величество. – Я склонил голову.
– Во время приема мы объявим войну Литонии. И хочу, чтобы ты обратился к людям – своим войскам, простому народу. Ты умеешь вести за собой, Аттеус. В этом тебе не откажешь. Поэтому подумай, что им пообещать и как поднять на бой. Это ведь твоя битва, от ее итогов зависит слишком многое.
Например, моя жизнь. И любовь.
– Ваше величество, есть то, что может воодушевить как наш народ, так и жителей Литонии, – поднял я тему, которую не хотел обсуждать в чужом присутствии. – Простите мою дерзость, но это действительно необходимо.
– Что ты имеешь в виду, полковник? – Осмонд глядел на меня из-под насупленных бровей.
– Одно дело, если литонцы будут воспринимать нас как завоевателей. И совсем другое – если как освободителей. В Литонии есть язва, которая пожирает ее, – это рабство. И, поверьте, условия, в которых содержат рабов, не поддаются описанию. Если мы изначально своим лозунгом провозгласим освобождение народа от рабства, то у нас появится куда больше сторонников в самой Литонии.
Король надолго замолчал, глядя куда-то сквозь меня. Он сидел, опустив подбородок на скрещенные пальцы рук, и думал. И когда я уже решил, что не согласится, ответил:
– Ты прав, Аттеус. Тем более в Изельгарде рабство было искоренено еще моим дедом. Поэтому я поддерживаю твое решение. Завтра огласишь об этом войскам и жителям столицы.
– Благодарю за доверие, ваше величество, – поклонился я.
– Ступай. Завтра будет непростой день.
Да уж, непростой. Придется взглянуть в глаза всем тем, кто называл себя друзьями – и отвернулся. И перетерпеть пересуды за спиной. Но я знал, что делал. И знал, на что шел. Поэтому отступать не собирался. Война? Будет Литонии война. И я добьюсь своего – верну Эмми и навсегда уничтожу рабство.
Был еще один вопрос, который хотел решить до того, как снова отправлюсь в Литонию. Поэтому после разговора с королем заперся в кабинете с Вейсом, подальше от ушей прислуги.
– Мне нужна будет твоя помощь, – сказал ему.
– Говори, что нужно сделать, – тут же откликнулся он.
– Хочу избавиться от клейма.
Вейс уставился на меня, как на сумасшедшего.
– И что ты предлагаешь? – поинтересовался он.
– Выжечь с кожи.
– А ну, дай взглянуть.
Я снял рубашку. Буква Э на предплечье конечно же так никуда и не делась.
– А чем мешает-то? – спросил Вейс. – Все-таки первая буква твоего имени. Есть ли смысл уродовать руку?
Первая буква…
– А ты прав. – У меня мелькнула интересная мысль. – Но твоя помощь все равно понадобится.
Да, можно уничтожить клеймо Эйшей. Вот только разве получится стереть память? Увы, это невозможно.
Глава 5
Эрвинг
Близился час королевского приема. Я стоял у зеркала в новенькой форме. Сегодня впервые избавился от повязки, подаренной Анитой, – нашел мага, который наложил на нее исцеляющие заклинания поверх защитных, и теперь повязка обхватывала предплечье под рубашкой, заживляя новую рану. Волосы же стянул на затылке, открывая лицо. Хватит прятаться. Если я кого-то не устраиваю, пусть катятся к демонам.
Шрам на лбу делал мою физиономию устрашающей. Я даже улыбнулся. Старые знакомые будут в ужасе.
– Хватит любоваться, полковник, – сказал заглянувший в дверь Вейс. Он тоже был в новой форме, и она меняла привычный вид. – Простоишь еще полчаса, и прием в твою честь начнется без тебя.
– По-твоему, я против?
– По-моему, ты трусишь.
Что спорить? В чем-то Вейс прав. Я не хотел туда идти. И шел только потому, что другого выбора не было. А сейчас стоило собрать волю в кулак и показать всем, что рабство меня не сломило, и я готов одержать победу.
Дорога до дворца не заняла слишком много времени, и полчаса спустя, несмотря на предсказание Вейса, мы входили в парадный зал. Все взгляды были прикованы ко мне. Король еще не появился, поэтому тут же потянулась вереница желающих поприветствовать, задать глупый вопрос или просто прикоснуться к живой легенде, которую из меня желал сделать Осмонд.
– Полковник Аттеус, – сказала дейра Кейс, – мы так рады вашему возвращению!
А всего неделю назад, дейра, вы прошли мимо, даже не поприветствовав меня.
– Благодарю, дейра. – Заставил себя улыбнуться, а моя собеседница почему-то побледнела. – Не поверите, но я тоже рад.
– Ах, полковник, – вторила ей другая, – мы выплакали все глаза! Нам ведь сказали, что вы погибли.
– Они не слишком погрешили против истины, дейрина, – ответил я девушке.
– Но вы ведь живы!
– Кто вам такое сказал?
Мужчины держались строже и дальше. Раз я отчетливо слышал, как в спину донеслось: «литонская подстилка». Уже собирался назначить обидчику встречу где-нибудь на поле боя, но в эту минуту появился король. Осмонд превзошел сам себя по роскоши костюма и сиянию перстней на пальцах. Он шел гордо, будто уже победил Литонию, а сам собирался остаться в столице и наблюдать.
После положенных приветствий Осмонд подозвал меня к себе.
– Дэи и дейры, – начал он, – сегодня мы празднуем благополучное возвращение нашего дорогого друга полковника Аттеуса, который не единожды покрыл свое имя славой, но попал в плен и чудом вернулся к нам живым.
Раздались бурные приветствия. Я нацепил самую приятную улыбку, на какую только был способен, но это, похоже, не помогло.
– Дэй Аттеус поведал нам, в каких ужасных условиях находится простое население Литонии, в то время как знать жирует в своих замках.
Можно подумать, Изельгард сильно ушел вперед.
– Поэтому нами принято решение, о котором полковник Аттеус поведает всем собравшимся прямо сейчас с балкона дворца. Полковник, на площади собрались ваши солдаты и простые люди, которые также хотят порадоваться вашему избавлению из плена. Идите за мной.
Его величество проследовал на огромный балкон, на котором вместился весь цвет местной знати. Я стоял рядом с ним, а Осмонд ждал, пока стихнут приветственные крики с площади.
– Народ Изельгарда, – загрохотал его голос, а я разглядывал выстроившиеся на площади полки. – Храбрые воины. Сегодня Изельгард празднует, потому что на родину вернулся человек, которого вы все хорошо знаете и любите. Этот человек не раз проливал за вас кровь, вступая в самые тяжелые бои. Не раз останавливал врага на пути к нашей земле. Это полковник Эрвинг Аттеус.
Я чуть склонил голову, и площадь снова взорвалась криками.
– Полковник Аттеус, вам слово, – обернулся ко мне король.
– Благодарю за оказанную честь, ваше величество, – поклонился я. Затем собрался с мыслями. Отвык говорить на публику, придется привыкать снова и отбросить те сомнения, которые прочно вгрызлись в душу за время плена. – Жители Изельгарда, сейчас я мог бы поведать вам о своем счастливом избавлении. О том, что не покорился литонцам и не сдался на милость победителей. Но я не стану.
Осмонд покосился на меня. Интересно, если скажу что-то лишнее, меня расстреляют сегодня или уже завтра? Но и молчать не собирался.
– Война – это не только великие победы, – продолжил я громче. – Война – это боль, смерть, грязь. Сотни людей, которые доверились мне, погибли на поле боя. По моей вине – в том числе, но я не посланец богов, чтобы все предугадать. Мне повезло выжить. Повезло ли – не знаю до сих пор. Не один раз я сожалел, что не остался на поле боя вместе со своими друзьями. Но это поражение дало мне больше, чем многие победы. Дало понимание ценности жизни и милосердия, возможность увидеть настоящее лицо доброты. Там, в Литонии, живут такие же люди, как и мы с вами. Они тоже сражаются за то, что им дорого. Тоже погибают. Но это они объявили нам войну, мы не выбирали этот путь. Они захватили наши территории, пусть это и обосновано позорными условиями мирных договоров.
Король стиснул кулаки, но промолчал, а мне было уже все равно.
– Нельзя все оставить вот так. Я не призываю вас сражаться против Литонии. Я зову вас поднять оружие за Изельгард. За то, чтобы никто не смел вытирать об нас ноги. За то, чтобы никто не называл нас трусами. Да, я был в плену. Я видел и знаю, что такое рабство. И единственное, чего хочу, – выжечь эту заразу с земель Литонии. Их народ тоже страдает, пока король Илверт живет в свое удовольствие. Да, я прошу вас снова довериться мне. И я клянусь, что приведу вас к победе или умру. Вставай, Изельгард!
Площадь бушевала. Люди кричали так, что закладывало уши, а король улыбался. Он получил то, что хотел. Я тоже. Эйшвил падет, не будь я Эрвинг Аттеус. И рабство будет уничтожено. Ради Аниты, ради Лайзы и Шиана, ради других людей, которых заставили забыть о том, что они люди.