И все-таки это был жест против моего собеседования!
Но в этот раз мы обошлись “по-хорошему”. Я молчу, вроде как задумчиво, провожу взглядом по залу.
Посмотрите, как заморочился генеральный, лишь бы её вернуть — вижу я на лицах других сотрудников.
Черта с два они теперь позволят за моей спиной хихикать, вспоминая, как я по-дурацки подставилась в прошлый раз.
— Ты вернешься? — пальцы Антона крепче сжимают мои. И я возвращаюсь взглядом к нему, снова гляжу в его лицо. В глаза — они, в отличии от его лица, искренни, и смотрят на меня с выражением глубокого раскаянья.
Ну и как тут откажешься? Когда он настолько убедителен?
— Да, я вернусь, раз ты так об этом просишь.
Он сейчас и не на такой вопрос от меня бы “Да” услышал.
Антон поднимается с колен и уже абсолютно нахально притягивает меня к себе.
Точно все расписано по минутам — тут же включают какую-то музыку.
— Ты охуенно выглядишь, ты знаешь? — шепчет мне на ухо мой бесстыжий, теперь уже снова — мой начальник. Надо же, оценил простую блузочку с узкой серой юбкой-карандашом? А я-то думала, слишком просто.
Так, это что за медляк? Черт, это что, тот самый, под который он меня тогда разводил?
— Ты с огнем играешь, малыш, — шепчу я, опуская ладонь ему на плечо, — не все воспоминания о том вечере для меня сентиментальны.
— Я постараюсь это исправить, — Антон это мне мурлычет как сытый мартовский кот, — все-таки тот вечер был для меня знаковым. Всю жизнь мне перевернул.
— Жизнь свою ты сам перевернул, мой неуемный, — фыркаю я, позволяя ему вести себя в танце. Тогда не получилось, сегодня — удается. Все-таки я приноровилась подыгрывать ему в некоторых вопросах. Главное — предъявить ему счет вечером.
— Твой, да-а, — тихонько смеется Антон, — твой паршивец.
Надо же. Помнит, как я его называла тогда. Потом-то я повторяла это слово в основном про себя.
— Мой плохой босс, — со вкусом тяну я, а Верещагин лишь крепче стискивает мои пальцы.
Все таки это почти магия — вот так танцевать с ним сейчас, на виду у всех, абсолютно ничего не стесняясь. Даже не знаю, чего мне сейчас может не хватать…
— У меня остался только один незакрытый гештальт за тот вечер, — Антон эту фразу шепчет мне на самое ухо, — мы ведь так и не осквернили местную вип-зону, помнишь?
О, вот и ответ на мой вопрос — чего же мне сейчас не хватает.
Помню ли я? Ох-хо, не забывала ни разу за эти два месяца.
И я, поддавшаяся очарованию момента, очень даже не против воспользоваться полученным предложением.
В конце концов, не у одного Антона незакрытый гештальт…
— Прямо сейчас? — я задумчиво окидываю зал ресторана взглядом.
— Ты против, моя госпожа? — совсем уж интимно шепчет мне мой поганец.
Я против? Да с чего бы?
Сотрудники после моего согласия вернуться будто получили команду “вольно” и разбрелись к столикам, растащили оттуда бокалы с шампанским. Не сказать, что это какой-то массированный корпоратив, так, легкий фуршет по типу “гуляем за счет драгоценного начальства”. Но в принципе…
До нас нет особого дела. Нет, есть те, кто за нами подглядывают, но это настолько несущественно.
— Друзей позовешь как в тот раз? — я чуть-чуть оттягиваю момент, да, вы правы. Просто — мне нравится с ним танцевать. В этот раз — особенно, потому что это — по-настоящему. Я не чувствую никакого подвоха.
— Обойдутся, — Антон недовольно морщится, — мне реально придется их убивать за еще один раз. Я и так едва смирился с тем, что было, и то только потому, что я сам — дебил.
Самокритичненько. Но правда, да. Ту выходку умной не назовешь.
— Ну, тогда… — Я выскальзываю из его рук и делаю несколько шагов назад, — ты иди первый…
Это приказ, и он срабатывает как надо — в глазах Антона плещется голод. Кажется, он не успокаивается вообще никогда, мой ненасытный.
— Я буду ждать, госпожа, — он произносит это только одними губами, так, чтоб только я это поняла.
Да, малыш, ты будешь, я знаю. И всякое подтверждение этой моей уверенности — лишняя сладкая винная капля в моем кубке.
Я позволяю себе маленький круг по залу. Бокал шампанского — просто так, для настроения. В конце концов, когда творить безумства, как не сегодня? Ну, и надо же, чтобы он и вправду прождал меня некоторое время.
Он ждет там. Ждет меня. Сладкое знание. Если б не хотела вкусить его поскорее — я бы, пожалуй, еще его помучила.
Иду — ну или лечу. В душе — пританцовываю.
Земля вызывает Иру, Ира — где-то в районе Юпитера!
Нажимаю на ручку двери вип-номера, шагаю вовнутрь.
Ровно для того, чтобы увидеть там Верещагина.
На одном колене.
С плоской коробкой в вытянутых вперед руках. Там в коробке — черный ошейник с серебряной бляшкой. Мои инициалы на бляшке, как знак принадлежности конкретной госпоже.
Мы не обговаривали, но этот жест говорит мне многое. Он хочет носить мой ошейник. Хочет принадлежать мне во всем.
Это — безумно круто, но это — не все.
Это не то, от чего я хватаю воздух ртом.
Не это заставляет мои ноги подкоситься.
Ошейник лежит на синем бархате буквой “О”. А в центре этой дивной окружности раскрытая коробочка с обручальным кольцом.
Его глаза — то, за что я цепляюсь. То, что удерживает меня на ногах.
Карие… Совершенно дурные… Любимые.
Кажется, он себя мне сейчас протянул на открытых ладошках.
И я не слышу ничего, никакого шума, оставшегося за закрытой дверью этой комнаты. Только…
— Выйдешь за меня, госпожа моя?
Эпилог
— Тох, ты издеваешься? — Смальков смотрит на меня с явным желанием меня придушить. Увы, не имеет полномочий — это право я даю только одной, своей любимой, своей ядовитой — с сегодняшнего дня жене.
— Ты сам этот фант вытащил, — я развожу руками.
Фант «Один танец со свидетельницей», если уж быть до конца откровенным. Времена меняются, мальчики женятся, дебилизм — остается вечным. И мы — его верные адепты, пока смерть не разлучит нас!
— Так и скажи, что ты мне мстишь за тот раз, — Геныч оборачивается к ресторанному залу и нашаривает взглядом Эвелину. Эвелину в ярко-синем брючном костюме и с розовым значком свидетельницы на плече.
Этот значок — это вот отдельная история, и когда Эва звонила нам первый раз, после получения приглашения вместе с этим самым значком — она не сказала ничего цензурного и, кажется, этим еще больше развеселила Ирину. Что-то переигрывать Хмельницкая отказалась. Заявила, что раз уж Эвелина столько сделала для нашего воссоединения, то не ей капризничать. Пусть, мол, пожинает заслуженные плоды.
Возмущалась Эва долго. Но было у меня подозрение, что делала она это из кокетства. По-крайней мере, уже дважды я видел её у зеркала не без улыбки поправлявшей эту розовую хрень. Все девочки любят примерять на себя роль подружки невесты, даже доминантки.
Вот и сейчас, Эва вполне себе радостно улыбается Ире и тянется к её волосам, чтобы поправить чуть съехавшую фату. Опять-таки, хрен их разберет, как они видят эти недостатки. На мой вкус, все с фатой у моей, теперь уже жены, идеально. Но я “ничего не понимаю”. Сколько раз я слышал эту фразу за последние полгода подготовки к свадьбе — не сосчитать.
Кстати, а вот про «тот раз» — это Геныч интересно спалился.
— То есть тот фант с Хмельницкой — это все-таки было твоих рук дело? — с интересом уточняю я. — Ты же заливал, что это все Третьяков.
— Ну… Кто тебе судья, что ты такой легковерный? — ухмыляется Смальков. — И вообще, где мое спасибо, я его уже полгода дожидаюсь! В конце концов, ты женишься на том самом фанте!
— Вон твое «спасибо», — я указываю подбородком на Эвелину, — кушай, Геннадий Андреич, не обляпайся.
Геныч морщится.
— Ты реально издеваешься, — тихо выдает он, — она же, твою мать, домина, от неё этим за километр разит. Ты же знаешь, я не по этой части. И вот это… Вот это же самый…
— Ну, а кто тебе виноват, что ты такой везучий? — фыркаю я, возвращая Генычу его выпад. — Ну, предложи Третьякову с тобой поменяться, он-таки вытащил милейшую Зинаиду Андреевну.
— Ну, там-то конкретно без шансов, — Смальков фыркает и качает головой, — ладно, Тоха, я её оттанцую, но…
Я ухмыляюсь. Да-да, я тоже так выпендривался… Но я не буду Генычу рассказывать, что именно этой фразы ему лучше не говорить.
Не могу предсказать, что там выйдет у Геныча и Эвы, но ведь вытащил же он этот дурацкий фант…
Хотя, конечно, Третьякова жизнь наказала покрепче — престарелой нимфеткой, которая у нас в фирме работала «клининг-менеджером», точнее строила весь небольшой штат наших уборщиц… Ну, Игната было за что наказывать, да.
И пусть мы помирились ценой невероятных дипломатических усилий Смалькова, пусть я дал Игнату по морде, чтобы расписаться в его «индульгенции», до того доверия, что было между нами раньше, все равно было далековато. Но, в конце концов, мы и вправду были партнерами слишком долго, а ту ситуацию удалось разрешить мирно…
Пока моя уже по всему российскому законодательству госпожа меня дразнит собственным отсутствием, я хожу между гостями и ищу, с кем я сегодня еще не чокался.
Тематических гостей у нас на свадьбе внезапно оказалось дохрена. Не одна только Эва. В какой-то уголочек уже ускользнули от общей тусовки и Тамара с её Сережей.
Мы не удержались, пригласили даже Зарецких, а они взяли и приняли приглашение. И подарили нам остров…
У меня до сих пор дергается глаз. К моему счастью — остров арендован на три года, иначе не представляю, сколько налогов за это счастье нам бы прилетало.
Пыль в глаза Зарецкий пускать так и не разучился.
Впрочем, самый важный подарок мне все равно сегодня подарила Ира. Подкинула в карман пиджака уже после церемонии регистрации.
Одну тоненькую белую полосочку, с двумя красными…
И блин, мы это еще не обсудили совершенно, но я даже не думал, что моя свадьба, которую я ждал столько времени, будет тянуться для меня настолько долго!