Каждая секунда ожидания наращивала напряжение.
Итан протянул руку и обхватил мой подбородок, заставив встретиться с ним взглядом. Я ощутила, как его пальцы, точь-в-точь как когти, впились в мою кожу, и страх охватил меня с новой силой. В его глазах мерцала искра безжалостной решимости, и я поняла, что передо мной человек, готовый на все ради мести.
– Он создал "лабораторию", где бездомные дети, похищенные его коллегами, подвергались жестоким испытаниям. Он стремился сделать безупречных агентов, которые не будут иметь себе равных, – и словно поглощенный воспоминаниями, Итан остановился в моменте, будто вернулся к тем событиям в "лаборатории". Я чувствовала, как его пальцы дрожали на моем подбородке от внутреннего напряжения, как будто он сражался с внутренним демоном, который овладел его разумом. В его глазах мелькали отголоски прошлого, пропитанного жаждой мести. – Убей или будешь убит – эти слова стали для нас повседневным напоминанием. Нас вынуждали проходить испытания, в которых приходилось убивать собственных друзей, чтобы остаться в живых. Потому что если не ты убьешь, то тебя убьют; а если засомневаешься хоть на секунду, то обоих.
Меня охватило отвращение и ужас от мысли о том, что мой папа мог быть причастен к таким ужасным делам. Образы беззащитных детей, ставших жертвами жестоких испытаний, вызвали в моем сердце острую боль.
Это было впервые, когда я слышала о «лаборатории».
Итан не отпускал мой подбородок, продолжаю наслаждаться моим страданием. Его холодное прикосновение ощущалось как кирпичная стена передо мной, лишившая меня возможности ускользнуть от его жестокого взгляда.
– Нет, это не может быть правдой… Я не верю тебе, – едва слышно прошептала я, словно в отчаянной попытке удержаться на краю рассыпающейся реальности. – Папа… он никогда бы не сделал этого…
Глаза Итана сверкали жестокостью, но в них также можно было разглядеть горечь, будто он сам страдал от необходимости делиться со мной этой мрачной правдой.
– Я понимаю, как трудно тебе это принять и какой шок ты испытываешь. Но поверь, это не сравнимо с тем, что пережили мы… Каждый день в той лаборатории был похож на ад. Мы были лишены свободы и выбора, ощущая себя пленниками в собственных телах. Нас лишали самого важного – человеческого достоинства. Мы учились не чувствовать, не сомневаться, просто выполнять команды, как пустые оболочки, лишенные своей воли, – его голос звучал низко, пронизанный болью.
Я видела в его глазах отражение той муки, которую он пережил, и поняла, что это было гораздо больше, чем просто боль. Это была утрата невинности, разрушение доверия к миру, которое невозможно вернуть.
Сидя перед ним, я осознала, что его пытки продолжаются и сейчас – не физические, а психологические, вонзившиеся в его душу, как колючие шипы, не давая покоя. Он был пленником своего прошлого, сражающимся с демоном, который захватили его душу.
– Ты должна понять, – продолжал Итан, сжимая мой подбородок так, словно хотел донести свою боль до самой глубины моей души. – Внешне заботливый и любящий твой папочка скрывал за этой маской истинное лицо – дьявол, жаждущий власти.
– Нет, ты лжешь! – вскрикнула я, мои слова звучали как последний крик надежды. – Мой папа – он… он…
Я резко отшвырнула его руку с подбородка, и слезы хлынули из глаз, несмотря на все усилия удержать их. Слова Итана были правдоподобными, но я продолжала пытаться отрицать это в самой глубине своего существа.
Увидев мою реакцию, Итан откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза, словно пытаясь прогнать тьму воспоминаний, что поглощали его душу. Его дыхание стало тяжелым, как будто цепи прошлого сжимали его грудь с каждым вздохом…
– Бесполезно пытаться ей что-то объяснить. В ее глазах Джонатан всегда останется заботливым папочкой, независимо от обстоятельств, – раздался голос Глории позади нас. Ее тон звучал настойчиво, проникая в самое сердце.
Слезы текли по моим щекам, образуя яростный поток, который ярко отражал смешанную боль и беспомощность перед истиной, разрушавшей все мои представления о папе. Я пыталась сдержать рыдания, но они прорвались наружу, не поддаваясь контролю. Дрожащими руками я поднесла к губам бутылку с водой и полностью опустошила ее, надеясь таким образом успокоить себя.
– Да плевать, каким, черт возьми, Джонатан кажется ей! Главное, что он уже у нас на крючке, и когда придет время, они оба сдохнут, – произнес мужчина с гневной интонацией.
– Заткнись, Рик! – прошипел Итан, не открывая глаз.
– Я сам покончу с этой сукой, когда придет время. Ей не избежать этого, – произнес Рик, его слова вырвались с такой грубостью и жестокостью, что звучали как приговор, от которого невозможно укрыться.
– Рик, не лишай меня этого удовольствия, – проговорила Глория с грубой настойчивостью. – Я уже долго мечтаю ее прикончить!
Я больше не могла выслушивать их слова. Боль была такой оглушительной, что я решительно закрыла уши руками и стиснула зубы, надеясь на мгновенное облегчение. Но это не помогло – их голоса все равно проникали сквозь мои пальцы, напоминая о каждом произнесенном слове.
Мои мысли возвращались к каждой фразе, и по мере их повторения в уме, они вызывали все сильнее болезненные ощущения. Слезы продолжали струиться по моим щекам. Они несли в себе боль и страх, отражая внутреннюю бурю, разрывающую меня изнутри, и оставляли болезненное осознание того, что мир вокруг не всегда бывает добрым.
Спустя несколько минут меня охватило странное ощущение, как будто каждая клетка моего тела погружалась в мягкий и пленительный сон. Контуры реальности начали медленно расплываться перед моими глазами, а звуки окружающего мира постепенно стихали.
Итан повернул голову в мою сторону, его взгляд скользнул с моего лица на бутылку, лежащую на моих ногах, а затем вновь вернулся к моим глазам
– Мы скоро приземлимся, – произнес он, его голос звучал как эхо издалека. – Я добавил снотворное в твою воду, чтобы ты не привлекла слишком много внимания.
Мои веки начали тяжелеть, словно невидимые грузы давили на них, и я ощутила, как моя голова склоняется на спинку мягкого сиденья. Мир вокруг начинал размываться, как картина, растворяющаяся в воде, а звуки превращались в тусклые эхо, далекие и неуловимые.
– Ты заплатишь за все, что сделал со мной, – прозвучал мой голос едва слышно, словно шепот, смешанный с биением сердца, которое громко звучало в ушах. Я ощущала, как слова медленно ускользают от меня, как дым, исчезающий в воздухе.
Сквозь полуоткрытые глаза я заметила, как Итан медленно потянулся к моему ремню безопасности, его движения четко выделялись на фоне размытого окружения.
Шепот его дыхания ласкал мою шею, подобно прикосновению призрака, и я почувствовала, как его пальцы нежно скользнули по ткани моей блузки.
Шорох ткани, щелчок пряжки – эти звуки доносились до меня, как будто сквозь вату, далекие и нереальные.
Вы все заплатите… – прозвучала едва слышная угроза в моей голове, слова искажались и постепенно исчезали, забирая с собой последние капли сознания.
Последние отголоски реальности таяли во мраке, и я все глубже погружалась в сон.
Глава 7. Слабость…
Проснувшись, медленно открыв глаза, мне показалось, будто я целую вечность провела в пустоте. Первые мгновения были как в тумане. Ощущение дезориентации окутывало меня, но постепенно осознание вернулось ко мне.
Я лежу на большой мягкой кровати, словно окутанная спокойствием и безмятежностью после всех произошедших со мной событий. Солнечные лучи пробивались сквозь полуприкрытые занавеси, наполняя просторную комнату светом. В воздухе витал легкий аромат морской воды, едва уловимый, но наполняющий комнату свежестью и создающий ощущение близости к берегу.
Мой взгляд скользил по комнате, и, повернув голову, я заметила Итана. Он стоял у окна, его силуэт выделялся на фоне яркого света. Итан был в черных шортах до колен, а его обнаженный торс открывал вид на контуры его спортивного тела. Солнечные лучи играли на его коже, подчеркивая каждый мускул, словно он был высечен из мрамора.
Однако больше всего меня привлекла его татуировка – красная одинокая роза с шипами, расположенная над сердцем. Этот яркий символ, выделяющийся на его светлой коже, казался загадочным и символичным, как будто скрывал в себе глубокий смысл…
Роза на груди Итана напоминала мне о тех одиноких красных розах, которые кто-то оставлял на пороге моего дома каждый год в день моего рождения. Первую я получила, когда мне исполнилось двенадцать. Эти розы всегда были одинаковыми – красивые, но одинокие, с ярко-красными лепестками и колючими шипами. Они никогда не сопровождались записками или объяснениями, просто появлялись, напоминая о себе и оставляя после себя загадку.
В этот момент мои мысли будто замерли. Я чувствовала, как сердце бьется все быстрее, словно звучит мелодия, которую я не могла распознать.
Осознав, что слишком долго смотрю на татуировку, я отвела взгляд, стараясь собрать свои мысли. Передо мной стояли проблемы, гораздо более значительные, чем просто татуировка, вызвавшая воспоминания о прошлом…
С трудом поднимаясь с мягкой кровати и ощущая, как слабость пронизывает все мое тело, я села, опираясь на дрожащие руки. Глубокий вдох наполнил мою грудь, когда я пыталась собрать все свои силы. Моя голова казалась невероятно тяжелой, и каждое движение становилось мучительным испытанием.
Я попыталась встать, но острая пульсирующая боль в висках заставила меня опуститься на место.
– На тумбе рядом с тобой лежит таблетка, – произнес Итан, его голос прозвучал как удар по голове, вызывая у меня болезненную гримасу. – Прими ее, она поможет справиться с головной болью.
Ощущая, как слабость пронизывает все тело, я с трудом подняла руку и прикоснулась к виску, надеясь хоть немного облегчить этот невыносимый дискомфорт.
– Где я нахожусь? – прошептала я, боясь услышать ответ.
Пальцы плавно скользили по коже, совершая круговые движения. Я старалась сосредоточиться на дыхании, пытаясь преодолеть мучительное состояние, в котором секунды растягивались до часов.