– С Тони? С Тони?! Да как ты… – отбросив одеяло, она села, я же бросила быстрый взгляд на дверь – что-то как слишком она перевозбудилась. – Ему сколько лет, твоему «Тони»?!
Ты даже представить себе не можешь, мам! – чуть было не ответила я. Вовремя опомнилась и вместо этого принялась убеждать ее в том, что у нас с Тони действительно любовь и, пока она будет жить с нами, у нее будет возможность в этом убедиться.
О да, я нарочно напомнила ей про будущее совместное житие – после случившегося одна мама оставаться явно не хотела, и это должно было хоть как-то сдержать поток ругательств и самых «распрекрасных» эпитетов, готовых обрушиться на мою несчастную голову.
Напоминание сработало лишь отчасти. Еще полчаса, пока Тони отсыпался в соседней комнате, мама шипела, металась и заламывала руки – выразительно, но тихо, чтоб не разбудить нашего с ней общего спасителя. Обвиняла меня в том, что я пошла по рукам, что я слишком молода, чтобы жить со взрослым мужчиной, а когда узнала, что этот мужчина – мой профессор, совсем расстроилась – упала на диван и закрыла лицо руками.
– Он хоть замуж-то тебя позвал? – глухо спросила через минуты две, пока я терпеливо сидела и ждала дальнейшей экзекуции.
Это было неожиданно. Я была уверена, что сейчас последует лекция на тему, насколько это неэтично для профессора встречаться со своей студенткой – что-нибудь в духе современного американского законодательства.
Но мама американкой не была, и, как оказалось, о законодательных аспектах нашей связи не думала вообще. Ее, как выяснилось, интересовали исключительные практические вопросы – в частности, возьмут ли ее кровиночку замуж или поматросят и бросят.
– Позвал, – ответила я, совершенно точно зная, что не вру. – Конечно, Тони предложил мне выйти за него замуж.
– И где же твое обручальное кольцо, доченька? – у мамы был устало-знающий вид, так и говорящий – уж я-то повидала на своем веку таких вот «предлагальщиков». – В этих краях без кольца ты не невеста. Забыла?
Я сникла. Тони ведь действительно не подарил мне никакого кольца, возможно просто забыв о том, что должен – на фоне того, что происходило, в последние пару дней о свадьбе как-то не думалось. Живыми бы остаться.
– Так что рано ты губу раскатала, – прокомментировала мама. И весь последующий день держалась подчеркнуто холодно – как со мной, так и с Тони, которого я уговорила пока не раскрывать ей тайну своей второй сущности.
Ну что ж, по крайней мере, хоть шлюхой больше меня не называла.
Позавтракали мы все вместе, в той же угрюмо-холодной обстановке. Мама снова ушла в себя, почти ничего не ела, и глаза ее были подозрительно на мокром месте.
Тони же держался очень тактично – не лез ни с утешениями, ни с разговорами, старательно, всем своим поведением показывая будущей теще, что настроен насчет меня весьма серьезно. Да и насчет нее тоже – прямо при нас вызвал людей, занимающихся профессиональной упаковкой и перевозкой вещей, и выслал их в мой бывший дом. Мама не протестовала, но и не благодарила – ей, похоже, в данный момент было все равно, где она будет жить. Сама ехать в то ужасное место желания она не высказала.
А уж после завтрака, когда надо было ехать в морг на опознание Грега, расклеилась окончательно.
– Ты, наверное, тоже думаешь, что я сумасшедшая, да? – спрашивала сквозь слезы, хватая меня за руки. – Тоже считаешь, что меня надо упечь в психушку?
Про психушку упомянули настоящие менты, приехавшие по вызову соседей и обнаружившие в доме труп мужчины, разорванного дикими зверями. Пару раз услышав это слово и сообразив, что ее вполне могут отправить на принудительное лечение, мама перестала рассказывать, как прямо на ее глазах, двое парней превратились в огромных черных волков и набросились на отчима.
Теперь официальная версия упростилась донельзя – неизвестные полиции фашисты натравили на черного парня свору собак. Разумеется, пресса вцепилась в эту новость, и после опознания у мамы совсем пропало желание выходить на улицу. Потому что караулили ее теперь на каждом шагу.
***
Весь этот и следующий день прошел в напряженном ожидании въезда в наши новые хоромы, где мы надеялись спрятаться ото всех – и от журналистов, и от тех, кто вознамерится мстить за Блэкстоуна, и от уж совсем непонятных сектантов, застреливших Жозефину.
Готово было абсолютно все – кроме электрического забора. И хоть установщики работали наперегонки с самим временем, было понятно, что до завтра они не управятся.
А вечером второго дня, мой взгляд наконец упал на книги, которые Брайен все же привез из Сиэтла.
Тони был в душе, ожидая меня с минуту на минуты в постели, мама – у себя в гостиной, огороженной на скорую руку ширмой. Я же зашла в кабинет вытащить из сумки телефон, открыла первый фолиант в забытой всеми стопке книг и залипла.
«Свойства и особенности Истинной Пары после единения тела и души» – гласило название на старом английском, которое я с трудом разобрала из-за характерной витиеватости букв.
Глава 36
«Истинная на пике своей сущности не слабее самого альфы, а когда родит ему наследника, может сделаться и сильнее. Каждый приказ истинного наполняет ее магией, она же, если верна и покорна, дает силу своему волку и может сделать его неуязвимым и богоподобным, альфой всех альф, зовущимся среди Долгоживущих Праймом».
Мурашки бежали по моей коже, пока я читала старинные письмена – по началу медленно, с трудом продираясь сквозь закорючки и перевитые хвостики букв, сквозь малознакомые артикли и местоимения, потом все быстрее и быстрее, словно по-русски...
А уж когда дошла до знакомого слова, вздрогнула так, будто меня разрядом тока прошибло, и подняла глаза от текста. Долгоживущие! То самое слово, которое я услышала во сне… Тони тоже его упоминал – некий орден, который… который что?
И почему, черт возьми, я слышала это слово во сне? Даже не слышала – знала!
– Что ты здесь делаешь?
Я вздрогнула еще раз и обернулась – Тони. Стоит на пороге кабинета в белом гостиничном халате, вытирает маленьким полотенцем волосы. И столько было в этой картине тепла, столько домашнего уюта, что я чуть не расплакалась от умиления. Это ли тот страшный зверь, чьи челюсти пару дней назад сжались на горле противника? Это ли тот, кого я могу сделать… как там было написано? Я глянула вниз, на страницу.
– О… – Тони увидел, куда я смотрю и быстро подошел. – Что там? Реально интересное или бабушкины сказки?
В его понимании все, о чем я только что прочитала, было «бабушкины сказки». Эх… я вздохнула. Вот Брайен не такой упертый – сразу понял, что книги важны, оттого и привез.
Но захочет ли материалист Тони искать ответы там, где никогда не привык? Он ведь и способность свою передвигать предметы силой мысли до сих пор пытается объяснить научно. Не говоря уже про какие-то там «золотистые» лучи, которые до сих пор своими глазами так и не увидел, а потому считает их бредом моего воображения, вскормленного желанием спасти его, любимого, от лютой смерти.
Он не поверил мне, даже когда приказал говорить правду, и я рассказала ему то же самое! Мол, конечно, я не вру, кто ж спорит! Но это не означает, что мне вся эта энергия не привиделась от начала и до конца.
В общем, я решила взять бразды правления в свои руки, и напрячь собственные мозги, незамутненные атеизмом.
– Расскажи мне про Долгоживущих, – попросила я, усаживая его в кресло и забираясь к нему на колени. – Все, что ты знаешь.
Тони нахмурился.
– Зачем тебе?
– Там в книге они упоминаются. Я хочу знать, о чем речь – прежде, чем идти дальше…
– Ну-ну… – презрительно фыркнул он. Но отказывать в моей просьбе не стал – обнял меня покрепче, положил голову себе на грудь и рассказал.
– Долгоживущие – это орден, который все время ищет способы сравнять наш жизненный срок с древними богами, в которых члены этого ордена неукоснительно верят.
– Наш?
– Оборотней-волков. Помнишь, я тебе рассказывал о том, что ходит много легенд о происхождении оборотней?
Я кивнула – уже слегка отстраненно, понимая, что в такой позиции – сидя на коленях у моего любимого и ощущая бедром его растущее возбуждение – я не смогу долго и сосредоточенно слушать.
– Так вот… – он прижал меня к себе плотнее. – Этот конкретный орден верит в божественное происхождение волков и в то, что когда-то оборотни правили миром. Они, представляешь себе, считают, что надо непременно добиться былого величия. Задурили головы невероятному количеству оборотней, на все готовых ради того, чтобы волчьи вожаки снова правили людьми, и можно было бы перестать скрываться.
Я медленно кивнула.
– Вполне понятная цель. На месте волков я бы тоже этого хотела.
Тони поморщился.
– Вот только мне не хватало, чтобы ты теряла здравомыслия. Кстати, я не рассказал тебе, что ради этой цели они убивают? Что проводят опыты над людьми и оборотнями? А еще ходят стойкие слухи, что они научились лишать волка одной из его форм – либо человеческой, либо волчьей. Как тебе такое, Стейси?
В его зрачках я увидела, как мои расширились.
– Какой ужас. Но какое они имеют к нам отношение?
– А кто сказал, что имеют? Стоп! – он слегка отодвинул меня и притянул к себе на колени книгу, которую я начала читать. – Только не говори мне, что Брайен притащил нам бредни Долгоживущих…
Он замолчал, читая тот же абзац, что произвел на меня такое впечатление, и я физически почувствовала его страх. Унюхала капельку пота, выступившую под его волосами и медленно потекшую вниз…
– Черт бы их побрал… – пробормотал он, дрожащей рукой перелистывая книгу. – Черт бы их побрал, моя Стейси.
Откинулся на кресло, шумно втянул воздух и закрыл глаза. А мне стало совсем страшно – от зачатков возбуждения и след простыл, хоть я практически теперь лежала на нем, вытянувшись вдоль всего его длинного, сильного тела.
– Это плохо?
– То, что эти фанатики вбили себе в головы, что истинная каким-то образом связана с «богоподобием» оборотней? Это не просто плохо, Стейси. Это полный кошмар. Вдруг они собираются отловить тебя ради какого-нибудь темного ритуала? Принести тебя в жертву какому-нибудь их «богу»? Вдруг…