Не знаю, сколько времени проходит. Не считая ни секунд, ни минут, я просто наслаждаюсь каждой. Когда Тереза переворачивается и неосознанно утыкается мне в шею, ловлю себя на мысли, что как мальчишка глупо улыбаюсь. Она морщится и, не открывая глаз, трется о мою футболку. Перышко от подушки, вероятно, щекочет ей нос, а я наблюдаю и за ним, и за ней, боясь спугнуть этот удивительный момент. Мне нравится ощущать, как она пахнет. Нравится, что она так близко – беззащитная, невинная, красивая. Очень красивая, видит бог, хотя я не то, чтобы в него верю. Нравится, что она тянется ко мне, пускай через время и станет это отрицать. Правда, есть ли в этом смысл?
Ее громкий выдох. Мое неосторожное «прости», слетевшее с губ. Тереза открывает глаза, а я замираю, давая ей время, чтобы проснулась, осознала. Немного. Девчонке хватает секунды или двух. Задирает голову, и чувствую, как вся скукоживается от холода и страха. Как же сильно, черт возьми, Кайли ее запугала?
– Что ты здесь делаешь? – шепчет, сглатывая.
Но как бы ни притворялась, облегчения ей не скрыть.
– Лежу с тобой.
До девчонки будто только в эту секунду доходит. Будто до этого я был не больше, чем иллюзией, а теперь она может чувствовать меня, слышать, ощущать. Вздрагивает, хочет отстраниться, но не даю. Крепче сжимаю в объятиях, зарываясь пальцами в ее волосы и не отрывая своих глаз от ее.
– Не надо…
– Чего не надо, Ри?
– Этого, – умоляет, намекая на то, как я к ней близко.
А я не отстранюсь, даже если на землю свалится гигантский метеорит. Пускай. Плевать. Я буду обнимать свою девочку все время, которое смогу.
– Ты чего удумала? Парня хорошего в свои игры втянула, подругу.
– Это не игры.
– А что?
Не отвечает. Не подозревает, что я в курсе. О чем, блин, не трудно догадаться, зная характер Кайли, да и сложить два и два – тоже. Но она и меня, видимо, знает хреново, раз думает, что я просто так все это оставлю.
– Почему ты мне не сказала? – Ее глаза расширяются, когда все прочитывает между строк. – Я бы все решил, если бы ты только обо всем мне рассказала. А ты что устроила? Спектакль какой-то погорелого театра.
– Я не могла иначе, я…
– Ты мне могла сказать, я бы все разрулил, – повторяю, чтобы дошло до нее, наконец. – В любой ситуации, когда тебе плохо или ты не знаешь, как быть, говори мне. Хорошо? Запомни это, Терри. Я – твой тыл. И ты можешь мне доверять.
Хочу, чтобы она это осознала. Чтобы не просто пообещала, а именно осознала. Чтобы уяснила, что пока я есть, с ней и ее семьей все будет в порядке. Что я костьми лягу, если понадобится, но не позволю отцу им навредить. Ни ему, ни кому-либо еще.
– Кайли не даст нам… быть вместе, – тихо заканчивает, будто даже спустя время так и не свыклась. Будто для нее наши отношения – до сих пор что-то далекое, недосягаемое, чего она не может коснуться. Чего опасно даже просто желать.
– Кайли ничего не решает. Это наша жизнь. Моя и твоя.
– Но она…
– Оставь это мне, ладно? – обрываю, утирая скатившуюся по ее щеке слезу.
Хочет что-то сказать, но не успевает. Зачем? Впиваюсь в ее рот, срывая стон. Затем еще один. И еще… Моя. Как бы ни пыталась лгать, ее тело – все, до клеточки – каждый раз кричит об обратном. Оно реагирует на меня. Хочет меня. Горит и оживает для меня.
Сжимаю в пальцах ее волосы, другой рукой пробираясь под плед. Так хочется позволить себе больше. Перейти грань между нами. Но я ведь дал себе слово, что не стану на нее давить. И даже, если она сама захочет, я…
– Ри, – чуть отстраняюсь.
Знаю, что сам ее поцеловал, сам раздразнил, но только, если не остановлюсь сейчас, вряд ли сделаю это после. Тереза – как сильнодействующий наркотик. Чем больше употребляешь, тем сильнее срывает крышу. И бросить… черт возьми, не бросишь.
И только собираюсь повести себя как долбаный рыцарь, как малая в секунду перечеркивает все мои планы. Обрушивается на мои губы таким бешеным вихрем, что вышибает из башки всю дурь. Ту, которая должна была стать нашим тормозом. Но которую совершенно не воспринимает тело. Девчонка притягивается ко мне, словно магнитом. Вдохнуть не успеваю – проскальзывает ладонями под футболку, а я, вместо того чтобы все это безумие прекратить, поддаюсь. Рычу, потому что изголодался. Я ведь не железный, черт возьми. Мне физически тяжело. Да кому я вру? И морально – полный отстой. Я буквально в трех секундах от того, чтобы сорвать свой приз и ни на йоту не пожалеть об этом на утро. Останавливает только то, что мы в ее доме, а в соседней комнате – Итан и Скай. И еще то, что мистер Митчелл вот-вот вернется. Я не боюсь, что он увидит нас. Я к этому готов. А малая? Если она поступит так с отцом, разве это не разобьет ей сердце?
– Бэмби…
– Ты сам пробрался ко мне в кровать.
И не поспоришь ведь.
– Не сейчас.
– А когда? Мне уже восемнадцать, я не ребенок.
– Ужин. Помнишь, ты предлагала? – цепляюсь за последнюю рациональную нить. – Давай не так сразу, а то твоего отца, когда он нас застукает, хватит удар.
Уже не надеюсь, но в ее глазах внезапно простреливает понимание. Отец для Ри – идол. Я уже давно это осознал. Его мнение, его жизнь – для нее важно все. И это нормально, учитывая, что они с Итаном были лишены материнской заботы, целиком и полностью воспитанные отцом и очень благодарны ему за это.
– Ты прав, – тихо соглашается и, прибившись к стенке, прикусывает губу.
И снова передо мной забившийся в угол котенок. В котором от моих касаний и поцелуев просыпается настоящая тигрица.
– Как насчет завтра?
– Завтра?
– Уже передумала? – подтруниваю.
– Нет. И не передумаю.
Но глаза все равно выдают сомнения. Не в «подарке», который она хочет мне преподнести, нет… в продолжении. Глубоко Кайли Куинн ей душу вскопала. Видимо, для уяснений понадобится больше времени, чем я полагал.
Глава 22
– Это просто очуметь какая потрясная демка, друг! Когда ты скинул мне текст, я даже не предполагал, что он зазвучит так! – Финч радуется, как ребенок. Искренне улыбается во все свои тридцать два идеально отполированных зуба, а затем снимает наушники. – Я немного подобью финальную аранжировку, и думаю, что можно смело отправлять ее Стайлзу. Старый брюзга будет в восторге.
– Ему тридцать пять, – напоминает Дейтон.
– Но это не мешает ему быть брюзгой.
С чем не поспоришь, потому что придурок всем и вечно недоволен. Хоть в лепешку расшибись, хоть вылези вон из кожи – ему обязательно что-то, да не понравится.
– Две бомбические песни за два дня, – хмыкая, подначивает Метьюз. – Кто ты и что ты сделал с моим другом?
– Это Тереза его вдохновила. Железобетонно. – выдает очевидное Бо.
Усмехаюсь, пускай и не вслух, но отвечая на все их немые вопросы.
Я давно уже ничего не скрываю от ребят. Они знают о наших с ней отношениях, знают о моих серьезных намерениях и о том, что только благодаря этой девочке и ее глазам я вышел из депрессии, от которой долгие пять месяцев не спасали ни таблетки, ни музыка. Они видели меня другим. Поломанным, потерявшим веру, надежду и вдохновение. Логично ведь, что сразу заметили перемену? А я даже врать не хотел пытаться. Эти парни – моя семья. И я знаю, что они всегда поддержат меня во всем, как и я их.
– Может, тогда пригласим ее к нам в тусовку? Ну, в качестве Музы для нас всех. Так, скажем, на постоянку. Мне вот нужно вдохновение на какой-нибудь героический подвиг, чтобы Скайлер, наконец, обратила на меня внимание.
– Тереза – только моя Муза, – осекаю Дейта, хоть и знаю, что придурок просто острит. – И тебе не добиться Скайлер, забудь. Для нее ты слишком… влюбчив.
– Еще ни одна девчонка не воротила от меня свой прекрасный носик.
– По-видимому, эта станет в твоем списке первой, – иронизирует Финч.
Мы все понимаем, что при таком паршивом подходе Метьюза к девушкам, такая, как Скай, никогда даже не посмотрит в его сторону. Я достаточно узнал ее, чтобы понимать, что у придурка нет шансов. Вообще никаких. Если, конечно, мир не перевернется и Дейтон не начнет думать головой, а не тем, что у него в штанах. А это крайне сомнительно.
– Я добьюсь своего, голову даю на отсечение, – самоуверенно обещает, вальяжно растягиваясь на диване. Его не переделать. Или, повторяю, мир должен перевернуться.
Договариваемся, что Кэмерон сегодня-завтра подобьет аранжировку и скинет аудио в общий чат. Как ни странно, после случившегося в «Пульсе», фанатов у «Волков» меньше не стало. Наоборот, практически все на канале и в социальных сетях топили за нас. Конечно, и Стайлз приложил к этому немало усилий. Одно только телешоу, на котором ушлепки показали-таки свое истинное лицо, подняло индекс нашей популярности ступеней на пять вверх. Хотя по мнению журнала «Биллборд», в котором еженедельно представляют рейтинг лучших песен, альбомов и артистов, мы и так занимали довольно приличные позиции. Конечно, нам еще далеко до популярности Тейлор Свифт или Тедди Свимса, но в целом… наверное, результаты были довольно неплохими, учитывая, что нашей группе всего ничего.
Эггзи предлагал сняться в какой-то очередной паршивой рекламе, но мы дружно сказали ему «нет». Хотя идею с клипом оценили. Пока еще только шли переговоры со студией и каким-то известным музыкальным продюсером, который нами заинтересовался. Эггзи его имени пока не называл, чтобы не сглазить. Он в этом плане был слегка повернутым. Верил в приметы и прочее. А еще верил в то, что мы достойны подняться выше. Что нам с горизонта вовсю маячит популярность, нам лишь нужно «перестать превращать в дерьмо его усилия и взяться за ум» с его слов.
«Волкам» было всего-то два с небольшим года. Когда-то мы с парнями собрали ее совершенно случайно, встретившись в одном из баров, разговорившись и изрядно перебрав. Это была шалость. Но она сработала. Всего за год из простой любительской группы, выкладывающей свои рилсы в тик-ток, мы выросли до полупрофессионального бойз-бенда, правда далеко не с соплями в репертуаре. Нашей музыкальной вершиной были выступления в «Пульсе», и то лишь благодаря брату Болларда. Опять же – начать играть там было риском, но он полностью себя оправдал. По крайней мере раз в неделю у клуба не было отбоя от посетителей, что, к чему лукавить, отлично сказывалось и на его репутации, и на его выручке. Наша фан-база росла, нас замечали довольно крупные лейблы… и вроде б