ы именно этого мы добивались – популярность, концерты, гастроли, но… были ли мы к этому готовы?
Когда выходим из гаража Бо, Дейтон хватается за завибрировавший телефон.
Выдыхает громко и с чувством, проводит пальцами по волосам, и я непроизвольно обращаю внимание на имя, высветившееся на экране его айфона. Дайан. И я бы даже вникать не стал – ну имя и имя, потому что у Дейтона их, наверное, сотни в книжке, но фамилия прочно сидела в голове. Навряд ли Кингсли была совпадением.
– Дайан? Та самая? – подруга, черт подери, Кайли. – Ты снова с ней мутишь?
– Не смотри на меня, как на больного, – усмехается, – она законченная стерва, факт. Но, черт возьми, что она творит своим грязным ротиком…
– Она не просто стерва, Дейт. У нее не в порядке с головой. В прошлом году ты умолял спрятать тебя, потому что девчонка буквально тебя преследовала.
– Да, – съеживается, по всей видимости, наконец, вспоминая. – Ненормальная, почти каждый день караулила меня у университета и без конца кормила измельченными грецкими орехами с медом. Говорила, они повышают потенцию. – хмыкает нервно. – Я думал, сдохну раньше, чем та голимая радиостанция, которая хотела нас крутить, помнишь?
– Ты в шаге от того, чтобы к этому вернуться, – с издевкой намекаю.
Потому что женщины не меняются. Не в таком.
– Окей, усек, не идиот. Завязал с чокнутыми. – усмехается, убирая в карман мобильный. – Как насчет зависнуть сегодня вечером у меня?
– Я обещал Терезе, что приду на ужин.
– Ужин?
– Да, Метьюз, ужин. – И добавляю: – С ее отцом и братом.
– Отцом и братом? Ты что, свататься к ней собрался? – лыбится.
Люблю придурка как брата, но иногда не контролирую желание ему врезать.
– Я хочу, чтобы все было правильно. Чтобы Терезе было комфортно, и мистер Митчелл был уверен, что я ее не обижу.
– Черт, да ты серьезно влип в девчонку, – хмыкает, убеждаясь. – Теперь ясно, почему Кайли так бесится.
– Я никогда и ничего ей не обещал.
– Да, но твой отец… – Метьюзу даже договаривать не нужно. Мы оба все знаем.
Мой отец и отец Кайли – партнеры. И уже очень давно. С самого рождения нам вдалбливали про долг, который мы должны будем отдать, повзрослев. В нас всегда видели пару. И родители, и друзья, и СМИ. Очень выгодно устроить личную жизнь детей и при этом оставить в семье бизнес, правда? Такие цели были у наших отцов. Мама единственная была против. Столько лет прошло, но она так и не нашла свое место в этом насквозь прогнившем неискренностью мире. Как и я. А Кайли… Кайли никогда не скрывала, что влюблена в меня еще со школы. Ей нравилось ни в чем себе не отказывать и нравилось, что все так удачно устраивается. Я пытался быть для нее другом. Правда пытался, потому что знал, через что ей приходится проходить. Но вчера она перешла долбаную грань. И потеряла не только мое доверие, но и поддержку, которую я всегда, не спрашивая, ей давал.
Строчу Терезе, попрощавшись с Метьюзом.
Наверное, я вконец обезумел, раз уже готовлюсь вышибить дверь ее дома, если не ответит. Я поговорил с Кайли. Доходчиво ей все объяснил. Знал, что одним разом не отделаюсь, что это длительный и многоуровневый процесс, но надеялся, что за эти несколько часов она просто не успела вытворить что-то еще. А Тереза – передумать.
Чувствую себя дебилом, потому что улыбаюсь, как тот кот из Алисы, – до ушей.
Это действительно важно для меня.
Я могу хоть сейчас перекинуть девчонку через плечо и утащить в свою уютную пещеру, если другого выхода не будет, но я хочу сделать все по правилам. Хочу, чтобы мистер Митчелл одобрил наши отношения, чтобы Терри за это не волновалась.
Думал дать нам время соскучиться друг по другу и подождать до вечера, чтобы усилить ожидание от встречи, но уже через пять минут рвусь к ней в дверь как одержимый.
– Макстон? – удивленно хлопает глазами.
Она такая красивая, черт.
В домашнем розовом костюме со спущенным плечом, который чертовски сексуально на ней сидит, и своих монстро-тапках ему под цвет. Как она их там называла? Тапки-кенгуру?
– Разве мы не договаривались увидеться вечером?
– Я не отличаюсь терпением, – признаюсь и рывком притягиваю девчонку к себе.
– У меня еще куча дел до ужина, – шепчет.
Сопротивляется, правда не так яро, как должна.
Целую ее, ломая между нами мнимый барьер, закапываюсь пальцами во влажные волосы и вдыхаю, ощущая еще не выветрившийся запах ягод. Терри стонет, льнет ко мне, маленькая, а я вновь теряю контроль. НАВАЖДЕНИЕ. Иначе как еще это объяснить?
– Стой… – отрывается от меня первой. – Мне еще в магазин ехать. Ужин готовить. Я так ничего не успею, чем тогда прикажешь мне тебя кормить?
– Поцелуями, – усмехаюсь, но Терезе это явно не нравится.
Вернее, нравится, уверен. Но малая все равно хмурится.
– Собирайся.
– Макстон…
– В магазин, Бэмби. – уточняю. – Тебе ведь нужно купить продукты, верно?
– Ты поедешь в магазин со мной?
– Нет. Я отвезу тебя и буду таскать за тебя тяжелые сумки. Давай, Бэмби, у тебя пять минут на сборы!
– Но… подожди, мы ведь не поедем в магазин на твоем «Харлее», правда? – кричит мне в спину. Но я не отвечаю. Так куда интереснее.
Глава 23
Я никогда не была у Макстона в гараже.
Логично ведь, почему я не знала о существовании у него черного «Мазерати»?
Потому что я не знала и наивно полагала, что лучший мужчина моей жизни водит исключительно мототранспорт. Но нет, Рид имел автомобильные права. Более того – спорткаром он управлял, как бог. Серьезно. Мне есть, с чем сравнить. Талант это, опыт или профессионализм – не знаю, но так искусно и одновременно плавно лавировать между другими машинами нужно уметь. И это действительно восхищало.
Когда я, наконец, свыклась с тем, что у моего парня больше плюсов, чем у меня, я сосредоточилась на продуктах. Макстон привез меня в самый большой и дорогой супермаркет и настоял на том, что за все заплатит сам. А я не гордая, мне не стыдно (ну разве что чуточку), поэтому я не стала спорить и просто кивнула. А, может, просто понимала, что шансов у меня ноль? Такого упрямца попробуй переспорь…
– Коньяк или виски?
– Что? – оборачиваюсь.
– Твой отец предпочитает коньяк или виски?
– Эм, коньяк. Но он редко пьет…
– Ну сегодня у него есть повод.
Звучит так, будто мы собираемся сообщить ему, что женимся. Или что он скоро станет дедом. Интересно, как бы он отреагировал? Конечно, я не собиралась проверять, но…
– А брат?
– Моему брату тринадцать.
– Я имел в виду, чему он будет рад, – усмехается. – Шоколад? Чипсы? Кола?
– Он любит мороженое с карамелью. И это единственное, что папа ему позволяет.
– Серьезно? То есть никакого «Макдоналдса»? Никакой газировки?
– Только те вредности, которые готовим мы сами.
– Понял, – улыбается и буквально через пять минут возвращается с тремя огромными банками мороженого и большим футбольным мячом. – Случайно увидел в отделе спорттоваров. Итану ведь нравится футбол?
– Ты не обязан задаривать мою семью подарками…
– Эй, это просто мяч, Бэмби. Просто мяч, ладно?
А для меня уже и мяч говорил о многом. Я знала, как обрадуется Итан, потому что он обожает футбол и когда-нибудь мечтает стать таким, как Роналду. И вроде бы я когда-то упоминала об этом в разговоре. А, возможно, и нет. В любом случае Макстон Рид привязывал к себе мою семью. И я боялась, что они привыкнут к тому, что он рядом. Что его присутствие станет чем-то естественным, но необходимым, а затем он уйдет.
Может быть, этот ужин изначально был плохой идеей?
Выдыхаю и не без усилия, но выбрасываю мрачные мысли из головы. Может быть, это неразумно, но как же хочется продлить сладкую сказку, даже если всего лишь до конца лета! До того дня, пока мы не уедем, как бы все ни сложилось потом…
Закончив набирать тележку, расплачиваемся на кассе и загружаем сумки в машину.
– Кажется, я купила немного больше, чем планировала, – шепчу и неловко прикусываю нижнюю губу, забывая о том, что Ему это нравится. Пискнуть не успеваю, как Рид рычит и захватывает мои губы в плен. Сама виновата, и прекрасно об этом знаю.
Вдох-выдох. Снова вдох. Мы целуемся, стоя на стоянке у супермаркета – развязно, по-взрослому, – даже не думая о том, что кругом люди и это, вообще-то, не совсем прилично. Но, кажется, нам обоим в такие моменты на все эти мелочи плевать.
Макстон подхватывает меня под ягодицы и резко сажает на разгоряченный от солнца багажник. Юбка задирается, поэтому физически мгновенно обжигает, но ни один такой ожог не сравнится с тем огнем, что расплавленной магмой закипает внутри.
Мне жарко. Но явно не от плюса в атмосфере. Градус в теле зашкаливает от его поцелуев и прикосновений, от слов, которые он шепчет на ухо. От его покусываний и от того, как он дразняще цепляет кожу зубами.
Я умираю, когда я с ним. И когда без него – тоже…
– Смотри, какая безнравственная стала молодежь! Ну ни стыда, ни совести!
– Он ее прямо на багажнике…
– Какой срам!
Срам – вот уж точно.
Отлипаю от губ Макстона и, уткнувшись ему в футболку, краснею до самых ушей. Да я сквозь землю готова провалиться, и все по вине двух явно пожилых женщин, лиц которых я, к счастью, не вижу. Если бы видела, они бы и ночью мне в кошмарах снились.
– Ты так мило смущаешься.
– Я не смущаюсь, я мысленно пригвождаю себя к стене позора.
Усмехается, а вот мне совершенно не смешно. Дышу его футболкой, которая почему-то насквозь пропахла свежей выпечкой и кофе, и только так немного успокаиваюсь.
– Не бери в голову. Мы не делали ничего постыдного.
– Ага, как же. Ведь совсем не постыдно так развязно целоваться на багажнике машины у всех на виду. Подумаешь.
– Но тебе ведь понравилось? – дразнит.
Потому что знает – еще как.
Но факта развязности это все равно не меняет.