Мне не нравится на свой вопрос получать ответ «нет». И считаю, что выход всегда есть. Думаю, такое мировоззрение — это подарок Бога, правда.
— Мне нужно поговорить с вами, — сказал Рассел Хартман, президент Jordache.
Я полагал, что он собирается сказать нам, что у него в этот день совещание и он хотел бы посмотреть наши модели на следующий день. Мы вошли в его кабинет. Он закрыл дверь.
— Из этого ничего не получится, — сказал он. — Нам не нужны дизайнеры, у нас есть джинсы, которые продаются. Не думаю, что в ближайшее время начнем двигаться в других направлениях. Большое спасибо.
Рассел не мог быть любезнее. Братьев, которые владели компанией, в офисе не было.
Когда мы вернулись на Седьмую авеню, Сюзи сказала:
— Я тебе говорила.
Она была напугана.
— Ты оказалась права, — ответил я.
Мы прожили в Нью-Йорке всего три недели и уже остались без работы.
— Давай не будем терять времени. Нам обоим нужно найти работу.
Сюзи заглянула на последнюю страницу профессионального журнала Women’s Wear Daily и сразу получила место в магазине юбок Ms. Montage, на углу 87-й улицы и Лексингтон-стрит, с зарплатой двести долларов в неделю. Я же продолжал обивать пороги в поисках работы.
Однажды вечером, приехав на 31-ю улицу, мы с Сюзи обнаружили, что наш дом огорожен полицейской лентой. Кругом толпились сотрудники ФБР и люди в форме правоохранительных органов. Мы попытались пройти, но нас не пустили внутрь. Правительственный агент показал нам свой жетон и проверил наши документы, а потом спросил, кто мы такие, где живем и знаем ли мы наших соседей. Мы сказали:
— Конечно. Это Джо и Сьюзен.
— Это не настоящие их имена, — сказал наш дознаватель. — Он — разыскиваемый ФБР преступник, а она — его соучастница. Они сейчас находятся в тюрьме.
Агенты нашли в их квартире оружие, глушители и всевозможные боеприпасы. Видимо, Джо был крупным наркоторговцем, и кто знает, чем он еще занимался!
Сотрудник ФБР подробно допросил нас: «Как давно вы их знаете? Вам известны их настоящие имена? Замечали ли что-то необычное?» Почему-то я догадывался об этом! Я сказал Сюзи, что заподозрил нечто неладное, но не мог точно сформулировать свои догадки. Мы сказали ФБР, что Джо, или как там его зовут на самом деле, недавно делал косметическую операцию. И супруги были скрытными — они никогда не выходили в дневное время, только по ночам.
Когда нам разрешили войти в дом, там было все перегорожено крест-накрест полицейской лентой. Дверь Джо и Сьюзен была взломана, и мы могли видеть, как сыщики повсюду ищут наркотики. Наркоторговцы на одной лестничной площадке с нами — это было откровением! И это, конечно, не понравилось Сюзи, которая долго не решалась переезжать в Нью-Йорк. Нам не терпелось поскорее убраться из этой квартиры, но было непросто выпутаться из аренды. Нам пришлось задержаться.
Примерно через два месяца нам позвонила Сьюзен. Она хотела занять денег. Я сказал:
— У нас нет денег, и мы не можем связываться с вами, потому что не знаем, что происходит. Просто не можем впутываться в это дело.
Два дня спустя во всех новостях показали сюжет о женщине, которая вместе с сообщником зафрахтовала туристический вертолет и, держа пилота под дулом пистолета, приземлилась на крышу городского исправительного отделения в центре города, выскочила с кусачками и безуспешно пыталась прорваться через стальную сетку на крыше. Она спустила пистолет находившимся внизу заключенным и попыталась организовать побег своего парня из заключения. Это оказалась Сьюзен!
Мы, конечно, были уже не в Элмайре!
Хартли Голдстейну, которого наняла фирма Bonjour Jeans для конструирования детской одежды, требовался дизайнер и мерчендайзер. Я сел в метро на 34-й улице и отправился на интервью.
Голдстейн жил в роскошном новом здании на углу авеню Сентрал Парк Уэст и 68-й улицы, с швейцаром в униформе при входе и высокими потолками в зеркальном холле. Я немного нервничал, но страх никогда не был помехой моей цели. Во время собеседования рассказал о своем опыте и заявил:
— Я могу сделать это. Очень просто. Готов сделать это для вас.
Побеседовав еще немного, он сказал:
— Хорошо, я найму вас, давайте попробуем.
День выдался холодный и дождливый, а я потратил последние пятьдесят центов на проезд в метро. Прощаясь, я спросил:
— Как вы думаете, могу я одолжить у вас пару долларов на метро, чтобы вернуться? Я не взял свой бумажник.
Голдстейн открыл свой бумажник и дал мне хрустящую 20-долларовую купюру. После того как я зарабатывал кучу денег в начале 1970-х годов и жил как король, сейчас моей единственной мыслью было: «О боже, мы сможем поесть сегодня вечером». Я вернул долг г-ну Голдстейну из своей первой зарплаты.
Хартли Голдстейн выглядел как истинный статный англичанин, но был умный, упертый нью-йоркский бизнесмен. Я подумал: «У этого парня есть чему поучиться». Так я и поступил. Однако не думаю, что мистер Голдстейн поладил с владельцами Bonjour, братьями Даян. Они были весьма успешными людьми и не любили слушать посторонних. Когда он покинул компанию, я лишился своего сторонника и защитника.
Bonjour — это еще одна фирма по производству джинсов. На самом деле ей не требовался дизайнер. Работа, на которую я был принят, предполагала анализ и расчеты, ответы на вопросы типа: «Исходя из определенного размера, сколько ткани пойдет на пошив определенного количества джинсовых изделий?» Я хотел создавать невероятные стили и рынок для них в мире, но не желал протирать штаны в производственном отделе, рассчитывая размерные ряды. И сказал руководству: «Доверьте мне дизайн. Я очень хочу разработать для вас какой-нибудь продукт!» Они были совершенно не заинтересованы в этом.
Я нуждался в заработке, но работа оказалась очень скучной. В голове постоянно вертелся вопрос: «Как мне найти заветное место?» Мое положение не позволяло мне уйти, но они приняли решение за меня, когда спустя несколько месяцев поставили перед фактом: «Думаем, вам пора подыскать себе другую работу». И я снова оказался на улице.
Итак, я отправился туда, где были рабочие места, в штаб-квартиру швейного производства в доме 1407 по Бродвею. В здании было сорок этажей. Я поднялся на лифте на самый верх, вышел и постучал в каждую дверь в коридоре, спрашивая, не требуется ли им дизайнер.
— Нет.
— Нет.
— В какой школе дизайна вы учились? (Я не учился.)
— Вы делаете лекала? (Нет.)
— Вы шьете? (Нет.)
У меня было ви́дение и четкое представление о том, как должна выглядеть одежда, но там, где требовалось приличное образование, и не подумают брать меня на работу. Мне не хватало убедительности. У большинства выпускников школ дизайна есть навыки по конкретным категориям — изготовление лекал, мерчендайзинг, текстильный дизайн. Я же хотел быть креативным директором, хотя не имел традиционного опыта. Но знал, что у меня все получится! И продолжал обивать пороги, движимый верой: в какой-то момент я встречу того, кто в меня поверит, и тогда смогу показать себя.
Я постучался в каждый офис на всех сорока этажах и остался с пустыми руками.
С самого начала я понимал, что обладаю уникальным чувством стиля. Спустя почти десять лет работы в розничной торговле мог мгновенно распознать, что будет продаваться и имеет потенциал устойчивого спроса. Знал: если устроить лучшую мышеловку, то можно перехватить бизнес у конкурентов. Я знал каждый бренд и каждый стиль в составе любого бренда. Был в курсе работы всех дизайнеров и магазинов. Мы с Сюзи по выходным ездили за покупками в Сохо, обходя все бутики, а затем отправлялись на метро в престижные кварталы в универмаги Bloomingdale’s, Saks, Macy’s, Bergdorf’s, Barneys или Henri Bendel, изучая все, что происходит в мире моды. Мне не терпелось устроить лучшую мышеловку.
Желание продавать свои модели было настолько сильным, что я не мог усидеть на месте. У меня было четкое представление, как сделать джинсы классными, поэтому я отправился в бутик Gap на 34-й улице и потратил все деньги на шесть пар простых, незамысловатых джинсов. Это было до того, как Gap начал ставить свой фирменный знак на пуговицах. Купил кожаные лоскутки в магазине Libra Leathers на Спринг-стрит, потом пошел домой, разрезал их на тонкие полоски и поместил на изогнутую линию вдоль карманов на джинсах. Вуаля, джинсы с бахромой! И произнес: «Я назову их джинсы Rodeo». Я мысленно рисовал в воображении витрины фешенебельных универмагов на улице Родео-Драйв в Лос-Анджелесе, а также облик грубоватого и драчливого западного ковбоя. У меня возникло ощущение, что на подходе крутой западный стиль. Купил простые красные и белые футболки, чтобы отделать их бахромой.
Наши друзья Эдди Виргадамо и Патти Янг строчили; Сюзи делала заклепки. Я сложил мои вновь созданные образцы в большую сумку и пошел обивать пороги магазинов Gap, Bloomingdale’s, Saks на Пятой авеню в поисках заказов. Что-то щелкнуло. Универмагу Bloomingdale’s нужно было сто пар! Canadian Fur, магазин модной одежды на 34-й улице, тоже вступил в игру. Модели понравились Нейману Маркусу. Эллен Зальцман, директор по моде универмага Saks на Пятой авеню, похожая на Диану Вриланд или Анну Винтур[59] своего времени, потому что имела власть над таким количеством дизайнеров, дала добро, и мне казалось, что я поступаю правильно. Теперь нужно решить, как их производить.
Меня познакомили с парнем по имени Айзек, у которого якобы были фабрики по производству джинсов. Однажды субботним утром я встретился с ним в его квартире; он был в шортах и сабо, футболка едва прикрывала его толстый живот. Он вел себя с откровенной наглостью, но мне было все равно, потому что мне нужна была фабрика.
— Да, — он сказал мне, — я могу их изготовить.
Я пытался заставить его определиться со стоимостью и сроками поставки и выяснить условия оплаты заказа. Я сказал:
— Я получил эти заказы и поделюсь с вами прибылью.