Он явно не сиял от счастья, тем не менее согласился поддержать меня.
Я пошел к Джеку Делману и Габору Стейну, двум состоятельным бизнесменам, и сказал:
— Мне хочется быть похожим на вас, ребята. Хочу много заработать, но не могу сделать это в Click Point из-за ограничений бюджета. И хочу, чтобы вы знали: я намереваюсь сотрудничать с Tattoo. Я не собираюсь конкурировать с нашей компанией и буду продолжать делать свою работу здесь. Просто хочу, чтобы вы знали: я намерен воспользоваться этой возможностью.
Они похмыкали, пожурили, но в конечном итоге не стали мне препятствовать.
Теперь фирма Click Point начала зарабатывать деньги. Алекс работал на условиях комиссии, и через несколько месяцев он обратился к Делманам:
— Вы должны мне пятьдесят тысяч долларов.
Джек Делман ответил:
— Хрен тебе. В твоем возрасте я зарабатывал по двадцать семь баксов в неделю.
Алекс ушел. Он был суперпродавец и знал себе цену, поэтому не стал связываться. Я задержался еще на месяц. У меня был оклад, поэтому они относились ко мне иначе, но я не ощущал себя счастливым. Мне хотелось расправить крылья.
Глава восьмаяВ индустрии моды нет изобретателейПомните джинсы Coca-Cola?
Моя команда мечты в результате переговоров заключила контракт с Tattoo, который приносил мне сто тысяч долларов в год. Вкупе с моим доходом в Click Point я бы имел двести тысяч. Чувствовал себя мультимиллионером! Впервые стал обращать внимание на детали сделки. Узнал о существовании пунктов, которые могут или заблокировать договор, или оставить его открытым. Стал осознавать сроки, гарантии, законность в случае, если придется обращаться в арбитраж. Я учился у своих представителей и делал собственные выводы, одновременно выполняя творческую работу для Click Point и Tattoo и маневрируя в отношениях между Габором Стейном, Алексом, Делманами и Ричардом Миркином.
Я начал мотаться между Лос-Анджелесом и Нью-Йорком, задерживаясь на неделю или даже на месяц.
Работал по семь дней в неделю — когда вы любите то, что делаете, это перестает быть просто работой, — меня увлекали эти вызовы.
Сюзи огорчалась, что меня так часто не бывает дома, и, хотя я приглашал ее поехать со мной, ей не нравилась перспектива путешествовать в Калифорнию и обратно, и она оставалась дома. Едва прибыв в Лос-Анджелес, я отправлялся в магазин Fred Segal на Мелроуз-авеню, которым в то время управлял сам Фред; там продавали самые стильные и крутые вещи в городе. (Сейчас ситуация немного изменилась.) Я делал покупки в универмаге Maxfield и по всему Лос-Анджелесу, вбирая в себя иное эстетическое восприятие моды. Там, где Нью-Йорк был приодетым и корпоративным, Лос-Анджелес выглядел неформальным, пляжным, вдохновленным океанским прибоем.
К тому же мне, выросшему в холодной и строгой Элмайре, понравилась погода, да и сама атмосфера Беверли-Хиллз и Голливуда. Она была живописной, рок-н-ролльной, шикарной. Она радовала глаз! Я наслаждался красотой, проезжая по Родео-Драйв, мимо отеля «Беверли-Хиллз» на бульваре Сансет. Мне понравились ухоженные газоны, впечатлили рестораны, магазины и виды океана. В каком-то смысле Лос-Анджелес стал побегом.
Как бы то ни было, все крупные игроки в мире моды находились в Нью-Йорке. Перри Эллис[63] приобретал влияние. Кельвин Кляйн, Ральф Лорен[64], Халстон[65] и Билл Бласс[66] просто грандиозны. Я следил за деятельностью этих модельеров, которые создали дизайнерские бренды. И думал: «Фирме Click Point такой успех даже не снился. Tattoo of California никогда не достигнет подобных высот». Чтобы стать крупным игроком, необходимы профессиональный опыт дизайнера, раскрученное имя и личность дизайнера — все это ассоциируется с брендом, производящим нечто уникальное, что могло бы стать востребованным на рынке.
Итак, я находился в Лос-Анджелесе, создавая модели для Tattoo of California, но мои мысли витали в другом месте.
Как-то раз, в 1983 году, когда я работал в Лос-Анджелесе, моя приятельница Мидж Фрейзер, закупщик из сети универмагов Broadway Department Stores, позвонила и спросила:
— Ты когда-нибудь был у экстрасенса?
Я ответил ей, что не был.
— Ты бы хотел посетить сеанс?
А почему бы нет? Я по натуре скептик, но, вероятно, это могло быть забавно.
Мы поехали в Палм-Спрингс, в дом Цвии Холмс, израильтянки, которая усадила меня за свой кухонный стол и приготовила мне кофе по-турецки. «Выпей, а затем переверни чашку вверх дном», — сказала она. Я сделал, как она велела. Цвия говорила с довольно сильным акцентом. Она посмотрела на меня и спросила: «Тебя не беспокоит твоя левая нога?»
— Нет.
Но она не ошиблась! Когда мне было семь лет, моя мать отнесла кусок стекла от разбитого журнального столика в подвал и положила возле мусорного бака, а не выбросила тем же вечером. Я бегал там, играя в ковбоев и индейцев, наткнулся на этот зазубренный край и раскроил себе ногу. Море слез. Мама обернула порез тканевым подгузником — в доме всегда был грудной ребенок — и повезла меня в больницу, где работала. Когда сняли ткань, нога оказалась расколота, как бревно. Помню лужу крови и наложенный шов из полусотни стежков. С тех пор левая и правая нога у меня были неодинаковыми. И хотя у меня остался большой шрам, я не вспоминал об этом годами. Цвии каким-то образом это стало известно.
— Ты женат, не так ли? — спросила она.
— Женат.
— Твоя жена индианка? — поинтересовалась она.
Я ответил, что нет. Но мне было не по себе, потому что Сюзи в тот момент находилась в Индии, где разрабатывала собственную линию одежды.
— Хорошо, видимо, мне показалось… Ты из многодетной семьи, верно?
— Да.
— Твоя мама невысокая?
— Да.
— И ты не очень-то ладишь с отцом, не так ли?
Теперь я начинал верить. Мидж ничего не знала о моей семье.
— Вижу, ты имеешь отношение к одежде и моде.
«Мидж, должно быть, сказала ей», — подумал я тогда. Позже Мидж клялась мне, что ничего не говорила.
Цвия сказала: «Вижу, ты станешь очень успешным». Ну, мне было приятно это слышать, потому что я чувствовал это сам.
И добавила: «Между тобой и другим моим клиентом есть какая-то связь, но не могу понять ее суть. Ее зовут Розен. Ее муж — человек, который стоит за джинсами Calvin Klein. А еще вижу много документов. Множество документов в твоей жизни».
Это прозвучало жутко. Определенно.
Я вернулся в Нью-Йорк, и на следующий день мне позвонила хедхантер Вивиан Дэрроу:
— Знаю, у вас в работе несколько дизайн-проектов, но я ищу дизайнера для бренда Calvin Klein.
— Что?
— Им нужен человек для дизайна линии повседневной и джинсовой одежды.
— Это я. Вы попали в точку!
Интервью проводили Боб Суслоу, который, прежде чем стать президентом фирмы Calvin Klein, был президентом Saks на Пятой авеню, и сам Кельвин. Встреча с ним взволновала меня; он находился на этапе становления в качестве, пожалуй, самого влиятельного американского дизайнера на тот момент. Он был вежлив, но, разумеется, не был заинтересован в каких-либо глубоких разговорах о моей философии или моем опыте конструирования одежды. По нескольким словам, которыми мы обменялись, я мог заключить, что джинсовая и повседневная одежда не были приоритетом его бизнеса. Он был сосредоточен на более изысканной продукции — коллекции духов и ее продвижении. Думаю, он просто хотел посмотреть на меня и счел, что я подхожу им. Мы с Бобом некоторое время говорили о бизнесе, а затем меня представили директору по дизайну, Честеру Вайнбергу, с которым мы сразу нашли общий язык.
Я испытал трепет, когда мне позвонили и сообщили, что я принят на работу. «Великолепно!» — других слов у меня просто не нашлось. «Первое, что вы должны сделать, — это отправиться в Гонконг на следующей неделе, — сказали мне. — Мы разрабатываем целую линию, и нам нужен специалист, который бы курировал ее!» Я разволновался не на шутку! И позвонил Цвии, чтобы поделиться новостью. Ее реакция меня озадачила. Уж не знаю, чего я ожидал. Она могла быть довольна собой, могла быть одухотворенной, спокойной и удовлетворенной своим предвидением. Вместо этого она заявила:
— Не так скоро.
— Что вы имеете в виду? — Я подумал, может, она позвонила и рассказала своей другой клиентке о нашей встрече, а та потом поделилась информацией обо мне с мужем, и это как-то повлияло на исход дела. Но нет.
— На подходе есть нечто получше.
Теперь я узнал, что она точно была сумасшедшей. Могло ли существовать что-то получше? Я буду работать на одного из моих кумиров, учиться у него, прежде чем открою собственное дело. Мне надоели устаревшие, банальные операции; я хотел профессионально расти и стать сильным. Жаждал доказать Кельвину Кляйну и всем остальным, что действительно разбираюсь в моде. К тому же мне предложили большую зарплату.
— О чем вы говорите?
— Не знаю. Просто вижу много бумаг. Не соглашайся на эту работу.
Очевидно, она ненормальная. И сказал:
— Я уже согласился.
Вокруг Сюзи и меня возникла небольшая шумиха. Нью-Йоркский универмаг Abraham & Straus удостоил меня награды «Американский дизайнерский дух» как одного из многообещающих американских дизайнеров. На церемонии Сюзи произвела фурор в наряде от Шанель, матросской соломенной шляпке с низкой тульей и узкими полями и ювелирных изделиях от Шанель, а я был в смокинге. Наши фотографии появились в газете New York Post и журнале Women’s Wear Daily. Том Куртин и мистер Моос завершали подготовку контракта с Кельвином. Я мог покинуть Click Point и Tattoo и зарабатывать свыше двухсот тысяч долларов в год!
Затем, в 1984 году, познакомился с Моханом Мурджани. В 1982 году, находясь в Гонконге по заданию Click Point, я познакомился с индийской семьей Харилелас, занимавшейся швейным бизнесом. Дэвид Харилелас представил меня Бину и Депу Мурджани, которые также входили в этот бизнес.