Группа Мурджани была внушительной. Они владели брендом Gloria Vanderbilt Jeans, в то время одной из самых продаваемых джинсовых марок в мире.
Бина и Депу настаивали, чтобы я встретился с их братом Моханом.
Мохан был ростом около метра семидесяти пяти сантиметров, на вид лет сорока, аккуратный, красивый, усатый мужчина, приятный в общении. Мы сразу нашли общий язык. Он сказал: «Наслышан о вас». Он спросил, чем бы я хотел заняться, и я ответил, что моя мечта — в конце концов запустить собственную линию одежды.
— А чем вы занимаетесь сейчас? — спросил он.
— Я только что устроился на работу к Кельвину Кляйну.
— О, правда? И когда вы приступили?
— Ну, в действительности я еще не приступил, — признался я. — Начну с понедельника.
— Не делайте этого, — заявил он. Мохан Мурджани был настроен решительно. — Почему бы нам не создать бренд Tommy Hilfiger?
Он утверждал, что у меня должна быть собственная дизайнерская линия. Я ответил: «Звучит неплохо!» И сразу взял быка за рога, словно мы уже договорились о главном, и сделка состоялась. «Вы думаете, люди действительно захотят покупать одежду от Tommy Hilfiger? Как вы считаете, кто-нибудь сможет выговорить это имя?» Мне не хотелось упускать такую возможность, поэтому задал вопрос так, будто уже обсудили наш бизнес и осталось лишь придумать название для компании.
Мохана это не смутило.
— Как вы думаете, кто-нибудь в самом деле знает, как произнести Ив Сен-Лоран? — спросил он. — Люди не могут выговорить и мое имя. Итак, что вы намерены делать?
— Готов разработать целую линию, — ответил я. — И начал бы с мужской одежды — классической, но современной.
Создавая модели для Tattoo, в Калифорнии я носил повседневную, непринужденную одежду, но в глубине души меня захватила концепция переосмысленного стиля преппи, поэтому я сочетал разные стилевые элементы. Я сказал:
— Она должна быть классической, но с подкруткой.
Я был одет в темно-синий свитер с воротником-шалькой, рубашку в сине-белую полоску, брюки цвета хаки от Girbaud и белые швейцарские кроссовки K-Swiss. Мурджани спросил:
— Какой марки этот свитер?
— От Adrienne Vittadini.
— Вы должны создать облик, похожий на этот.
Он мне уже понравился.
— Когда вы можете начать?
Я немедленно позвонил Тому, Анджело и мистеру Моосу, а потом вернулся и сказал сотрудникам Кельвина Кляйна, чтобы они на меня не рассчитывали. Никогда в жизни не думал, что сделаю это. Кельвин Кляйн предложил мне работу, а я отказался от нее? Мурджани поманил меня возможностью реализовать мои мечты, и мне нужно было этим воспользоваться.
Меня представляли Анджело и Том, а адвокат Мурджани, Фреема Глак, вела переговоры от лица Мурджани. Переговоры были серьезными. Мурджани настаивал на бессрочном эксклюзивном использовании моего имени. Но я не хотел сдаваться. В какой-то момент обсуждение зашло в тупик.
После долгих споров мы подготовили гибрид лицензионного партнерства. Я лицензирую свое имя у Мурджани в обмен на процент от продаж, а также получаю зарплату за дизайнерскую работу — аванс в размере двухсот пятидесяти тысяч долларов, пять процентов роялти плюс автомобиль по моему выбору, эквивалентный «Мерседесу» класса S, и оплата поездок первым классом. Другие дизайнеры, давшие имя бренду, могли иметь реальную собственность в своей компании и заработную плату, плюс капитал в виде собственности или доходов, но из-за моей финансовой ситуации я торговал своим именем ради свободного денежного потока и возможности делать то, что мне нужно. Подумал: вот и я попал в высшую лигу.
Мы с Сюзи переехали с 9-й улицы в Алфабет-сити — немного опасного района, но все же прикольного — в арендованный лофт в буржуазном сердце Сохо, между Принс-стрит и Спринг-стрит. Готовясь к поездке в Гонконг, я ходил по магазинам в нашем новом районе и присматривался к товарам, черпая разные идеи. Меня переполняло волнение. Я собирался начать линию «Томми Хилфигера», и мне впервые представилась возможность полностью освободить свой разум.
Тридцатого июня Мохан (мы были настолько довольны друг другом, что я почти сразу стал называть его по первому имени) пригласил меня в свой офис и сказал: «Хочу познакомить вас с Джоэлом Хоровицем». Хоровиц был президентом Gloria Vanderbilt, основной компании Мурджани. «Джоэл будет следить за твоим бизнесом».
Джоэл ничего не знал обо мне, пока мы не встретились, но в тот день, когда Мурджани и президент его компании Алан Гилман проводили меня в его кабинет и сказали ему: «Вот, он твой», мы стали лучшими друзьями. Навсегда.
Мы проговорили пару часов, и вскоре стало ясно, что мы с Джоэлом как братья. Наш опыт, личности, взгляды на индустрию и представления о том, каким будет мой бизнес, находились на одной волне.
В тот день я получил жизненный урок: в поисках человека, с которым нужно тесно работать, ключевую роль играет единомыслие.
Джоэл вырос в Лейквью, Лонг-Айленд — «месте, предназначенном для проведения переписи» (даже не в городе!), рядом с деревней Роквилл-Центр. Лучшие друзья его родителей оказались лучшими друзьями Рикки, жены Ральфа Лорена. Ральф начал заниматься продажей галстуков и хотел найти сотрудника, который знал, как изготавливать галстуки, и которому он мог доверять. Отец Джоэла управлял фабрикой по производству галстуков на Манхэттене, и они неоднократно встречались в обществе, поэтому отец Джоэла стал первым сотрудником фирмы Ральфа Лорена.
В то время Джоэл учился в колледже — Майами, штат Огайо, «колыбель тренеров». Он поступил в 1969 году, намереваясь изучать бизнес-администрирование, но все, чего он действительно хотел, — это стать музыкантом и сэкономить достаточно денег, чтобы целый год путешествовать по Европе автостопом. Лучший способ добиться этого, подумал Джоэл, это устроиться на работу и жить дома. Самая лучшая работа, которую ему удалось найти, — должность почтальона. Он получил супервысокий балл на экзамене по гражданской службе и был назначен на маршрут в своем районе. Ему платили двести пятьдесят долларов в неделю. Принимая во внимание его интересы, все складывалось просто прекрасно.
В тот день, когда он должен был явиться на работу, его родители опустились на колени и умоляли: «Наш сын не может быть почтальоном, наш сын не может быть почтальоном!» Его мама сказала: «Попробуй поработать со своим отцом. Им нужен помощник. Просто попробуй!»
В свой первый рабочий день Джоэл прибыл в офис Ральфа Лорена в костюме бар-мицвы[67], с усами и волосами до плеч. Ральф оттащил его в сторону и сказал: «Постригите волосы, сбрейте усы, и вот вам несколько костюмов. Посмотрим, подойдут ли они вам». Оказалось, что Джоэл был идеального модельного размера. Он вернулся домой преображенным. Так он стал пятым или шестым сотрудником Ральфа. Это была очень маленькая организация.
Джоэл начал работать в Ralph Lauren Polo в 1969 году и трудился там на протяжении 1970-х годов. Он женился, у него родился сын, Дастин; развелся и снова женился; родилась дочь Ли; и он оказался на том этапе жизни, когда ему нужно было зарабатывать деньги для своей семьи. Его поиски творческой работы оказались безуспешными, и в конце концов он решил: «Просто соглашусь на самую высокооплачиваемую работу, какую смогу найти». Так он стал руководителем отдела сбыта и поиска поставщиков у Мурджани. У него не было особого желания работать там. Если бы представилась более высокооплачиваемая работа, он бы устроился туда — как знать, возможно, она оказалась бы гораздо увлекательнее.
Как-то раз я зашел в его кабинет. Это было 30 июня 1984 года.
Я сел рядом с Джоэлом и сказал: «Послушай, не хочу просиживать здесь, рисовать модели или придумывать эскизы. Единственный способ запустить линию — это отправиться в Гонконг, найти подходящую ткань, покрасить ее в нужные цвета, закупить все аксессуары, кнопки, молнии и так далее, и так далее, а затем подождать, пока изготовят образцы, и быть готовым отвечать на вопросы фабрик и изготовителей образцов, сделать подгонку и вносить коррективы».
Джоэл целиком со мной согласился. Но возникли осложнения. Сначала обозначилась проблема с названием компании. Я думал, что это вопрос решенный — Tommy Hilfiger. Оказалось, это не так. В компании Murjani Group возникли разногласия относительно того, не будет ли действительно слишком сложно запустить бренд с таким именем. Что подумает публика — это Hillfigure? Hilfinger? «Может быть, нам стоит изменить название. Возможно, назвать… Tommy Hill?»
Но я оставался непреклонным. И был твердо убежден, что первоначальные рассуждения Мохана не лишены смысла. Мне хотелось использовать свое настоящее имя. И мы это сделали. (Мы довели дело до логического конца, выкупив название Tommy Hill у Муны Баига, чтобы защитить бренд Tommy Hilfiger.)
Men’s Market, недельная выставка, на которой покупатели размещают заказы на следующий сезон, должна пройти в августе. Было 30 июня. Как правило, даже устоявшимся брендам требуется около шести месяцев, чтобы собрать линию. В нашем случае мы не только создавали продукт, но и запускали бренд с нуля! Нам нужен был полный ассортимент товаров для продажи покупателям, плюс надо было выработать ви́дение, миссию, понятную эстетику и конкретное определение того, кем мы являемся.
На следующий день я вылетел в Гонконг и оставался там до конца июля.
С того момента, как подписал контракт с Мурджани, я продолжал ломать голову, размышляя о том, что нам предпринять, чтобы наша линия стала броской, интересной, прикольной, творческой. Во время перелета я рисовал часами. К настоящему моменту, побывав у производителей одежды по всему миру, я выработал собственную процедуру конструирования. У меня были фотографии, образцы тканей, цветовая палитра, образцы и чемоданы, наполненные вещами. В офисах Мурджани в Гонконге все это я выложил на стол. Мы прошлись по рубашкам, потом — брюкам, потом — свитерам. Знал, как подступиться к разработке линии. Настало время производить. На мой взгляд, я понимал, чего хотел добиться.