— Брюс, — попросил я, — переведи его на секунду в режим ожидания.
Пока Мэнселл ждал, я сказал:
— Давайте дадим ему Марка Энтони.
— Кевин, — сказал Брюс, — я перезвоню.
Все начинало складываться весьма удачно.
— Почему бы нам не назвать бренд Marc Anthony and Jennifer? — спросил я.
— А Марк согласится на это?
Я позвонил Бенни, он связал меня с Марком, представители которого ранее обсудили заключение сделки с Li & Fung. Мы вернулись к переговорам с сетью Kohl’s. В течение двадцати четырех часов они вошли в бизнес. Мы представили линию Marc and Jennifer, а потом сосредоточились на расчетах.
У сети Kohl’s имелось около двенадцати сотен магазинов в сорока девяти штатах. Они подсчитали, сколько товаров им потребуется для объединенного бренда Marc and Jennifer. Нам пришлось секционировать и фрагментировать производство несколькими способами — Kohl’s будет изготавливать часть продукции самостоятельно, а Li & Fung — производить остальное, но в конце концов это соглашение стало одним из крупнейших договоров о брендинге знаменитостей в истории розничной торговли. Сделка стоимостью три с половиной миллиарда долларов! Мы объявили ее крупной.
Несколько месяцев спустя в сводках появилась новость: Марк и Дженнифер разводятся. Не уверен, предвидел он такой исход, но Бенни Медина настоял на том, чтобы их сделки были раздельными. Развод не повлиял на бизнес, который продолжает оставаться успешным по сей день. Несколько лет назад моя группа с большой выгодой продала остаток наших акций фирме Li & Fung.
Новой Дженнифер Лопес стала Талия Соди, талантливая и красивая жена легенды музыкального бизнеса Томми Моттолы. Недавно она взорвала модную сцену, в первый же год заработав сто миллионов долларов на огромной коллекции, продававшейся в сети Macy’s, — сделка, которую разработал Томми. Он и я стали близкими друзьями, Талия — в числе наших самых близких друзей, наши дети играют вместе, мы соседи в Гринвиче. Томми вдохновляет меня историями о музыкантах и музыкальном бизнесе, которые только он может рассказать. Как бывший председатель Sony Music он имеет невероятный деловой ум. Мы вместе разрабатывали проекты и ощущаем себя как одна семья.
Глава девятнадцатаяГруппа распадаетсяОпять на свой страх и риск!
В качестве меры предосторожности компания застраховала меня на значительную сумму. После разрыва отношений с Сюзи я прошел очередное медицинское освидетельствование, а затем мне позвонил страховой агент. «Ваш анализ крови внушает некоторые опасения. Вы когда-нибудь болели гепатитом?» «Нет», — сказал я. «Не могли бы вы повторно сдать анализ крови?»
Второй тест подтвердил опасения; у меня обнаружили след гепатита С. «Вам когда-либо делали переливание крови?» — спросил меня специалист. Делали, в начале 1970-х годов, после аварии на мотоцикле. Он спросил: «Вы когда-нибудь кололи себе наркотики? Заражение могло произойти через грязные иглы». — «Нет». — «Может быть, это из-за воды. В некоторых местах ржавая, грязная вода. Сразу определить болезнь бывает невозможно. Но при переливании крови, безусловно, вы могли заразиться».
Меня отправили к другому специалисту, и он назначил лечение, которое, по его словам, с большой вероятностью вылечит меня. Лекарство действует так, будто у меня грипп — каждый день в течение года, но эта терапия могла спасти мою жизнь.
Я начал медикаментозное лечение и совсем расклеился. Похудел на девять килограммов, у меня пропал аппетит, постоянно болела голова и мучила сонливость. Пострадала и моя работа, и моя жизнь; я был рассеян и нетрудоспособен.
Через три месяца после начала терапии Мохан Мурджани отправил меня к доктору Чжану, и тот дал мне сборы трав, которые, по его словам, должны были облегчить симптомы. Он оказался прав: ко мне вернулся аппетит, состояние усталости и признаки гриппа ослабли. После шести месяцев приема трав доктора Чжана мой анализ крови показал отсутствие следов гепатита С. Мне чрезвычайно повезло.
В то самое время, когда мой брак распадался, а мое тело боролось с недугом, Сайлас и Лоуренс решили, что для них пришло время продать свои акции и выйти из компании Tommy Hilfiger. У большинства инвесторов есть стратегия выхода из бизнеса, но выбранный ими момент был особенно для меня чувствительным.
Сайлас и Лоуренс — изобретательные и чрезвычайно успешные инвесторы. Они взращивают свои инвестиции. Сайлас сказал мне, что они покупают бизнес «в раннем возрасте» и продают «в период полового созревания». «Когда ребенку три года, можно понять, умный он или неумный, здоровый или нездоровый». В 1989 году они купили Tommy Hilfiger за двадцать миллионов долларов, а к тому времени, когда они решили продать свою долю капитала в 2001 году, это открытое акционерное общество стоило более миллиарда долларов. «Мы не станем ждать зрелого возраста, потому что тогда рост останавливается. Мы продаем в период полового созревания, пока рынок еще растет. Без всякого риска».
Сайлас и Лоуренс купили бренд Tommy Hilfiger, когда мне было тридцать девять. Они купили Ralph Lauren Europe, когда Ральфу было около сорока лет. Сайлас говорит, что для этого есть причина: «У дизайнеров в сорок лет есть энергия, но их опыт говорит о том, что они уже познали некоторые финансовые проблемы. В двадцать или тридцать лет они все еще могут быть мечтателями. А когда им под сорок, они расстаются с мечтой. Они по-прежнему полны энергии, но стали более реалистичны. Осознали смысл денег».
Майкл Корс находился на этом этапе, когда в 2000 году я познакомил его с Сайласом и Лоуренсом. Майкл приехал на Мюстик на новогодние каникулы. Он остановился в гостинице Cotton House, пришел ко мне домой и, похоже, был обеспокоен своим бизнесом. Он сказал мне, что дела идут неважно и он не знает, что делать. Майкл относился к жизни со смиренным достоинством, знал себе цену и не переоценивал себя, и мне казалось, что ему действительно нужны деньги. Он потратил двадцать лет, так и не став суперуспешным, и был готов сделать все, чтобы достигнуть этого. Я знал про одежду Майкла от Бергдорфа Гудмана. Скромная элегантность. У него был отличный вкус. Я сказал: «Почему бы тебе не встретиться с моими партнерами?» Лоуренс и Сайлас уже выходили из бизнеса, но я подумал: «Может быть, мы можем купить бренд Майкла Корса. Это могло бы внести свежую струю в корпорацию Tommy Hilfiger».
Лоуренс и Сайлас думали иначе.
— У нас сейчас нет свободного капитала Tommy Hilfiger, — сказали они. — Если компания купит Майкла Корса, нам от этого мало проку.
— Почему бы вам, ребята, не сделать это своими силами? — спросил я.
— Ты хочешь быть на паях с нами? — поинтересовались они.
— Я не могу… это противоречит моему контракту.
Лоуренс не был уверен, следует ли им вмешиваться.
— Это маленький бизнес, и он довольно дорогой. Ну не знаю. Что за парень этот Майкл?
— Думаю, он может стать следующим Ральфом Лореном, — сказал я, — или следующим Кельвином Кляйном. У него большой талант. Его имя еще прозвучит.
Я сказал Лоуренсу и Сайласу, что не могу стать инвестором, но им наверняка стоит это сделать. Я представил их друг другу, и сделка состоялась.
Они ввели в качестве генерального директора и партнера Джона Айдола, суперзвезду в бизнесе, который работал с Ральфом Лореном и Донной Каран[135] и имел долю капитала в бренде Anne Klein. На рынок вышла новая фирма. Сначала под этим брендом в основном выпускали одежду и обувь, сумки и аксессуары (ремни, шарфы и тому подобное). В течение первых трех лет они вложили в компанию много денег, но взлета не получилось. Они запустили второстепенную, менее дорогую линию под названием Michael by Michael Kors — никакого результата. Тем не менее они были очень умными бизнесменами и увидели, как бизнес фирмы Coach взорвался благодаря сумкам и аксессуарам, поэтому решили усилить именной бренд Майкла Корса в этой категории, при этом сохраняя ореол модной одежды под этой маркой.
Это подействовало. Благодаря сочетанию отличного дизайна, выгодных ценовых точек, грамотного позиционирования, профессиональной команды и удачного времени выхода на рынок бренд Michael Kors взорвался. Мощный бизнес аксессуаров и сумок улучшал внешний вид модной одежды, и наоборот.
Можно безошибочно узнать, когда время выбрано удачно; клиенты сообщат вам. Сначала вы ощущаете это. Ваши вещи начинают распродаваться без остатка. Затем появляются товары, идущие нарасхват. Затем у клиентов начинается ажиотажный спрос.
Они начали открывать небольшие магазины, в ассортименте которых были в основном сумочки, обувь, ремни и кошельки плюс пара предметов одежды. Затем они стали ставить на вещи логотип.
Я знаю Лоуренса достаточно хорошо, чтобы быть уверенным, что именно он настаивал на использовании логотипа. Думаю, что сам Майкл колебался, хотя, вероятно, знал: логотип будет иметь важное значение. Многие дизайнеры избегают использовать логотип, так как считают, что это явно отдает коммерцией и совсем не классно. Но Лоуренс понимал, как выстраивать бизнес, и знал, что логотип просто необходим, чтобы внезапно блеснуть.
Лоуренс и Сайлас инвестировали более двадцати миллионов долларов на покупку бренда Майкла Корса. В то время Майклу было сорок два года. Они владели большей частью акционерного капитала компании. Когда в 2011 году были опубликованы отчеты, компания оценивалась в четыре миллиарда долларов. Они продали свою долю в 2014 году, и к тому времени стоимость их акций компании Kors увеличилась более чем в четыре раза. В какой-то момент она достигла почти восемнадцати с половиной миллиардов долларов. Я был очень рад за своих бывших партнеров. Мультимиллионеры находятся в другой лиге, а Лоуренс и Сайлас чрезвычайно богаты. Журнал Women’s Wear Daily задал мне вопрос: что я думаю по поводу сделки? Я похвалил Сайласа, Лоуренса и Майкла и сказал: «Любой, кто не будет инвестировать в Майкла Корса, прогадает». К сожалению, хотя меня приглашали, из-за моего положения в корпорации Tommy Hilfiger я не мог инвестировать в дело, которое могло расцениваться как конкурирующий бизнес. Я был очень огорчен, но не хотел подвергать риску бренд Tommy Hilfiger и нашу материнскую компанию — корпорацию Phillips-Van Heusen Corporation, PVH Corp.