ком хватило на эту бессонную — и почти бесконечную! — ночь… Время от времени я оглядывался в темноту и громко предлагал злодейке Уиштосиуатль явиться с повинной и продиктовать нам «имена, адреса и явки ее сообщников» — я торжественно заявлял, что суд примет во внимание ее сотрудничество со следствием. Джинн снисходительно посмеивался, слушая эту чушь, а темнота и Уиштосиуатль отвечали мне равнодушным молчанием. Тем не менее, собственное дурачество понемногу подняло мое настроение — что мне и требовалось! Мой фирменный рецепт от всех бед: немного повыпендриваться, и все как рукой снимет…
— Смотри-ка! — Изумленно сказал я Джинну, добравшись до буквы «Т». — Кажется, я уже знаю, кто этот загадочный убийца с веретенами. Слушай:
«Тласольтеотль, другие имена — Тоси (наша бабушка), Талалли-Ипало (сердце земли), Ишкуина, Тетеоиннан.
Пожирательница грязи, богиня плодородия, сексуальных грехов и покаяния», — на этом месте я не удержался от неуместного хихиканья. Дамочка та еще, конечно… Моя мама не одобрила бы такое знакомство, это точно!
— Но с чего ты взял, что это именно она? — Удивился Джинн.
— А вот послушай, как здесь описывают ее внешность: желтое лицо, в носу украшение в виде полулуния… ага, и самое главное — головной убор из перьев с куском ваты и двумя веретенами. Вот они, веретена! Очень удобно носить оружие в прическе, тебе так не кажется?
— Да, довольно практично. — Одобрительно согласился Джинн.
Утро все-таки наступило, как ему и было положено. Уиштосиуатль наконец-то оставила меня в покое (по крайней мере, я больше не ощущал ее обременительное присутствие), мое войско благополучно проснулось, заспанный Анатоль ехидно спрашивал у еще более заспанной Доротеи, как она, бедняжка, обходится без своих сигарет во сне, она терпеливо объясняла ему, что если не встречать утро чашкой кофе и сигаретой, то и просыпаться не стоит, князь Влад хлопотал, водружая свой ненаглядный гроб на спину бедняги верблюда, Мухаммед торопливо заканчивал утренний намаз — обычное утро в генеральном штабе Антихриста! Я немого поболтал с ними и удобно устроился на спине Синдбада, чтобы продолжить путь.
Примерно через час мне пришло в голову, что следить за нашими противниками можно не только по ночам: наверняка днем у них тоже происходит немало интересного. Так что я потребовал вернуть телевизор. Джинн пришел в восторг от моей предусмотрительности: почему-то он был совершенно уверен, что я собираюсь разнюхать планы противника. Я не стал его разочаровывать и признаваться, что их драгоценные планы мне до фени. Просто мне было ужасно интересно: как дела у этих ребят. Навестил ли этой ночью кого-то из Олимпийцев загадочный убийца, удалось ли героическим валькириям отбить его атаку, и все в таком духе. Честно говоря, я уже за них переживал… кому сказать — не поверят!
Я кое-как установил телевизор на ритмично колышущейся спине Синдбада. Для этого Джинну пришлось хорошенько поколдовать: обыкновенная бытовая смекалка тут не помогала. Наконец телевизор временно превратился в еще один горб на спине моего верблюда — по крайней мере, теперь я мог быть уверен, что он не свалится. Экран засветился, и я увидел в его глубине настоящую Афину. Судя по всему, она только что проснулась и еще не успела придать себе внешность Марлона Брандо. К моему глубочайшему восхищению, Афина Паллада оказалась не слишком похожа на собственные классические изображения, которые мне никогда не нравились.
Радикально короткая стрижка, кожаная летная куртка, узкие штаны и высокие ботинки на толстой подошве тоже не слишком соответствовали моим наивным представлениям об облике богов-Олимпийцев. На мой вкус, она была невероятно красива — впрочем, за такую внешность звание «мисс Вселенная» обычно не присуждают: ребята вроде меня, увы, никогда не становятся членами жюри.
Высокая, с безупречно прямой спиной — настоящая леди! — неопределенного возраста с тонким мальчишеским лицом и пронзительными глазами. Она неторопливо ходила по просторной комнате, в которой я узнал то самое помещение, где они с Одином вчера ужинали: видимо что-то обдумывала. Время от времени она нетерпеливо взмахивала рукой, словно подгоняя ленивую мысль.
В ее жестах удивительным образом сочетались нервная взвинченность и равнодушное, даже немного ленивое спокойствие. Я с изумлением обнаружил, что совершенно очарован: кажется, Афина была одной из тех редких женщин, которых можно нежно любить всю жизнь после одной-единственной случайной встречи, ничего не требуя и ни на что не надеясь — до сих пор я не очень-то верил, что так бывает… «Ни на что не надеясь» — это именно то, что требовалось, поскольку надеяться мне-то уж точно было не на что! Сценарий наших отношений уже был написан, он был незамысловат, как параграф воинского устава: встречаемся на поле боя и тупо сражаемся, пока жалкие остатки этого прекрасного мира не рухнут в тартарары — вот, собственно, и все!
Несколько минут я зачарованно наблюдал за Афиной. Честно говоря, меня это совершенно устраивало: даже если бы у меня был пульт, я бы не стал нажимать на кнопки, пытаясь отыскать более увлекательное зрелище. Наконец Афина вышла из комнаты, и углубилась в освещенный факелами широкий коридор.
Вокруг нее тут же засуетился добрый десяток удивительных существ — кажется, все они были очень большими живыми плюшевыми игрушками, вроде собаки и ежика, которых я видел вчера. Через несколько секунд я действительно обнаружил среди них своих старых знакомцев и принялся рассматривать остальных. Еще две собачки, рыжий медвежонок, серый пушистый котенок и еще несколько очаровательных созданий, совершенно неподдающихся классификации.
Афина рассеянно погладила зверушек по пушистым загривкам, что вызвало неописуемый энтузиазм в их рядах.
— Ну хватит, любимчики, дайте мне пройти. — Нетерпеливо вздохнула она. Ее голос тоже мне понравился: довольно низкий, бархатистый и отлично поставленный — такой голос бывает у людей, привыкших выступать перед большой аудиторией. Кажется, она была настоящим совершенством! Впрочем, богине и положено быть совершенством, я полагаю…
Кроме плюшевых зверушек в коридоре были еще какие-то существа — темные тени, причудливые очертания которых то и дело мелькали на фоне освещенных факелами каменных стен. Эти тени показались мне угрожающими и неприятными, я понял, что инстинктивно боюсь их — наверное, по той же причине, по которой многие люди брезгливо боятся насекомых: мы слишком разные, и нам никогда не удастся прийти к взаимопониманию.
Пока я разглядывал эти тревожные силуэты, Афина кое-как уговорила своих плюшевых приятелей немного повременить с объятиями. Она торопливо прошла по коридору и постучала в одну из дверей.
— Я тебя не разбудила, Один? — С неподражаемым ехидством спросила она, входя в его спальню. — А еще говорил, что тебе не нравится спать… Между прочим, скоро полдень!
— Я знаю. — Высокомерно откликнулся он, вставая с ложа. — У меня плохие новости, Паллада. Хотел бы я приветствовать тебя иными словами, но лучше тебе поскорее узнать правду.
— Кто? — Упавшим голосом спросила она. — Кто на этот раз?
— Гера. — Мрачно сообщил Один. — Трое моих валькирий тоже пали от руки убийцы. Не думал, что такое возможно! Остальные валькирии явились сюда на рассвете и все мне рассказали.
— Как они до тебя добрались? — Нахмурилась Афина. — Неужели мои Стражи их пропустили?
— Никто не может остановить валькирию. — Невозмутимо пояснил Один.
Немного помолчал и сердито добавил:
— До сегодняшнего дня я был уверен, что и убить валькирию совершенно невозможно! Но оказалось, что я ошибался…
Знаешь, к Гере приходил кто-то незнакомый. Мои девочки в один голос утверждают, что это было тело без головы с двумя дверцами в груди, которые то открывались, то закрывались, издавая стук. Оно не просто убило Геру и моих валькирий, оно аккуратно расчленило их и засунуло куски их тел в эти самые дверцы. От их тел ничего не осталось. Можешь себе вообразить нечто подобное?
— Бред какой-то! — Вздохнула Афина. — Это безумие, Один. Только с ума сошли не мы, а мир, в котором мы обитаем.
— Совершенно с тобой согласен. — Кивнул он.
— Это был Тескатлипока! — Изумленно сообщил я Джинну. — Все сходится: тело без головы с дверцами в груди считается самым страшным из его многочисленных обликов, хотя мне оно кажется просто самым дурацким…
Помнишь, мы же о нем читали!
Индейские боги вышли на охоту за головами всех остальных участников фестиваля, вот это да!
Один тем временем продолжал рассказывать.
— Эта ночь была неспокойной для многих. Все мои валькирии успели побывать у меня с новостями, так что теперь я знаю, как было дело. У Ареса снова был гость — тот же самый пернатый змей, что и прошлой ночью. К счастью, у этого змея опять ничего не получилось. К Гермесу приходил некто в шлеме, имеющем форму причудливой птицы.
Аполлона навестило существо, похожее на человека, но с черепом вместо головы. С ним были мышь, паук и сова, но они не принимали участия в драке, только наблюдали.
Потерпев поражение, сей неугомонный муж наведался к Гефесту, а потом, уже на рассвете — к Артемиде. Во всяком случае, у них обоих побывал точно такой же парень — или эти трое — просто братья-близнецы? Мне ведомо, что так бывает… У Гелиоса побывал некто в куртке из содранной человеческой кожи, зашнурованной на спине — стоящая одежонка, правда? Знаешь, говорят, что Гелиос оказался самым опасным противником: моим валькириям даже не пришлось вмешиваться. Он чуть было не сжег это существо своим жаром, от которого вспыхнули волосы одной из моих дев. Думаю, с его могуществом пока все в полном порядке! Может быть, солнце все еще делится с ним своей силой?…
— Хорошо, если так. — Вздохнула Афина и попросила:
— Продолжай, пожалуйста! Что с остальными?
— К Деметре явилась юная дева в желто-красном платье — если верить моим валькириям, она выглядит как ребенок, но не менее опасна, чем все остальные незнакомцы. Все же им удалось ее прогнать. Твой отец тоже не скучал этой ночью: к нему приходил некто с черным телом, совиными глазами и клыками ягуара, с зубчатой короной на голове. В руках у него была живая молния, но у Зевса все еще полным-полно собственных молний, ты же знаешь, так что нашла коса на камень! Битва закончилась вничью, и чернотелый был вынужден удалиться. Мои валькирии почувствовали себя счастливыми: считают, что они с Зевсом на славу повеселились. Ну, ты знаешь, у них до сих пор такое восторженное отношение к битвам…