— Разве только потому, что ты не бросил щенка, — рассмеялась я. — Но я во дворце ночевать не желаю.
— Идет.
Поднималась я с трудом. Регир, вер… бер… как там его был замечательным — и пился легко, и доброты по отношению к миру и людям прибавлял. Только ноги потом держали плохо. Но я изо всей силы старалась идти ровно. Старалась. И вроде даже получилось. К кабинету императора примыкала небольшая уютная гостиная, где я и расположилась. Прилегла на диванчик — и сладко заснула.
Спустя какое-то время почувствовала, что меня берут на руки. Прижимаюсь к теплому, родному телу. Обнимаю плечи. Ричард легко целует в волосы, скользит губами по щеке. Улыбается, шепчет на ухо: «Пьяная женщина — доступная женщина, да?! Я помню…» И мне легко и хорошо — я смеюсь ему в ответ, прижимаюсь к его губам. Запускаю руки в его совсем уж отросшие волосы. И бурлящее ликование заполняет все мое существо, когда я слышу, что его дыхание становится тяжелым. Рваным. Поцелуи с Ричардом, от которых я схожу с ума… Как же мне их не хватало…
Помню, что должна на него злиться и не должна его целовать… Задумываюсь об этом. Чуть прикусываю его губу. К сожалению, Ричард тоже вспоминает об этом — потому что он отстраняется и хрипит:
— Ника, ты же меня завтра за это ненавидеть будешь…
— Буду! — хочу ответить я, но у меня нет сил. И я засыпаю. Потом бурчу недовольно, потому что меня опять будят. В квартире кто-то лает. И топает четырьмя лапами. И это странно. Кто это?
— Что с мамой? — слышу обеспокоенный голос Феликса.
— Все хорошо, — я слышу, что Ричард, у которого я дремлю на руках, улыбается.
— Открой дверь в ее комнату, я ее уложу.
Он доносит меня до кровати, укладывает, легко гладит по голове. Я тянусь за его рукой. — Я тебя люблю, — шепчет он и уходит. Пытаюсь злиться на него… Но вместо этого глупо и счастливо улыбаюсь. Сплю. Мне это сниться — или у нас на кухне действительно мужские посиделки. До меня доносятся голоса Ричарда, Феликса и … императора. Этот-то у меня на кухне откуда?
— Уснула? — тихонько рокочет он.
— Она что — пьяная? — возмущается звонкий голос Феликса.
— Ш-ш-ш-ш, — хором шипят на него Фредерик и Ричард. — Не разбуди.
И Фредерик, явно успокаивая моего сына, говорит ему:
— Сегодня — можно…
— Принц Тигверд, — все равно злится Феликс, — что вы опять затеяли?
— Не шуми, — отвечает ему Ричард. — Давай все завтра…
— Держи корзинки, Феликс, — снова слышу голос императора. — Тут я приказал собрать готовой еды. Там есть кувшинчик глиняный, поставь ей рядом с кроватью — с утра пригодиться.
— Может, на какую-нибудь кладовку заклинания стазиса наложить — и забить ее продуктами? — задумчиво говорит Ричард. — Еда не будет портиться… Только я не помню, как это делать.
— Ты с бытовой магией никогда не дружил, — тихо смеется император. — Так что память тебя не подводит. Ты просто этого не умеешь.
Утром я раскаивалась. Было тошно. Не так, чтобы очень — но все-таки… В организме была засуха — она, правда, быстро ликвидировалась с помощью волшебного средства, оставленного императором. А вот на душе было смутно и тревожно. Куда несется моя жизнь?..
Хорошо еще, что сегодня суббота и на работу не на…
Суббота?!!!
Мальчишки должны прибыть из Академии на выходные… Тишина в доме показалась не зловещей даже. А мертвой. Я вскочила с кровати, быстро оделась — выскочила на кухню. Никого. Пробежалась по квартире — никого. Сумки, где был мобильник, не обнаружила. Схватила куртку, выскочила на улицу.
— Паша, Рэм, Феликс… Где вы? — закричала я во весь голос, словно они меня могли услышать в огромном городе.
Поняла, что меня начинает трясти от панического страха. Если они решили вызвать Ричарда на дуэль, как и грозились… А если…
— Мам, — раздался у меня за спиной голос запыхавшегося Паши. — Что случилось?
Я резко развернулась и увидела всех пятерых. Мужчины выглядели заполошно. Словно бежали изо всех сил. А щенок… он был в новеньком ошейнике. На новеньком поводке. Счастливо прыгал и крутился вокруг меня.
— Никого не было дома — я испугалась, — пробормотала с огромным облегчением.
— Неужели ты думаешь, что молодым людям в моем сопровождении могло что-то грозить? — голос принца Тигверда звучал обиженно.
— Я не успела подумать. Я просто испугалась. А вы бы могли догадаться — и оставить мне записку.
— Прости. Моя вина. Я не сообразил.
— Его высочество выволок нас из дома, — ехидно наябедничал Паша, — потому что мы могли тебя разбудить.
— Вы шумели, — строго сказал принц Тигверд.
— Мы вас вообще-то на дуэль вызывали, — обиженно отозвался Рэм.
— Что? — гневно посмотрела на него я и недовольно — на всех остальных.
— Ты чего контору палишь? — прошипел Паша.
— Чтобы я этих глупостей не слышала! — рассердилась я.
— Спокойно, мам… Не услышишь, — пообещал Паша делая мне честные глаза.
— Я запрещаю вам что-то предпринимать на этот счет.
— Вероника, прости, — вмешался Ричард, — но это — мужские дела. И мы в них разберемся.
— Что? — я была готова его убить. Вот тут же. Не сходя с места. Щенок это почувствовал — и отступил за мальчишек, посматривая на меня своими умилительными глазенками.
— Доверься мне, — продолжил принц Тигверд.
Мне показалось — или даже Рэм посмотрел на него с сочувствием.
— Так, — я заговорила не сразу, но цензурно. Горжусь своей выдержкой… — Молодые люди и щенок. Домой. Лапы этому созданию помыть и вытереть. Пока не кормить. Там у него по плану — творог с яйцом. Но только через час. Милорд Верд… Мне с вами надо поговорить.
— Вы не слишком легко одеты? — спросил он у меня.
— Не беспокойтесь, — сухо ответила я ему. — Вы злитесь на меня?
Мы пошли с ним в сторону детской площадки, на которой, в честь мокрого снега и пронзительного ветра, никого не было. Начнется в этом году весна хоть когда-нибудь?!
— Злюсь, — не стала спорить я. — За вчерашний вечер?
Я посмотрела в его черные глаза и против воли рассмеялась.
— Что? — напрягся он. — Ричард, ты меня несколько раз бросил. Разорвал помолвку, грозился убить. Тебя собираются вызвать на дуэль мои сыновья, которые против тебя — комары против слона… А ты переживаешь, злюсь ли я из-за вчерашнего поцелуя?
— Переживаю, — кивнул он. — Не переживай. Поцелуй был изумительным…
— Вероника… Я не знаю, как все исправить, но буду стараться. А наши сыновья… Ты же прекрасно понимаешь, что им ничего не грозит.
— А если дуэль?
— Если мы все-таки не договоримся с ними, и я вынужден буду… То опасность будет грозить только мне. Я даже обороняться не стану. Во-первых, они абсолютно правы. А во-вторых… Они же — наши. — И что теперь делать?
— Ты переживаешь за меня? — с надеждой спросил он.
— Да, — вздохнула я и плюхнулась на качели. — Ничего не могу с собой поделать! Уж больно натура жалостливая…
И Ричард стал меня раскачивать
ГЛАВА 28
Я сделала лишь глоток кофе, когда раздался требовательный звонок в дверь.
— Бабушка и дедушка! — громко и торжественно объявил Паша. — По-моему, мам, сейчас тебя воспитывать будут.
Посмотрела на Ричарда, который вместе со мной был на кухне — я завтракала, он читал какие-то документы. Как я поняла, подглядывая краем глаза, это были чьи-то дела или досье.
— Привет, — вымученно я улыбнулась, выходя в коридор навстречу родителям.
— Добрый день, — раздался за моей спиной голос принца Тигверда.
— Телефон не берешь, к нам с мальчишками не едешь, — возмутилась мама, игнорируя моего несостоявшегося жениха. — Что? Ричард объявился — ушли в подполье?
— Мам, — протянула я.
— Спасибо, хоть Фредерик заглянул, объяснил все.
— Хочу, чтобы золотая рыбка была у меня на посылках, — пробормотала я.
— Я буду разговаривать с тобой. С молодым человеком побеседует твой отец, — не оценила моей иронии и знания русской классики маменька.
— Я уже говорил сыновьям Вероники: в том, что произошло — только моя вина. И я готов на все, чтобы загладить ее, — решительно проговорил Ричард.
— Ага… — злобно поджала губы мама. — Пока могу сказать вот что, молодой человек: вы мне не нравитесь.
Ричард покорно поклонился — не споря и не оправдываясь.
— Мам, кофе будешь? — примирительно спросила я.
— Буду, — раздраженно ответила мама.
— Проходи, что мы в прихожей столпились.
— Мы, пожалуй, поговорим на улице, — решил отец.
Ричард ему лишь коротко поклонился — и они направились к выходу.
— Что ты дергаешься? — ругала меня мама на кухне. — Не съест его папенька твой. Так, малость потреплет. И вообще — что ты за него переживаешь?
— Ой, мам… — замахала я руками. — И сама не знаю. Убить готова. Была. Ненавижу… наверно. А жалко.
— Вот какие мы — русские бабы, — философски вздохнула мама. И мы с ней хором протянули:
— Дуры жалостливые… И так же хором расхохотались.
— А мне, если честно, Фредерик нравится больше. Надежный он. Заботливый, — шепотом сказала мама. Подумала — и добавила. — Но возраст…
— Да… — вздохнула я. — Мне еще только с императором взаимоотношений не хватало.
— А что? — подбоченилась мама — Женщина ты у меня — видная. Вся такая… Прекрасная. Интеллекта, правда, многовато.
Я зарычала.
— Слишком много. Когда не надо, — продолжила мама.
— Ага… Если вспомнить мое первое и, надеюсь, единственное замужество… То думаю я, действительно, много, — иронично отозвалась я.
— Ты была молодая. Гормоны заиграли, — пожала плечами мама. — Зато результат превосходный.
— Паша-то. Это да…
— А что сейчас?
— Ни за что.
— «Ни за что» в плане замужества? Или вообще?
— Не знаю, мам. Голова кругом.
— От поцелуев?
— Прекрати… Вот что за неуместное веселье? Я страдаю…
— Безмерно…
Переглянулись — и рассмеялись.
— Так. Ладно. Пошла я распоряжения по гарнизону выдавать.
— В плане? — удивилась я.