— Ваше высочество — журналистов куда подальше отправлять, безусловно, не только можно, но и нужно. Простите, господа, — обернулась я к замершим сотрудникам. Как-то выглядели они не очень. Только Джулиана строчила в очередном блокнотике и выглядела всем довольной.
— Разве я только что так не сделал?
— Вы показали, что восприняли все слишком близко к сердцу. Станьте как обычно — высокомерно-насмешливым. Вам это безумно идет.
Милорд перевел на меня многообещающий взгляд уже алых глаз. Я прочитала в нем обещание скорой мести. И чуть не замурлыкала от предвкушения.
— Слушаюсь, миледи…Сделаю все, что в моих силах, чтобы доставить ВАМ удовольствие…
Я огляделась — и поняла, что все присутствующие не сводят с нас удивленно-восторженных глаз.
— Вероника, — тихо сказал император Фредерик. — Может, я просто отдам приказ вам пожениться, а вы его просто выполните? У нас все-таки приличная страна. С достаточно четкими моральными требованиями.
— Ага, — резко ответила я. — Мы эти четкие моральные принципы наблюдали в приюте. Мало того, что дети пострадали, оказавшись без родителей, так их и учить не велено. Им ничего не светит, кроме как быть прислугой у таких же аристократов, что сломали жизнь им и их матерям…
— Всяческими благотворительными программами занимается первая леди Империи. У меня жены нет, Брэндон слишком молод. Остаетесь вы — и Ричард.
Сколько в голосе императора насмешки…
— Выходите замуж — и делайте с приютскими детьми, жертвами произвола и прочими страдальцами все, что вашей душе угодно. Государственную поддержку мы вам обеспечим.
— А… — только и смогла выдохнуть я…
Тут дверь в аудиторию, где мы находились, резко распахнулась. Мужчины, все, как один, в одно мгновение оказались на ногах…
— Что? — судя по всему, Денис опознал того, кто к нам ворвался.
— Убийство, милорд! Золотоволосая молодая женщина. В синем. В столице.
— Опять…
Денис и Ричард исчезли практически мгновенно, прихватив с собой сотрудника Уголовной полиции, что принес дурные вести, и моего отца.
Я поблагодарила журналистов и фотографа. Спросила, как они оценивают то, что видели.
— Думаю, что наши коллеги будут в восторге, — сморщился мужчина постарше. — А то, что им не рассказали, то, по обыкновению, додумают.
— В пятницу утром мы все напечатаем. Первыми. Джулиана, подготовьте материал про сенсационное интервью начальника Уголовного розыска для газеты «Имперская правда».
— Будет сделано, — кивнула Джулиана. И грустно добавила. — Надо опять интервью брать у родственников погибшей женщины.
Я кивнула:
— Только сами не ходите. Возьмите кого-то, чтобы вас сопровождали.
— А что у нас с новостями из других провинций? — спросила мама.
— Да ведь как-то не принято… — начал один из журналистов.
— А новости из других провинций печатают? Или только по столице?
— В регионах должно происходить что-то на редкость замысловатое, поддержала его Джулиана, — чтобы о них сообщили в столичных изданиях.
— Получается, у нас своя свадьба — у них — своя… — я задумалась. — Мне кажется, что это неправильно. Только как организовать подачу этих новостей?
— Может, посетить столицы провинций и предложить сотрудничество кому-нибудь, кто умеет писать? Всяко по оплате вы вне конкуренции… — раздался голос императора, который, оказывается, внимательно слушал.
— Наверное, — кивнула я с одобрением, обнаружив, что другие участники нашей беседы заметно напряглись. Даже Джулиана. — Можно еще устроить на последней странице колонку «Вы спрашивали — мы отвечаем». И проводить конкурс от читателей на самую интересную новость.
— Мы можем поговорить с вами? — остановила я его.
— Любая беседа с вами — праздник, — усмехнулся Фредерик. — Разве я могу отказаться от него? Прошу вас.
Мы дошли пустым, а оттого мрачным коридором до чьего-то кабинета. Меня удивило то, как легко император ориентировался в Академии.
— Прошу, — распахнул он передо мной дверь.
— Благодарю вас, — вошла я вовнутрь.
Похоже, это была преподавательская. Большой, овальный стол посредине, шкафы с документацией по стенам. Один шкаф — стеклянный — с посудой.
— О чем вы хотели поговорить со мной? — поинтересовался его величество.
— О принце Брэндоне.
— А что с моим наследником?
— Что мне писать в его официальной биографии? И как писать… о вашей супруге?
— О ней не пишите вообще ничего. Что касается наследника, то вы его биографию знаете лучше, чем я, — съязвил Фредерик. — Двадцать четыре. Скоро двадцать пять. Молод, глуп, горяч. Не может простить мне историю со своей матерью и с матерью Ричарда. Искренне считает, что я его не люблю. Сильный маг, но думает, что это не так. Любовных связей — до последнего времени не было. По крайней мере, о таких, о которых мне стоило знать… И беспокоиться.
— А о каких стоит знать отцу? — улыбнулась я.
— Это вы спрашиваете, как мать трех молодых людей уже почти пятнадцати лет? Или как ответственная по журналу сплетен? — ехидно посмотрел на меня Фредерик, и его черные глаза весело блеснули.
— Ох… — я подумала о Паше, Рэме и Феликсе.
— Хотите добрый совет?
— Конечно.
— Меньше знаете — крепче спите…
— Главное, чтобы потом не встретилась такая девочка, что обитает в приюте с ребенком. И не сказала: «Возьмите, это ваше».
— А вот что вы сделаете, если скажет?
— Урою молодого отца.
— Это, само собой. А с малышом? Хотя… Вы даже щенка выскочили из-под колес вытаскивать. И по поводу чужого ребенка переживаете.
— Это плохо? — фыркнула я.
— Главное, чтобы никто не начал вашей добротой пользоваться. Хотя… из тех, кому вы бросились помогать — нет ни одного недостойного человека. Или животного. У вас удивительная интуиция, Вероника. Это дар. Дар, столь необходимый первой даме Империи.
— А что делать с приютами?
— Не все так просто, к сожалению. Если вы возьметесь опекать детей из приютов, продавливая именно для них возможность образования и карьеры в границах Империи, то у нас будет массовый приток детей в эти самые приюты, — скептически заметил его величество. — Подумайте сами — зачем тогда небогатым семьям тянуться? Зачем матерям, у которых погибли или умерли мужья, работать на нескольких работах, чтобы дать образование детям, если есть добрая вы. А еще — щедрый я. И получается, что ребенок какой-нибудь проститутки, которого она подкинула, как котенка, будет лучше пристроен, чем, скажем, сын или дочь крестьянина.
— И что делать?
— По крайней мере, не судить о том, как мы решаем проблему с сиротами, посетив только один приют, не поговорив толком ни с детьми, ни со взрослыми, которые там по многу лет работают, — достаточно резко ответил император.
Я задумалась. В чем-то он был прав. В чем-то не замечал проблемы, потому что привык думать, что все в порядке.
— Вы обиделись? — обеспокоено спросил у меня Фредерик.
— С чего вдруг? — удивленно посмотрела я на него. — У меня просто есть мысль, и я ее думаю.
— И что надумали?
— Что я не видела полной картины. А для того, чтобы что-то предпринимать, надо понять, что происходит.
— Вот именно, — улыбнулся Фредерик.
— Только я вспомнила сейчас старый-старый фильм про учительницу. Она попала в деревенскую школу и познакомилась с мальчиком-сиротой потрясающего ума и таланта. Она возилась с ним, как с своим собственным и в один момент пыталась пристроить в хорошую школу, чтобы дать ему возможность стать кем-то.
— И что из этого вышло?
— А ничего. Никому этот ребенок оказался не нужен. Там еще один из попечителей рисовал, пока мальчик блестяще отвечал.
— И что он рисовал?
— Этого мальчика в виде пастушка, выпасающего коров.
— В смысле — знай свое место?
— Именно так.
Император рассмеялся. Весело так. Тут уж я нахмурилась — я, конечно, особа самокритичная. Наверное. Но когда над тобой потешаются — да еще так жизнерадостно и задорно… Начинаешь ощущать себя как-то странно.
— Не злитесь, — попросил его величество сквозь смех.
— Буду.
— Пожалуйста…
— Я не понимаю, чем вас так рассмешила?
— Просто я радуюсь, когда вас вижу. Вы — как глоток свежего воздуха.
— Так что писать в официальной биографии Брэндона? — про луч солнца в темном царстве, тьфу, про глоток воздуха в Империи, мне ни говорить, ни слушать как-то не хотелось.
— Завтра вам секретарь доставит необходимую информацию. И — когда сверстаете первый номер журнала — сначала мне на стол.
— Слушаюсь, ваше величество, — поклонилась я.
— Вероника! — поморщился Император.
— Фредерик!
— А теперь — вы позволите вас проводить обратно? Меня, к сожалению, ждут дела.
Мы в молчании дошли до аудитории, где были мои сотрудники и мама. Фредерик открыл передо мной дверь, улыбнулся — хлопок портала — и он исчез.
— Давайте продолжим, — проговорила я, стремительно врываясь в аудиторию. Дел было много — начать печатать новости из провинций, потом…
Но не успела я сделать шаг, как поняла, что меня затягивает в марево кем-то выстроенного портала. Я рванулась изо всех сил прочь, зачерпнула силы в перстне… Но не успела.
Миг — и я стою на какой-то практически ровной каменной площадке. Огляделась. Вокруг скалы, настолько высокие, что их практически задевают проплывающие мимо равнодушные пышные облака.
Поняла, что дышать тяжело и что мне дико холодно. Кто-то накинул мне на плечи тяжелый плащ с меховым подбоем и стремительно отступил назад, словно не желая дотрагиваться.
Сделала шаг вперед — и просто споткнулась об синий яростный взгляд графа Троубриджа.
— Вы? — обалдело выдохнула я. Вот уж кого-кого, а этого потомка аристократического рода я бы никогда не заподозрила в том, что он меня может похитить.
— Какого цвета глаза у ребенка? — голос аристократа был тихим, но от этого не менее яростным.
— Что? — взвилась я.
— Отвечайте на мой вопрос! — приказали мне.