— Заговор?
— Прадед и так благостностью характера не отличался, а тут еще и бунт младшей ветви… Да еще и так талантливо организованный — там его племянники от любимой сестры отличились… Он воспринял это больше, чем предательство. Больше, чем оскорбление.
— И что же он сделал?
— Многих казнил — понятно, вся ветвь его сестры, включая ее саму, была уничтожена. Многих выслал — когда Император восходит на престол, ему подчиняется особая магия. С помощью заклятия можно повелевать силами подданных. И он наложил проклятие на своих родственников. Они могли пользоваться своими способностями лишь за пределами этого мира.
— И многие попали под это заклятие?
— Все родственники Императора — на тот момент не женатого. Часть аристократии.
— И у вашего предка был один сын?
— Да. Мой дед. У деда — тоже один ребенок. И у отца. Пока лишь я выбился из этой традиции. У меня есть Ричард. И Брэндон.
— А что будет с Ричардом, когда на престол взойдет его младший брат?
— Вы думаете, что Брэндон, став императором, попытается устранить старшего брата?
— Согласитесь, что это не исключено.
— Я смогу обеспечить безопасность обоим сыновьям. В том числе друг от друга.
— Они будут владеть силой, пока ничего не замышляют друг против друга? — догадалась я.
— Все немного сложнее, но, в целом — все правильно.
— И они оба об этом знают?
— Конечно. Особенно старательно я это объяснял младшему сыну.
— Потому что он законный и ему предстоит стать Императором?
— Нет, — покачал головой Фредерик. — Потому что он сильнее.
Мы замолчали. Несмотря на крепкий кофе, я с трудом сдерживалась, чтобы не зевнуть. Сладко-сладко.
— Вы устали, — заметил мое состояние Фредерик. — Вас давно надо было отпустить отдыхать.
— Все в порядке. Я хочу быть полезной.
— Тогда до завтра. Побудете моим секретарем еще несколько дней, пока мы со всем этим не разберемся?
— Конечно, — поднялась я.
Фредерик тоже оказался на ногах.
— Моему старшему сыну повезло, — легко улыбнулся он.
— Возможно, и младшему тоже, — не удержалась я.
Император издал звук, больше всего похожий на рычание.
Я направилась к двери.
— Постойте… — напряженно проговорил Фредерик.
— Что случилось? — остановилась я.
— Вы не чувствуете?
— Что именно?
— Кому-то очень больно. И я почему-то это чувствую… Это странно, потому что я ощущаю так себя лишь относительно близких мне людей. Сыновей. Вас. Не так явно — но чувствую ваших мальчиков. А тут… Я не знаю, кто это.
Мы быстро вышли из кабинета Императора. Он шел стремительно, словно что-то его подгоняло.
Охранники напряглись, увидев сильно встревоженного Императора. И первое, что они сделали — это вопросительно посмотрели на меня. Я ответила им возмущенным взглядом — дескать, я-то здесь при чем?
Так мы и двигались по ночным коридорам дворца. Чтобы успеть за Фредериком, мне приходилось практически бежать. Охранники сосредоточенно шли нам вслед.
Вдруг я поняла, что мы находимся в том крыле, где находились мои покои. Вот даже моя дверь. Что за бес сегодня Фредерика-то водит? Но мы пробежали мимо моей двери. Дальше. И подошли к комнате…Наташи.
Фредерик, даже не постучавшись, решительно рванул дверь на себя. В гостиной — ими всегда начинались апартаменты во дворце — было темно. Откуда-то, из глубины комнат, неслись болезненные стоны.
— Наташа, — позвала я. — Что с вами?
Император ворвался в спальню и коротко бросил:
— Свет!
Писательница выглядела плохо. Лежала, скрючившись на кровати. Дышала тяжело, в глазах плескалась мука.
— Вы почему на помощь не зовете? — возмутился Фредерик. — Чего ждете?
— Не хотела беспокоить…Вдруг само пройдет… — задыхаясь, ответила истинно русская женщина.
Император посмотрел на нее… Как-то о-о-очень выразительно. Покачал головой, словно отказываясь верить, что такое чудо бывает в природе. Подошел поближе, взял ее за руку.
— Что? — подняла на него глаза Наташа.
— Я, конечно, вызвал целителей. Но Ирвин сейчас в другом городе, — неожиданно мягко сказал Фредерик. — Его надо подождать. Я пока облегчу боль.
— Самое главное, чтобы с ребенком было все в порядке, — выдохнула Наташа.
— В ближайшее время прибудет помощь, — заверил ее повелитель.
Наташа замерла, глубоко вздохнула. И вдруг хихикнула.
— Может, водички… — предложила я. — Или шоколадку? Вы когда в последний раз ели-то? Наташа?
Но писательница меня как-то не слышала. Она смеялась.
Фредерик перевел на меня растерянный взгляд. Я ответила ему таким же.
— Наташа, — осторожно обратилась я к писательнице. — Что с вами?
— Истерика, — ответила писательница. И обратившись к Императору, который продолжал крепко, но аккуратно держать ее за руку, она добавила. — Вы знаете, ваше величество, жизнь иной раз выделывает такие зигзаги… Фантазии не хватит выдумать. А если и выдумаешь и в книге напишешь, то тебя раскритикуют.
— Почему? — живо поинтересовался Фредерик.
— Скажут — неправдоподобно…
Ирвина мы прождали достаточно долго. Или мне так показалось? От страха и тревоги… Мы с Фредериком выяснили, что Наташа не падала и животом не ударялась. С утра чувствовала себя неплохо — только есть не хотела и какая-то давящая пустота образовалась в голове. Но писательница не была настроена обращать на все это безобразие никакого внимания. Беременность — не болезнь, а текст у нее шел. В ее романтическом мире события развивались стремительно.
— Я все равно нашла время прогуляться, потому что целитель Ирвин велел мне не засиживаться, — гордо проговорила Наташа, но сразу охнула — ее опять скрутило. — Сегодня в парке было чудесно. Весна.
Она радостно улыбнулась, а я выдохнула с облегчением — Наташа не знала, какой опасности подверглись все, кто жил в столице, а особенно во дворце. И, следовательно, не была этим напугана.
— Может, вы рожаете? — тихонько спросила я. То ли у нее, то ли у императора.
Фредерик, услышав мои слова, как-то резко побледнел.
— Я слышу, что у ребенка сердце бьется ясно… — пробормотал он. — И боли от него не исходит.
— Да вроде недели полторы еще оставалось… — недоумевающее посмотрела на меня Наташа. И добавила растерянно. — Ирвин сказал.
— Ага… Права не имеете. Старший приказал, — хихикнула я.
Тут мы расхохотались уже обе. Император посмотрел на нас…снисходительно так — как на полных дурочек.
— Это из кино, — пояснила Наташа. — «Место встречи изменить нельзя».
— Все хочу посмотреть ваши фильмы, — заметил император. — Ричард хвалил какой-то нарисованный фильм.
— Да… — улыбнулась я. — Это мы «Геркулеса» смотрели.
Мы уже и поговорили за жизнь, и чаю с булочками выпили. Я время от времени посматривала на часы — поняла, что сначала Наташу терзали схватки с периодичностью в двадцать минут, а потом — часа через два — стали чаще. И интенсивнее.
Фредерик был нежен.
Это было удивительно. И то, как маленькая ладошка Наташи доверчиво лежала в его огромной руке. И то, как он время от времени проводил кончиками пальцев по ее волосам. И то, как он ее отвлекал от дурных мыслей — заговаривал, смешил… И то, как он брал на себя часть ее боли. Время от времени мне казалось, что я ее тоже чувствую. Физически.
А Ирвина все не было и не было. И я даже догадывалась — почему. Как глава целителей он руководил ликвидацией последствий теракта в Норверде, куда, собственно и были стянуты все службы. Либо в данный момент все были заняты, либо — за это я переживала даже больше — Ирвин пытался обеззаразить себя, чтобы не нанести вреда роженице.
В любом случае Наташа — понятное дело, ей никто ничего не рассказал о трагедии в столице Северной провинции — уже стала нервничать.
Я выразительно поглядывала на императора. А он был спокоен и торжественен. Как слон.
— Может быть, вы пойдете отдохнуть? — обратился он ко мне.
— Мне будет спокойнее, если я останусь с вами, — отрицательно покачала я головой.
— А то, что ко мне не идут целители — это нормально? — решилась на вопрос Наташа.
— Понимаете, — улыбнулся Император, — вы — пациент Ирвина. И он вас чувствует. Изменение состояния, даже сердцебиения. Он уверен, что и с вами, и с ребенком все в порядке. Схватки, по его мнению, продлятся до утра. И тогда он придет. Просто у него на руках много раненых. Единственно, он ругается, что вы никого не позвали. Нашему целителю и в голову не могло прийти, что вы не вызовите хотя бы слуг. А будете терпеть и ждать. Он просил передать, чтобы больше вы так не делали.
Наташа покраснела:
— Мне неловко, что я вас побеспокоила.
— Пустяки. Во многом, вы оказались в империи из-за моих решений, поэтому я чувствую ответственность. Не говоря уже о симпатии и желании помочь.
— Но… Вы же заняты, по меньшей мере, не меньше, чем целители. И вам надо отдохнуть. Может, действительно, вызвать слуг?
— Вы про то, что я не должен находиться с вами рядом, так как я не являюсь вашим родственником?
Голос Фредерика стал звучать глухо. Мы с Наташей уставились на него с одинаковым изумлением.
— Вот уж что мне в голову не приходило, — проворчала она.
Император улыбнулся.
— Вы знаете, для меня это впервые. Вообще-то, у нас перед родами — до прихода целителей — с женщиной находится муж. Эти часы считаются благословлением стихий и дают мужчине и женщине даже большее единение, чем… процесс зачатия ребенка. С матерью Ричарда меня не было рядом. Я никогда себе не смогу простить, что… Опять же дал себя уговорить. Мы не были женаты…
Это он пояснил в ответ на вопросительный взгляд Наташи.
— А Брэндон? — не сдержалась я.
— Его мать меня прогнала, — криво усмехнулся император. — Мы с ней даже в такой ситуации умудрились поругаться.
— Мда… — улыбнулась Наташа. — А я думала, это у меня в личной жизни проблемы…
— Наверное, мы просто не ценим любимых, которые оказываются рядом, — выдохнул Император. — Либо цепляемся за тех, кто не нужен нам. И кому не нужны мы…