— В любом случае получается…
— Да ничего не получается, — оборвал его милорд Верд. — Мало ли у меня врагов. И Кромеры с Борнмутами — даже не в первой десятке. До того, как Пауль с Рэмом сделали на дуэли их детей, мы даже врагами особо не значились. Так — враждебный нейтралитет. Но начинать вендетту из-за дуэли сопляков первого курса Академии. Это даже не смешно…
— Да. Тут ты прав. Повод действительно нелепый…
— И ведь змейку на меня могли натравить не обязательно во дворце.
— А тут ты точно не прав.
— Почему?
— Императорский маг проводил свои расчеты. По тому времени, пока тебя еще можно было спасти. Мы явились через четверть часа после того, как миледи Вероника извлекла змейку. Значит, у тебя было не больше сорока минут — чтобы остаться в живых. Что получается?
— Дворец. Перед самым отъездом.
— Именно.
— Или по дороге.
— Вспомни, какая была погода.
— Дождь лил, — огорченно проговорил милорд Верд.
— А что это значит? — обратилась я к милорду Милфорду, видя, что Ричард впал в мрачную задумчивость.
— Кентерберийская магическая змейка — это порождение черной запретной магии. Однако у нее есть одна особенность — эта тварь не любит воду. Погибнуть от дождя она не погибнет, но может взбеситься — и кинуться на любого мага, не обязательно на того, на которого ее натравили.
— А с учетом того, сколько она стоит… — включился в беседу Ричард.
— И какой огромный риск ее выводить.
— И в чем риск? — спросила я.
— Во-первых, малейшая оплошность — и эта тварь нападет на того, кто ее выращивает, — стал объяснять милорд Милфорд. — А во-вторых, если личность создателя будет установлена, то его и всех совершеннолетних членов семьи ждет казнь. А все дети будут лишены магии — и поражены в правах. Это же ждет и заказчика — если создатель и заказчик — разные лица.
— Сурово, — заметила я.
— Как есть, — совершенно равнодушно пожал плечами милорд Милфорд.
— Тогда вообще не понятно, с чего Кромеры и Борнмуты начали такую рискованную игру — да еще и с таким непонятным козырем, как эта самая змейка, — протянула я.
— Вы хотите сказать — кто-то их впутал? — оживился начальник контрразведки.
— У вас ведь все знают — что грозит за использование этой самой змейки?
— Абсолютно, — согласился милорд Милфорд.
— Значит — и следы заметали более чем старательно. Борнмуты — как более умные, сделали тоже самое — еще и с тем учетом, что у вас накануне был конфликт. А вот барон подставился. И сдал жену. Ведь если он от нее отрекся — то его роду ничего не грозит?
— Род заслуженный — и может рассчитывать на снисхождение.
— И вряд ли его величество прикажет казнить всех подряд, если это все провернула женщина. Да еще и от большой любви…
— Кто-то у нас новый появился, — сделал вывод милорд Верд. — И играет по-крупному.
— Ну что ж… — хищно улыбнулся его друг. — Надо будет найти — и познакомиться.
Затылок у меня ныл уже достаточно давно — но я старалась не обращать на него внимания. Уж больно интересная была беседа, чтобы ее прерывать. Но сейчас заломило так, что я поднялась, извинилась — и отправилась к себе — искать лекарства от головной боли.
Не успела я подняться с диванчика, как Ричард подхватил меня на руки — и понес.
— Я сейчас, — бросил он Милфорду.
— И вот что ты делаешь? — уткнулась я ему в плечо.
— Ты забываешь, что я чувствую еще и твою боль. Сейчас я тебе дам лекарство, сниму приступ — и ты отправишься отдыхать. А мы с Милфордом продолжим.
И он понес меня ко мне в комнату.
— Слушай, — сказала я ему, когда меня чуть отпустило. — Так ведь нельзя. Ричард, зачем тебе моя боль? Ты ведь можешь щиты какие-нибудь поставить. Зачем страдать еще и тебе.
— Могу, — кивнул он, целуя меня. — Я, на самом деле, все могу. Только не хочу. Я так знаю, все ли с тобой в порядке или нет. И смогу прийти на помощь. А теперь — отдыхай.
Я послушно улеглась в постель. Потом подскочила. И чего я детектив из библиотеки не взяла наверх-то? Было шесть часов вечера. Дремать было бессмысленно — потом всю ночь не заснешь. Заняться было нечем. Просто отдыхать у меня получалось плохо. Слишком много мыслей… Тут у меня снова разболелась голова. Я смирилась — и забралась под одеяло. И как только голова моя коснулась подушки — я отключилась. Но это был не сон. Это было что-то другое.
Я увидела Пашу, который неподвижно сидел на кровати в маленькой комнате. Лицо сына было искажено. Что у него там случилось? Кстати, где это там?
Тут он, должно быть, почувствовал меня — и обрадовался. Меня прямо затопило чувством его радости — в этом странном видении оно было одновременно и ярким, и горячим…
— Мама, — прошептал он где-то в моей голове. — Мам. Ну, наконец-то.
— Что случилось, Паша?
— Ну, ты и непробиваемая женщина, — сообщил он мне комплимент. По крайней мере, по восхищенной интонации я решила, что это он и есть.
— Что со мной?
— Мне необходимо было передать тебе мои мысли на расстоянии — и вот я пытался до тебя достучаться. И смог, наконец.
— У тебя что-то случилось? Или ты просто домашнюю работу делаешь?
— Ой, мам, ты даешь — домашнюю… Мне, а точнее, одному хорошему человеку нужна наша помощь.
— Я слушаю тебя.
— Ты уже знаешь, что Кромер сбежал?
— Это который молодой?
— Да. Который с нами учится. Он собрался освободить свою маму. Ее хотят казнить. Только он почему-то говорит, что на этом настаивает милорд Верд.
— Бред, — покачала я головой. — Он хочет помочь.
— Я так тоже думаю, но баронет взрослым не верит. И поэтому сбежал сам и помог сбежать маме.
— А вы с Рэмом помогали ему в этом благом деле?
— Нет, — я даже через расстояние услышала разочарование в голосе сына. — Они все провернули с его другом, маркизом Борнмутом. Только маркиза, по ходу, запалили. В Академии всех допрашивают. Перед тем, как Борнмута увели, он попросил помочь другу. Сказал, что он ненароком может их сдать — его отец лично допрашивать будет.
— Так что надо сделать?
— Надо передать Кромеру и его маме наш саквояж. И амулет перехода. И отправить их к нам, в Россию. Ты же сама говорила, что прятаться надо там, где тебя искать не будут.
— А где они?
— Борнмут сказал, что они должны были укрываться у какой-то старой няньки. Но мне кажется, что мы с Рэмом видели их неподалеку от Академии, когда возвращались утром из дома.
— Поняла. Попробую их поискать. Только я верхом не умею — представляешь, сколько я буду до Академии пешком добираться.
— Мама, я тебе сейчас монету передам — она откроет портал прямо к Кромеру.
— Откуда она у тебя?
— Борнмут отдал, перед тем, как его увели.
— Кто-то видел, как он к тебе заходил?
— Вроде бы нет. Все знают, что мы враждуем — нас и не трогают.
— Если что — уходите из Академии — и сразу в поместье.
— Ты, кстати, и сама можешь порталы открывать.
— И как я тебе его открою? Я же не маг.
— Ма-а-ам… Ну ты хоть иногда интересуйся теми вещами, что тебе в руки попадают.
— Любезнее с матерью.
— То кольцо, что у тебя на пальце. Прикажи ему — и все.
— А ты откуда знаешь?
— Рэм сказал. У его матери похожий артефакт. Твой не слабей. Только тебе научиться надо.
— Это потом, — ответила я — и в ту же секунду очнулась. Мелкая монетка Империи Тигвердов лежала рядом со мной на кровати.
ГЛАВА 27
Первое, что я сделала, когда пришла — то вскочила — и побежала. К милорду Верду.
— Что? — поднялись мужчины при моем появлении. Они сидели с милордом Милфордом в той же самой гостиной, где я их оставила. И пили. Ну, естественно, чем же еще заняться двум знатным господам в минуту душевной невзгоды…
— Со мной связался Паша — поэтому у меня голова болела — сказал, что Борнмут и его люди устраивают среди кадетов допросы и обыски. Ищут тех, кто помог скрыться баронету Кромеру, — выпалила я.
— Спокойно, — проговорил милорд Милфорд, обращаясь к моему жениху. — Ты только представь, как генеральный прокурор подставился… Связывайся с его величеством.
— Я его прямо на территории Академии и закопаю, — прорычал милорд Верд. — И полы замывать не надо, Нику беспокоить.
— Ни в коем случае! Вот почему ты, Рэ, прямой и бесхитростный, как… удар копьем. Зови его величество — и пойдем играться в оскорбленную невинность. Только представь, как это происшествие обыграть можно!
На этом они и удалились.
Я побежала к себе. Оделась потеплее, посмотрела — вроде бы дождя не было. Схватила саквояж Рэма, артефакт переноса, монетку. Собрала лекарства. Сосредоточилась — вспомнила те ощущения расслабленности всего тела — и полета, которые надо было ощутить, чтобы активировать наш артефакт.
Вдруг стало очень холодно. Я осторожно открыла глаза и обнаружила, что я нахожусь у входа в пещеру. Все вокруг засыпано снегом. И местность явно не та, что я наблюдала вокруг Академии.
Мне навстречу несся молодой человек — тот самый, что дрался на дуэли с Пашей. И выражение его лица, и обнаженная шпага не предвещали мне ничего хорошего.
— Кто вы? — прошипел он, приставив кончик шпаги мне к груди.
— Вероника. Мама Пауля, — честно ответила я.
— И как вы тут оказались?
— С помощью некой мелкой монетки.
— А откуда она взялась у вас?
— Сложным путем. Может, войдем вовнутрь — здесь удивительно холодно?
— Северная провинция. Земли рода Рэ. Тут нас точно никто искать не будет, — усмехнулся он. — А внутрь мы не пойдем. Там мама спит. Она плакала — только что заснула.
— Хорошо. Давайте поговорим здесь.
— Рассказывайте.
Говорить с острием шпаги у горла было как-то некомфортно — но деваться было некуда.
— В Академии идут допросы. Маркиз передал монету Паулю, справедливо подозревая, что моего сына допрашивать будут в последнюю очередь. Кстати, там им на помощь милорд Верд спешит. Так что, может быть, все и обойдется.