— Да, верно, чтобы тебе напоминать твоего отца!
— Ну, до него тебе все равно было бы далеко. Но, знаешь, я тогда тоже была дура.
— Ты не могла вести себя иначе. Я бы просто не стал тебя слушать. Как ты могла удержать меня? Может, тебе надо было попытаться разыскать меня позже…
— Ну вот еще, — она по-детски задорно пожала плечом, — стану я за тобой бегать! Я просто ждала тебя и знала, что ты вернешься.
— И я вернулся…
Они были вместе. Как шестьдесят лет назад.
Потом они сидели в креслах у камина, и он рассказывал ей, как умел, обо всем, что случилось с ним, о своей прежней жизни, о новом существовании. Она слушала, переспрашивала, кивала, смеялась, ужасалась. Они были вместе. За окном сумерки постепенно спрессовались в плотный лиловый мрак. Гилли понял, что ему уже давно пора быть у себя в кровати, и встал.
— Ой, уже так поздно. Мне пора.
— Ты уходишь?
— Я не могу у тебя остаться. — Они оба смутились. — Нет, я не в том смысле. Я… Это еще рано… Салли, я сам не знаю, что я несу, но думаю, мне лучше уйти. Мне ведь только четырнадцать…
— Да и мне не двадцать, — она горько усмехнулась.
— Я приду завтра, как только смогу.
— Иди, уже поздно, будь осторожен. — Она мягко подтолкнула его к двери. — Иди!
Он поцеловал ее в угол глаза и быстро вышел.
Салли вернулась в комнату. На блестящей поверхности столика — огрызок яблока. Она медленно взяла его и стала жадно впиваться в него зубами, пытаясь вновь почувствовать этот кислый вкус юности и любви. Но яблоко стало горьким и вялым. Оно оказалось таким горьким, что она заплакала.
Вытерев слезы, она села в кресло и закрыла лицо руками.
Теперь надо все продумать, на этот раз она не позволит ему идти на поводу у его бредовых идей. Что бы он там ни говорил, а это все тот же ее Патрик, и доверять ему одному их общую судьбу она просто не имеет права. «Тут надо что-то придумать», — сказала сама себе Салли Хоулм и сосредоточенно зажмурилась. Когда она открыла глаза, в ее голове мерцал тщательно продуманный, но все-таки еще не очень реальный план действий. Итак, она идет к доктору Макгрене, уговаривает его сделать ей такую же операцию, встречается с Гилли уже в новом облике, а дальше все ясно, они, когда подойдет время, поженятся, у них будут дети в неимоверном количестве, и яблоневый сад гостеприимно откроет им всем свои ветви, он ведь по-прежнему принадлежит ей. И дом… Надо, конечно, его как следует подремонтировать…
Проскользнув в спальню, Гилли быстро разделся и юркнул под одеяло. Ему хотелось скорее окунуться в свои мысли, попытаться разобраться в том, что произошло сегодня, подумать, что им делать дальше. Ведь должен же он, черт возьми, на этот раз оказаться мужчиной и не идти на поводу у собственных бредовых идей. Надо что-то придумать… Он услышал, как в ногах его кровати тихо вырос Бродяга, но разговаривать с ним не хотелось. Постояв какое-то время, Бродяга повернулся и пошел к своей кровати.
— А что-то мы давно ни с кем интересным не общались, — раздался в темноте голос Михала, — я бы не отказался посмотреть на Мерилин Монро, причем лучше в голом виде. А, Бродяга, ты как на это?
Бродяга вскочил, кинулся к Михалу и выдернул его из-под одеяла. Тот продолжал улыбаться. Издав короткий стон, Бродяга ударил его кулаком в живот, Михал согнулся и, пискнув, повалился на пол. Подняв голову к потолку и шепча что-то губами, Бродяга пытался взять себя в руки, и Михал, понимая это, замер у его ног как кошка. Наконец, Бродяга повернулся к Гилли:
— Я пойду в туалет. Я ненадолго.
Он вышел, и сразу Михал начал отвратительно хихикать, все еще не решаясь встать с пола. Гилли сел на своей кровати, еле сдерживая желание вломить ему как следует. Удерживал лишь предрассудок, что бить поверженного — грех. Бродяга опять вошел в спальню.
— Поход продлился недолго, — насмешливо сказал Михал.
— Я ботинки забыл, — кротко ответил Бродяга и наклонился возле своей кровати. Гилли увидел, что в глазах его блестят слезы.
— Эй ты, гуляка, смотри, башку свою не забудь где-нибудь!
Бродяга выпрямился и быстро вышел. Гилли выбежал за ним, выскочил во двор, и сразу окунулся в холодный мрак. Сердце сжалось под ледяной ладонью страха. Свет далекого фонаря белел сквозь туман. Вдали у ворот Гилли увидел огонек. Бродяга! Гилли побежал к воротам, но огонек, выскользнув со двора на улицу, исчез. Пустота. Вдруг в электрическом круге мокрой мостовой он ясно увидел мальчишескую тень. Гилли побежал, скользя по асфальту. Только бы не упасть!
— Бродяга! Подожди меня!
Тот остановился, вздрогнув, и резко обернулся.
— А, это ты… — Мокрые пряди облепили лицо Бродяги, блестевшее от дождя.
Гилли подошел, тяжело дыша, и молча стал рядом с ним. Пожав плечами, Бродяга опять повернулся и хотел идти дальше, но Гилли схватил его за руку.
— Подожди!
Вырвав руку и процедив что-то сквозь зубы, Бродяга быстро пошел вперед, но Гилли опять догнал его и стал прямо перед ним.
— Дождь идет, ты намокнешь. — Он не знал, что сказать.
— Я вижу. — Голос Бродяги дрожал, и Гилли понял, что лицо его блестело не только от дождя.
— Ты не вернешься разве?
— Нет, я же только вышел.
— Но уже два часа. — Гилли все-таки было уже восемьдесят два года.
— Мне некуда спешить.
— Ну, я бы не сказал. — Гилли понял, что тут надо быть очень осторожным. — Куда же ты направляешься?
— Так, поразвлечься. Не хочешь пойти со мной?
— Ну, можно, — протянул Гилли нерешительно. — Почему бы мне тоже не пойти с тобой? — Явно ему очень не хотелось этого.
— Здорово! Ну, пошли тогда.
— Веди меня, — покорно сказал Гилли, и они зашагали рядом под бледным светом уличных фонарей.
Бродяга быстро шел. Гилли тащился за ним, уверяя себя, что в этом его долг. Дождь, похоже, утих, но было холодно, ноги постоянно попадали в лужи, которые Бродяга и не думал обходить. Наконец, Гилли начал догадываться, что Бродяга не идет в какое-то определенное место, где будет сомнительная публика, но зато можно согреться и обсохнуть, а просто гуляет без какой-то конкретной цели. Они сделали круг по парку и увидели на скамейке двух парней примерно их возраста. Лица их были наклонены над яркими пластиковыми пакетами, время от времени оба вскидывали головы к небу и тяжело дышали. Один помахал Бродяге рукой, тот ответил кивком, но не остановился.
— Слушай, а что они делают?
— Нюхают! — небрежно бросил Бродяга. — Идиоты!
Двинулись дальше. Вдруг прямо под ноги им кто-то бросил пустую бутылку. Она оглушительно разбилась, сверкнув разноцветными брызгами. Бродяга вздрогнул и быстро побежал. Откуда-то сверху раздались громкий смех и крики. «Не оборачивайся!» — шепнул он Гилли, и они молча пробежали до следующего угла. Там Бродяга резко остановился и, засмеявшись, хлопнул Гилли по плечу.
— Видал? Хорошо, я вовремя заметил.
Гилли испуганно молчал.
Из-за ближайшего угла показалась женщина и медленно, но решительно направилась к ним. Подойдя, остановилась и улыбнулась.
— Ну что, — она обращалась почему-то исключительно к Гилли, — гуляем?
Гилли кивнул. Он пытался определить, сколько же ей может быть, лет тридцать, наверное. Женщина была довольно сильно накрашена, но одета вполне прилично: темные брюки, белый свитер, туфли без каблуков. Что она делала здесь одна, так поздно?
— А не скучно одним гулять?
Гилли нерешительно взглянул на Бродягу, но тот старательно смотрел в сторону, оставляя Гилли один на один с этой неизвестно откуда взявшейся проблемой. Но проблема разрешилась очень скоро:
— Ты что на приятеля оглядываешься? — быстро сказала женщина. — Боишься, как бы ему обидно не стало? А ты не бойся, на вас-то меня и на двоих хватит. — Она издала какой-то неприятный причмокивающий звук языком и протянула к Гилли руку.
— Да отстаньте вы от нас! — Он отшатнулся. — Пошли! — Он потянул Бродягу за рукав, и они быстро зашагали вперед.
— Ах ты, сучонок чертов! Еще разговаривать лезет, туда же! Да пусть у тебя язык отсохнет, пусть у тебя никогда в жизни вообще не встанет ни на кого, щенок проклятый. Вот вспомнишь мои слова, когда нужно будет! — Женщина, стоя на месте, кричала им вслед. Оба инстинктивно ускорили шаги, но ее крики еще долго неслись им в спину. Бродягу этот эпизод явно развлек, но Гилли стало как-то неприятно. Мало ли что, а вдруг и правда…
— У тебя сигарет нет? — на ходу спросил он Бродягу.
— Нет, последняя была. Ничего, сейчас стрельнем где-нибудь, я и сам хочу.
Возле небольшого двухэтажного дома на другой стороне улицы вдруг остановилась машина, и из нее вышел какой-то мужчина с небольшим чемоданчиком в руке. Врач. Он позвонил, и массивная резная дверь сразу открылась, наверное, его ждали с нетерпением. Бродяга и Гилли молча посмотрели друг на друга и, не говоря ни слова, быстро перебежали через улицу. Ключи были внутри. Бродяга прыгнул на водительское сиденье, а Гилли устроился сзади.
— Вот это будет развлечение! — Бродяга повернулся к нему. — Ты что такой скучный? Все вспоминал, что она тебе сказала? Да наплюй ты на нее сто раз. — Он сунул ключ и медленно стал поворачивать его.
Машина недовольно заворчала, но не тронулась с места. Бродяга начал нажимать ногами какие-то педали, и машина дернулась вперед, но сразу замерла, наверное, почувствовав чужую руку.
— А ты вообще-то ездил? — неуверенно спросил Гилли.
— Ездил, ездил, сто раз ездил, успокойся, — небрежно сказал Брод га, и, услышав его слова, машина вдруг медленно тронулась с места и плавно покатила по мокрой мостовой. Бродяга ткнул пальцем какую-то кнопку перед собой, и сразу же зазвучала негромкая приятная музыка.
— Во кайф! Скажи, да? — Бродяга был в полном восторге.
Гилли огляделся. Впереди под лобовым стеклом была закреплена маленькая фигурка святого Христофора. Через все заднее стекло, снизу, шла надпись: «Водители грузовиков делают это лучше», видимо, на случай обгона. Рядом с Гилли на сиденье лежало пальто врача: обшарив его карманы, Гилли нашел пачку дорогих сигарет, что заставило Бродягу лишний раз бурно выразить свой восторг. Они закурили. Машина медленно скользила по пустым улицам в манящую неизвестность.