Его серые глаза почти черные в сгущающихся сумерках. Я сглатываю, кивнув. Я в курсе. Марина Владимировна наверно сразу ударится в слезы. Она такая сентиментальная…Забавно будет убеждать мать собственного изменившего мне мужа, что ничего страшного не случилось и все будет хорошо.
Поглубже вдыхаю, настраиваясь. Главное не удариться в истерику самой. Ни перед детьми, ни перед стариками. Я люблю их всех, и не хочется добавлять им боли.
Я слышала шоркающие шаги за дверью, но все равно вздрагиваю, когда она резко распахивается прямо перед моим носом. Улыбающееся дружелюбно лицо Вахтанга как издевательство. Сердце больно сжимается и срывается вскачь. Обоняние раздражает слишком уютный, теплый запах свежей выпечки. Стою на крыльце как дура, не в силах перешагнуть порог.
- Эй, ребята, а вот и родители! – орет Вахтанг в глубину дома, а потом снова поворачивается к нам с Сашкой, - Э -эй, ну что стоим? Заходим, дети, заходим. Тепло не выпускаем!
И Саша в спину подталкивает меня вовнутрь.
Ощущение, что как на казнь. Моя личная «зеленая миля».
***
Я так разнервничалась, еще не успев зайти в дом, что всё, что происходило внутри, воспринималось плотным, тягостным, но все-таки сном. От внутреннего давления закладывало уши, слегка кружилась голова. И язык то и дело немел, когда я пыталась рассказать, что же произошло. Хотя мне особо и не пришлось ничего объяснять. Почти все взял на себя Сашка.
Сначала он увел Вахтанга со своей матерью на кухню, оставив меня с детьми в большой гостиной, где я специально погромче включила телевизор, чтобы не слышать их разговор. И все равно минут через пять шокированные резкие восклицания Вахтанга и громкие всхлипы Сашкиной мамы донеслись до нас с детьми и тревожным эхом повисли в комнате.
Алиска заволновалась, начала спрашивать, что там у них происходит. Лёвка же молча насупился, разглядывая меня исподлобья. Совсем как его отец. Так похож…
- Мы же уедем? – только и спросил.
Кивнула.
- В Питер?
-В Москву.
- Втроем? – покосился на ничего не понимающую Алиску.
Я кивнула опять.
- Хорошо…
- Эй, вы о чем? – взвилась дочка.
И тут в гостиную зашли бабушка с дедушкой и ее отец. Марина Владимировна ожидаемо промокала слезы бумажной салфеткой. Сразу кинулась ко мне, Так крепко обняла, что я не смогла вздохнуть.
- Лизонька, ты меня прости…Ой, я-то думала, хорошего сына воспитала, а ту-у-ут…
Я вскинула взгляд на Сашку за ее спиной. У него желваки по щекам заходили от слов матери, а мне вдруг неприятно стало, что она так разом принизила его. Это я тут обиженная. Только я могу…
- Марина Владимировна, ну что вы! Ну…Это…наши дела…Все будет хорошо…
Она только заплакала горше. Вахтанг протяжно рвано выдохнул рядом.
- Эх, дети-дети, - покачал головой, - Нино еще… Вот вредная девка выросла, а!
- Да что ж хорошего-то! – тем временем продолжала причитать Марина Владимировна, - Куда ж ты так сразу собралась! Может подумаешь еще, Лиз?! Ну разве можно так? Одним днем! Кто ж так делает?! Может простишь его?! Ну столько лет…Дети…!!!
- Мам! – Сашка прервал ее выразительно покосившись на Алиску, ошалело хлопающую глазами посреди комнаты.
Все разом притихли. Муж вышел в центр гостиной, сел на диван и потянул к себе дочку за руку, чтобы пристроилась рядом.
- Так, Лиса, у нас новости. Не очень хорошие. Но мы все переживем, да? – потрепал ее по рыжей макушке, заглядывая в широко распахнутые глаза.
У меня ноги подкосились. Села в кресло напротив них. Уши будто ватой заложило. Сашка начал аккуратно рассказывать, а я и почти не слышала ничего – так гулко тарахтело собственное сердце.
Вроде бы почти слово в слово так, как Сашка сказал мне в машине. Только очень медленно, будто он каждую букву решил на языке взвесить.
Позади мужа Левка с раскрасневшимся лицом раздраженно закатывал глаза, пока к нему Вахтанг не подошел. Обнял и стал нашептывать что-то. Тот поник сразу, посерьезнел, комедию ломать перестал.
Алиска сначала будто вообще не понимала, о чем Сашка говорит, а потом резко ударилась в истерику, словно с обрыва прыгнула. Разревелась.
- Как ты мог, пап?! Как???!!! – заорала, вскочив с дивана. Горько заплакала, утирая рукавом потекший нос.
- Лиса, милая. Я виноват, но так бывает. Я…
- Я слышала, мама сказала, что мы уедем в Москву! Когда???
- Завтра днем у нас рейс, - подаю я голос, вставая за дочкой.
- Уже?! – охает Алиска.
Кидаюсь обнимать ее, успокаиваю как могу.
- Все будет хорошо…Хорошо…Ну, милая моя…Все, хватит, Лева, иди сюда!
Обнимаемся втроем. Крепко-крепко.
А Сашка застывает рядом в каком-то шаге от нас, впервые в жизни не решаясь к нам подойти. Прикоснуться.
И у него в этот момент такое болезненно- растерянное лицо, такой взгляд побитый, что и меня насквозь простреливает горечью утраты в ответ. Слезы наворачиваются на глаза.
За него. За себя. За нас.
Реву, утыкаясь в острое плечо сыну. Марина Владимировна подлетает к нам. Обнимает всех разом тоже. Плачем уже толпой.
- Так, Сань, пойдем – на крыльце покурим, а то бабы эти устроили тут, - бурчит Вахтанг и уводит из гостиной моего побледневшего мужа.
***
Возвратились они только через полчаса. К тому моменту мы все уже более- менее успокоились и лишь шмыгали распухшими носами. В гостиной висела тягостная тишина. А что тут скажешь? Ничего? Марина Владимировна поинтересовалась только, отпущу ли я к ним детей на каникулы, и я заверила, что, конечно, отпущу. Стоило Сашке ступить в комнату, как к нему бросилась Алиска, удивив всех нас.
- Пап, я все равно тебя люблю! Очень люблю! – залепетала сбивчиво, а у меня опять от слез зачесались глаза.
- Ты же сожалеешь, правда? Ты же не хотел?! Ты же будешь к нам в Москву приезжать, правда? Часто-часто???- затараторила дочка.
Сашка весь сгорбился, чтобы покрепче прижать ее к себе, зацеловал в макушку.
- Ну, конечно, буду, Лисен! Постараюсь часто, да…- голос у него совсем сел, звучал сдавленно.
Я отвернулась, промокая глаза. Это кошмар он сам себе устроил – не я.
33. Лиза
33. Лиза
Три недели спустя.
- Да, Лёв? - прижимаю телефон плечом к уху, потому что руки мои заняты нарезкой лука.
- Мам, привет! Можно мы с Алиской у дяди Ратмира останемся до воскресенья? - голос у сына бодрый и чуть запыхавшийся, а на заднем фоне невероятный гам. Музыка, возня, смех.
У Ратмира своих трое, да еще мои два оболтуса. Как бы они ему дом не разнесли.
- Эм-м-м - хмурюсь, стараясь быстро оценить плюсы и минусы такого предложения.
Из очевидных плюсов - ко мне сейчас должны заехать Кира и Влада, и потому часа через три, когда мой старший брат Ратмир обещал привезти птенцов обратно в гнездо, мама Лиза точно будет пьяненькой.
Зачем это лишний раз видеть подросткам?
Из минусов - сегодня только пятница, девчонки, посидев со мной и выпив вина, к ночи разбредутся по своим семьям, а я останусь в квартире одна.
А одной мне пока быть откровенно страшно.
Слишком много накатывает разом. Особенно в этой квартире, которая и свела нас с Сашкой пятнадцать лет назад.
Здесь почти ничего не изменилось с тех пор. Мы ей практически не пользовались и не сдавали. Она была как перевалочный пункт при редких поездках в Москву. Так что все тоже: ламинат, обои, мебель...
На кухне так вообще разве что новая кофеварка, хотя в своей спальне я уже начала потихоньку делать ремонт, первым делом от души разломав топором и выкинув на помойку нашу широченную кровать. Дети в тот момент смотрели на меня как дуру. Правда, только первые пять минут, потом с визгом присоединились.
Ломать - не строить. И бывает даже весело...
Только после так пусто на душе. Вот ты все выкинул,выбросил, а заполнить нечем. Хоть волком вой - в ответ лишь гулкое эхо.
И от этой пустоты внутри из темных углов комнаты расползается тупая черная боль. А ты опять ее концентрируешь на каком-нибудь предмете, воспоминании, фразе. И ломаешь, выкидываешь, стираешь. И опять пустота...И снова наползает боль. И ты упорно пытаешься избавиться от нее. И так по кругу. По кругу... Без конца.
Жена Ратмира Вера дала мне контакты знакомого психолога. Говорит - просто бог. Но я не звонила еще. Я пока не готова с кем-то об этом разговаривать. Чувствую, что для меня еще эта боль сладка. Она мне необходима, чтобы выжечь все эти прочные стальные канаты внутри, которые тянут меня к Саше обратно.
Мы с мужем совсем не общаемся.
Я знаю, что он каждый день переписывается с Алисой. Знаю, что Лева неделю назад стал ему отвечать. Сашка очень упорный, если хочет чего-то добиться. Вот и к сыну умудрился найти подход, да еще так быстро. Хотя расставались они врагами.
В день отъезда именно Сашка привез нас в аэропорт. Алиса настояла на том, что это будет папа, хотя я изначально просила Вахтанга.
Когда пришло время расставаться у регистрационной стойки, дочка кинулась на Сашку со слезами, опять заревела, а мы с Левкой так и стояли в стороне. Я видела, как на глазах сыночка, таких же серых, как у отца, набухают слезы, но он только сильнее стискивал зубы, упрямо задирая острый подбородок.
Сашка позвал его тоже обняться, да хоть руку пожать. Но Левка лишь отшагнул в сторону, еще дальше от него. У Саши на это загорелись уши и болезненно сверкнули глаза. Муж перевел свой горящий, влажный взгляд меня.
И уже не стал звать или спрашивать.
Сама не поняла, как через секунду уткнулась носом в его куртку. Еще мгновение назад он стоял достаточно далеко. Все мое тело разом одеревенело. И на объятия не ответить, и вырваться сил нет. Только задышала часто-часто, отравляясь Сашкиным запахом в последний раз.
- Лиз, звони в любое время, поняла? Если что-то нужно, с любой проблемой или просто... - Саша прижался губами к моему виску, говоря это, отчего мурашки побежали по коже.