— Но не на этот раз. В этом случае я непоколебим. — После небольшой паузы он мягко сказал: — Тебе правда надо уезжать?
— Мне надо продать дом, Хан. Расплатиться с долгами. Определиться в жизни. И это будут не фантазии, а что-то настоящее.
Это и есть настоящее, хотел он сказать. То, что я чувствую, то, что чувствуешь ты… Она подняла голову.
— Я постараюсь поступить в университет.
— Хочешь стать специалистом в области французской литературы?
— Нет. Я уже не та девочка. Я думала, чем заняться…
Она хотела что-то сказать, но, похоже, передумала. А он не стал давить на нее.
— А что насчет твоей матери? Ты станешь ее искать?
Она кивнула, не в состоянии говорить.
— Если я могу как-то помочь, Люси…
Он хотел сказать ей все, что у него на сердце, но пришла стюардесса и объявила, что посадка на рейс началась.
— Минуту.
Но Люси уже стояла, готовая уйти.
— Прощай, дорогая, — сказала она, обнимая Амейру. — Будь счастлива.
Затем, собравшись с духом, она повернулась к нему.
— Спасибо тебе, Хан. — Она протянула ему руку. — За мою жизнь. За все. Я никогда тебя не забуду.
Хан чувствовал, что она прощалась с ним навсегда.
Он взял обе ее руки и прижал к своей груди. Хотел сказать, что для него это не прощание, а необходимость расстаться до того времени, пока они не смогут быть вместе. Пока он не построит свою жизнь заново, а она не будет готова к новой жизни.
Тысяча слов остались несказанными, но он понимал, что она к ним еще не готова, не готова доверять чувствам, а тем более не готова к обязательствам. Ханиф поцеловал ее в обе щеки, а затем поднес ее руки к губам.
— Бог защитит тебя, Люси.
— Бог защитит тебя, Хан…
Сердце щемило от боли, и она не могла ничего с этим поделать.
Около сиденья она обнаружила книгу. Поэмы Хафиза, на обороте книги было написано: «Чтобы ты не забывала». Ниже стояла подпись на арабском.
На глазах Люси выступили слезы.
Хан наблюдал за тем, как самолет взлетает, и чувствовал, что теряет сердце во второй раз.
— Куда поехала Люси, папа?
Он посмотрел на ребенка. Нет.
Все совсем не так. Сердце было живо и громко билось.
Часть его осталась с Люси и сейчас была на высоте шести миль, но часть — здесь, на земле, с дочерью.
— Куда она уехала, папочка? — настаивала Амейра.
— В страну, которая называется Англией. Там много деревьев. И очень красиво.
— А почему?
— У нее там дела.
У него тоже свои дела. Научиться ценить жизнь. Проводить время с семьей. Заниматься проблемами страны.
— А она приедет навестить нас?
— На все воля Божья, дорогая.
Вскоре после возвращения Люси в Лондон, Захир переслал ей письмо от Дженни Сандресон, в котором та раскаивалась в содеянном. Она писала, что ее будто разбудили ото сна, в котором она подвергалась опасности. Что она рада оказаться дома, с родителями, которые любят ее и очень ждут появления внука. Что у нее появилась возможность начать новую жизнь.
Похоже, у всех жизнь изменилась.
Люси снова выставила дом на продажу, обратилась насчет работы в агентство.
— Какие у тебя есть навыки, Люси?
— Никаких. Я не ожидаю получить высокооплачиваемую работу. У меня нет опыта. Я работала только на сезонных работах. Заботилась о бабушке последние десять лет…
Она вдруг почувствовала себя жалкой.
— Послушайте. Я закончила школу с отличием, провела последние десять лет, ухаживая за больным человеком, одновременно работая в социальной службе. Я хорошо говорю на французском, могу объясняться на итальянском и сейчас учу арабский. Ах да, и еще умею водить.
— Французский? — Женщина улыбнулась. — А что насчет знания компьютера?
Компьютер… Ее уверенность стала потухать.
— Я не пользовалась компьютером с тех пор, как окончила школу.
— Не беспокойся. Ты пройдешь ускоренный курс и ознакомишься с последним программным обеспечением. Это в случае, если готова начать временную работу завтра. Будешь получать несколько больше, чем средняя зарплата.
Через несколько дней Люси обнаружила, что работа не такая уж и сложная, и уже свободно отвечала на французском по телефону. И не пугалась, когда ей отвечали на этом же языке. Единственное, чего ей не хватало, — это кого-нибудь, с кем можно поговорить.
Люси часто перебирала в памяти все моменты, которые они с Ханифом пережили вместе. Вот он предстал перед ней в аэропорту. Что-то сказал, чего она не расслышала, а сейчас Люси поняла, что это было.
Позвони мне…
И что сказать? Я по тебе скучаю. Или я люблю тебя…
А может, просто: ты мне нужен!
Она подала заявление в школу восточной и африканской культур в Лондоне. Временная работа в финансовой компании стала постоянной. Но у нее уже появились амбиции. Ей нужно было большее. С ее знанием языков и образованием в области арабской культуры Люси могла бы претендовать на должность в министерстве иностранных дел, а затем кто знает, может, и в дипломатической службе. Получить работу в ООН…
Спустя какое-то время Люси решила, что ей надо постараться забыть Ханифа или по крайней мере отвлечься от мыслей о нем. И начала то, что откладывала слишком долго, — поиски матери. Она обратилась в агентство, которое могло ей с этим помочь.
— Я запишу все детали, Люси, — сказала ей сотрудница агентства. — Но на твоем месте я бы на многое не надеялась. Ты не была удочерена, поэтому на твою мать нет никаких записей.
— Нет… Я понимаю. — Она поняла скрытый подтекст: если бы ее мать хотела ее найти, то уже давно бы это сделала.
— Может, попытаться поискать в Интернете? Есть один веб-сайт, на котором члены семей находят друг друга.
Люси попыталась это сделать. Она также побывала в поисковых системах, они выдали около 650 000 ссылок на Элизабет Форестер.
Она попыталась снова и снова… Остановилась на трех на более вероятных вариантах и послала всем этим Элизабет Форестер письма.
Вы Элизабет Форестер, дочь Джессики Форестер, которая жила в Мэйбридже?
Вечеринки, концерты, дипломатические обязанности… Хан разделся и встал под душ, чтобы расслабиться после изнурительного дня и бессмысленных разговоров.
Три месяца….
Каждый день без Люси казался бесконечностью. Особенно в компании женщин, которые мечтали добавить его имя в список тех, кто побывал в их постели, или мужчин-диктаторов, которые набивали свои карманы, в то время как их народ умирал от голода.
Если бы она только была с ним, чтобы вместе посмеяться над этими людьми, чтобы он мог обнять ее…
Люси узнала от адвоката о том, что ее брак официально аннулирован. Как будто ничего не было. Чтобы отпраздновать это событие, она пошла в салон красоты, сделала себе маникюр и впервые за много лет посетила парикмахера.
На сайте, где ищут родственников, по-прежнему не никаких известий. Она получила два письма с отрицательным ответом. В них ей желали успеха в ее поисках. Но оставалось еще одно. Может, это ее мать? Может, она стала уважаемой дамой, которая вычеркнула прошлое из свой жизни? И сейчас живет в страхе, что ее дочь однажды объявится и разрушит ее светскую жизнь?
Она снова написала по тому же адресу.
Если вы Элизабет Форестер, которая раньше жила в Мэйбридже, если вы моя мать, то все, что я хочу…
Люси остановилась. Она не знала, что хотела. Все. И ничего. Услышать ее голос. Посмотреть ей в глаза и увидеть… Что?
Люси удалила сообщение.
Прошел месяц, ответа от Элизабет Форестер все не было.
Может, письмо не дошло? Может, оно все еще болтается где-то в недрах киберпространства? Такое случалось на работе, однажды из-за этого чуть не сорвалась сделка…
И она написала снова.
Я ищу свою мать, Элизабет Форестер, дочь Джессики Форестер из Мэйбриджа. Пожалуйста, если вы не она, сообщите мне, чтобы я могла забыть об этом адресе.
Кажется, несмотря на все, чего Люси добилась в жизни, она всегда будет принижать себя из-за того, что ее мать отказалась от нее.
На следующий день она поместила объявление в нескольких газетах, желая получить хоть какую информацию. Обратилась в программу на радио, которая занималась поиском людей. Ей задали несколько вопросов, отвечать на которые ей было крайне трудно. Это как раздеваться перед публикой.
И все напрасно. Она получила несколько ответов. Но это были отчаявшиеся женщины, ищущие своих дочерей. И все хотели рассказать свою историю.
Люси наконец-то удалось продать дом, снять эту ношу со своих плеч и рассчитаться с долгами.
Она переехала в квартиру, которую делила с одной из коллег с работы. Научилась отказывать в свиданиях мужчинам. И не потому, что они не были приличными людьми, не потому, что она не доверяла себе, а потому, что они не были Ханифом.
Однажды, вернувшись домой с работы, Люси обнаружила женщину, стоявшую около ее окон. Видимо, она простояла так долго.
— Я могу вам помочь? Вы кого-то ищите? — Еще не договорив фразу, Люси догадалась, кто это.
Она видела фотографии бабушки, когда та была молодой. Видела свое лицо в зеркале. Эта женщина была похожа на обеих.
Люси стояла, не в состоянии вымолвить ни слова.
— Я ходила к дому. Женщина, которая живет там, дала мне название агентства, через которое она купила дом. И я подумала, что они могут знать, где ты живешь сейчас. Мне дали адрес и сказали, что ты не хотела бы… Я пойму, если ты не захочешь видеть меня, говорить со мной… — Она повернулась и сделала шаг, но Люси остановила ее, положив руку на плечо.
— Нет. Пожалуйста… Я искала тебя.
— Искала меня?
Люси увидела надежду в лице матери и тут же забыла все, что было до этого.
— Четыре месяца. Я обращалась на радио, в газеты, Интернет.
— Я жила за границей. В Новой Зеландии. Мой муж ничего не знал о тебе, до недавних пор. Пока кое-что не случилось. У меня обнаружили опухоль в груди. — Она покачала головой. — Потом выяснилось, что это была ложная тревога. Но какое-то время я думала, что умру. Так и не узнав тебя… Я рассказала Майклу, и он привез меня сюда, чтобы я встретилась с матерью и нашла тебя. Выяснила, куда она тебя отдала.