– Если вы сегодня решите продать ваше дело, удастся ли вам получить за него приличную сумму?
Мистер Эндрюс был вынужден признать, что нет. Так почему же он хочет продать его собственному сыну и своему главному работнику? Почему просто не передать дела сыну? Всю прибыль от дела мистер Эндрюс отдает дочерям – прибыль от продажи (которую ему заплатит сын) он также планирует передать дочерям. Он также серьезно материально поддерживает их – в отличие от сына. Он, по мнению отца, в помощи не нуждается, так как самостоятельно прекрасно зарабатывает деньги. А вот дочери без его помощи точно пропадут – но ведь у них есть богатые мужья?
Доходов его зятьев никогда не будет достаточно, чтобы его девочки жили в достатке, – по крайней мере, так думает заботливый отец мистер Эндрюс. К тому же, по его словам, нельзя полностью доверять зятьям – всегда есть риск развода. А что же будет с дочерьми, когда он умрет? По плану мистера Эндрюса, заботу о них возьмет на себя Билли – из прибыли бизнеса он будет ежегодно переводить им деньги. Исключение? Нет, бизнесмены, предприниматели и врачи часто оказываются в аналогичном положении (см. таблицы 6.5 и 6.6).
Это значит, что Билли должен будет давать сестрам средства на поддержание образа жизни, в который заложено высокое потребление. Мистер Эндрюс «вполне уверен», что Билли поступит согласно родительскому желанию. Возможно. Но как бы вы отнеслись к таким планам, окажись вы на месте жены Билли? Только вдумайтесь – ваш муж полностью обеспечивает своих сестер, покупает им дорогую одежду, роскошные автомобили, отдых. Здесь стоит отметить, что жены часто выступают инициаторами конфликтов по поводу неравного раздела наследства.
Другие участники интервью не стали прямо критиковать план мистера Эндрюса – выражая свое мнение, они не обращались к нему напрямую, однако в ходе беседы стало понятно, что они не считают его план удачным.
Первый респондент вспомнил о похожей ситуации:
– В одной моей знакомой семье сын не выдержал. Ему нравилась идея продолжить дело отца, но он не хотел и не мог ждать его смерти. В итоге он открыл собственный бизнес в той же отрасли и, по факту, стал прямым конкурентом отца.
Мистер Эндрюс тут же отпарировал:
– Мой сын подписал со мной договор об отказе от конкуренции. В семье все строится на доверии, не правда ли?
Через некоторое время мы выяснили, что исполнители завещания мистера Эндрюса – его дети. Прокомментировать это решил мистер Харви – мы были в восторге, потому что он был самым старшим и самым богатым среди присутствующих. Он рассказал, что важная задача при передаче наследства – облегчить отношения между наследниками, а сделать это можно, выбрав правильного исполнителя завещания. Он сам был на месте исполнителя – иногда единственным – ряда завещаний. Он прекрасно знал, как это сложно и что на самом деле происходит при «дележке» имущества – отношения между наследниками и исполнителем часто накаляются. Поэтому он тщательно выбрал исполнителей собственного завещания:
– У меня двое детей. Они дружные, и я уверен, что они вдвоем отлично справятся. Но пусть все-таки у них будет помощь моего юриста. Соисполнители моего завещания – мои дети и мой юрист. «Когда речь идет о деньгах, может случиться всякое – и даже самая дружная семья вдруг окажется по разные стороны баррикад. Я хочу, чтобы у них сохранились хорошие отношения, – а в такой момент очень легко испортить отношения, если рядом нет опытного профессионала.
Мистер Эндрюс отозвался с некоторым вызовом в голосе:
– Вы что, всерьез собираетесь назначить исполнителем завещания чужого человека?
Отвечая на этот вопрос, семь из девяти респондентов сообщили, что соисполнителем их завещания назначен как минимум один человек не из семейного круга. Так ответил и мистер Ринг, отошедший от дел предприниматель, у которого было девять внуков. Он сам был соисполнителем в нескольких завещаниях и наблюдал за ситуацией, когда наследниками становились крайне избалованные внуки в возрасте около 30 и старше – без опыта и дисциплины, нужной для того, чтобы поддерживать привычный им роскошный образ жизни. Некоторые из них продолжали жить с родителями и абсолютно все получали материальную помощь от завещателя. Но, как объяснил мистер Ринг, когда «вода в колодце иссякала», возникали проблемы. Со смертью завещателей их дети и внуки становились врагами, каждое поколение считало, что львиная доля наследства по праву принадлежит ему.
Этот опыт сильно повлиял на мистера Ринга. Он понял, что нужно подбирать в соисполнители завещания профессионалов задолго до того, как их помощь потребуется на деле. В течение нескольких лет он консультировался с юристом, специализирующимся на вопросах наследования, и высокопрофессиональным налоговым консультантом. С ними у него сложились доверительные отношения. Перед тем как отойти от дел, он посоветовался с ними, понимая, что когда-нибудь эти специалисты, возможно, выступят от его имени, чтобы предотвратить или хотя бы уменьшить вероятность споров за наследство между его детьми. До этого он постоянно советовался с ними про то, как «делать детям подарки и не избаловать».
Теперь мистер Ринг не дарит внукам деньги или товары роскоши, а также всегда советуется с родителями. «Для внуков я создал фонды. Они получат деньги, только когда станут действительно взрослыми… Сначала я был против, но потом прислушался к своему юристу и налоговому консультанту. Фонды устроены так, что внукам придется работать».
Наследники мистера Ринга смогут получить наследство только по достижении тридцатилетия. Мистер Ринг дарит внукам образование – чтобы они могли самостоятельно позаботиться о себе, а также научились независимости, настойчивости и самодисциплине.
Затем вступил в разговор мистер Грэхэм. Его собственный опыт в качестве соисполнителя помог ему в выборе соисполнителей своего завещания:
– Для того чтобы быть исполнителем, нужно хорошо разбираться в людях. Я был исполнителем завещания близкого друга, сумма была очень значительной. Я имел право распоряжаться наследством. Когда в 23 года наследница выходила замуж, я устроил свадьбу такой, какой бы хотел видеть ее отец, – и это был прекрасный праздник. Когда в браке родились дети, я еще не был уверен, что она вполне самостоятельный и взрослый человек. Поэтому я выделил ей сумму, достаточную только для покупки приличного жилья… И только когда я убедился, что она может сама о себе позаботиться, она получила остальное наследство.
Эта наследница получила наследство полностью как раз накануне тридцатилетия. Мистер Грэхэм решил, что сейчас она сможет умно распорядиться деньгами – она повзрослела и стала самостоятельным человеком, ее брак был надежен, она была прекрасной матерью и сделала карьеру на работе.
В исполнители своего собственного завещания мистер Грэхэм назначил своего старого друга-юриста – «пусть лучше дети злятся на посредника, чем друг на друга».
Еще один респондент-миллионер, мистер Уорд, также побывал соисполнителем – и тоже назначил исполнителем завещания не детей, а двух юристов. Первым исполнителем-юристом была его племянница, вторым – партнер в одной из ведущих юридических фирм Америки. Вот как мистер Уорд объяснил свой выбор:
– Я выбрал молодежь, потому что считаю, что они лучше понимают потребности моих наследников. Оба – честные, умные люди и знают друг друга как люди одной профессии.
Помимо их понимания, сочувствия и честности для мистера Уорда крайне важным было еще одно:
– Я назначил соисполнителем завещания того юриста, который составил мое завещание. Я решил, что в случае возникновения споров между моими сыновьями и зятьями лучшего посредника, чем он, не найти. Поэтому я его и выбрал. Он мой друг уже много лет, его бизнес преуспевает.
Слова мистера Уорда во многом совпадают с данными наших многолетних исследований.
Во-первых, у большинства ОНБ действительно с годами складывается крепкая дружеская связь с лучшими специалистами в области права и финансов. Во-вторых, у многих людей вроде мистера Уорда есть помощники среди близких друзей или членов семьи, которые консультируют их по завещаниям, трастовым фондам, распоряжению наследством и актам дарения. Дети-юристы часто выступают неофициальными консультантами – помогают выбрать юриста, определить содержание завещания, выбрать соисполнителя, учредить трастовые фонды, определить размер и регулярность выплат детям и внукам.
Юристы-родственники, как правило, помогают советами и в том, как свести к минимуму налоги на наследство путем ежегодных выплат детям и внукам. Таким образом, само по себе наличие сына или дочери с юридическим образованием увеличивает вероятность того, что все дети в семье получат существенную денежную помощь от родителей. Соответственно в этом случае дети-юристы получают в наследство меньше, чем дети богатых родителей в среднем, поскольку значительная доля состояния будет уже выплачена к этому времени им самим и их братьям и сестрам.
Что пытались объяснить все опытные респонденты мистеру Эндрюсу? Для начала то, что составленное им завещание было слишком сложным и включало множество распоряжений. Он и сам признал, что на словах обещал разным людям разное имущество и денежные суммы. Ему очевидно нужна помощь специалиста по составлению завещаний, а также с подбором профессионального юриста для исполнения его воли после смерти. Иначе его наследство станет причиной для развязывания войны между наследниками.
Ситуация сложна тем, что, вероятно, у мистера Эндрюса, как многих ПНБ, нет многолетних дружеских и доверительных отношений с профессионалами в этой области.
Вероятность получить наследство от богатых родителей у детей, которые управляют корпорациями, намного ниже среднего показателя. В наследство получают бизнес абсолютное меньшинство предпринимателей. Как правило, они открывают свой бизнес – часто при помощи капитала родителей. Если родители считают, что дети-предприниматели преуспевают, вероятность получить наследство становится еще ниже – считается, что помощь им не нужна. Дети богатых родителей, занимающиеся предпринимательством, имеют самые высокие показатели дохода и капитала для всех категорий занятости. В случае получения семейного бизнеса в наследство эти дети часто обязаны материально помогать менее преуспевающим братьям и сестрам.