Сан Саныч хмыкну, глянул на часы и подошел к окну. Заметив, что из него выходят рабочие, он произнес:
— Как есть, так и напишем.
— Что понятия не имеем, как это сделали?
— Ну, это мы еще выясним, — произнес Александр Александрович. — Студентов надо брать!
Александр Александрович оглядел небольшой кабинет. Крашеные стены, плакаты с лозунгами на стенах, Ильич над ними. Обычный красный студенческий уголок.
Затем он перевел взгляд на парней, что сидели перед ним за столом.
— Спасибо, Лен. Мы тарелки вернем, — забрал у девушки еду Кот и поставил на стол, за которым сидел Кирилл.
— О! Разогрела! — с улыбкой произнес Осетренко, придвинув к себе тарелку с борщем.
Парни наотрез отказались что-либо рассказывать на голодный желудок. Тащить же к отделение милиции, или в контору студентов Сан Саныч опасался. «Привлекать к себе внимание сейчас — крайне плохая идея!» — решил он, когда приехал в общежитие.
Студенты же стесняться не стали и с помощью Лены притащили в красный уголок по тарелке борща, порцию пюрешки с котлетой, тарелку хлеба, две кружки чая и даже пряников, что умудрились урвать в гастрономе.
— Рассказывайте, — нетерпеливо произнес ГБшник.
Вид двух студентов, что с удовольствием поедали борщ со сметаной откровенно его раздражал. Тем более, что сам он сегодня кроме чая и пары печенек ничего не ел.
— Что именно? — спросил Кот, вытерев каплю борща с подбородка куском хлеба.
— Все, — хмуро буркнул Александр Александрович.
— Значит так, — Семен на пару секунд задумался. — Я, в общем, на этом заводе уже как-то шабашил. И точно знал — охрана там досматривает. Даже в раздевалку с тобой ходит. Получается пронести с собой не получится.
— А на самом заводе работать надо, а не слои рисовать, — подал голос Кирилл, откусил хлеб и принялся хлебать борщ.
— Вот мы и решили прийти к трафаретам, — кивнул Кот. — Вернее, даже не к трафаретам, а к печатям.
— Печатям? — тут же напрягся ГБшник.
— Ну, да. Как на документах. Стукнул, отпечаток на месте, пошел дальше, — кивнул Семен. — Только вот у вас один слой на лист формата А5. Так?
— Есть такое, — хмыкнул безопасник.
— Ну, допустим, сделаем мы уменьшенную копию этого слоя на печати. А как ее пронести? — продолжил Семен.
— Нас на проходной обыскали, и в раздевалку с нами ходили, — кивнул Кирилл.
— Вот мы и решили, что надо сделать так, чтобы печатями этими были наши вещи, — кивнул Кот. — Куртку или робу для этого не приспособишь. Там ведь нужна твердая основа.
Александр Александрович нахмурился.
— И вы?
— Ну, логически, из сменной одежды мы сразу пришли к обуви, — пожал плечами Кот, отложил хлеб и взял мешок с пола, где была их рабочая одежда и вытащил ботинок, который поставил перед ГБшником. — Вот!
Мужчина глянул на семена, что принялся есть борщь, а затем взял увесистый ботинок. Осмотрев его, он хмыкнул, но тут догадался глянуть на подошву.
— Ах вы ж сукины дети… — прошептал он, обнаружив на подошве вырезанную схему слоя. — Как вы вообще это вырезать смогли…
Сан Саныч провел пальцем по схеме. Его брови ползли вверх, от понимания ювелирной точности изготовления.
— Не мы, — подал голос Кирилл, что уже умял тарелку борща и пододвинул к себе пюрешку. — Сема одного еврея знает, который нам это и сделал.
— Что за еврей? — глянул на Кота мужчина.
— Ну, он часовщик… Раньше у него недалеко мастерская была, — нехотя ответил парень.
— Яков Абрамович? — усмехнулся мужчина.
— А вы его знаете?
— Знаю. Работает на нас, — произнес он.
— А нас мурыжил, — недовольно буркнул Осетренко. — Еще и три тысячи содрал за работу.
— Да, кстати, чека у меня нет, но может вы как-нибудь компенсируете, — глянул на ГБшника Кот. — Я из-за этого жлоба на мели. Ладно, хоть продуктов затарили и Ленка готовит.
— Я тебе половину предлагал, — глянул на него друг. — Чего отказался?
— Идея моя, значит и платить мне… — проворчал Семен.
— Дальше, — прервал прения Сан Саныч.
— Ну, а дальше все как по накатанной. Печати краской обмазали, которую Степаныч дал. Пришли, переоделись и потопали, — хмыкнул Кот. — Каждый шаг по предприятию — схема. Ну, разве что на улице снег — там может и не отпечаталось. Хотя там чищено.
— Мы еще между корпусами бегали, — подал голос Кирилл. — Так, что и там наследили. Специально подстраивались так, чтобы если один ходил в корпус, чтобы другой тоже сходил.
— Ага, а набегали мы не мало. Даже в административный ходили. Нас там за смену расчитали.
— Жирно, кстати, — кивнул Осетренко. — По четыре сотни на нос.
— Контур пятый как в туалете оказался? — недовольно спросил ГБшник.
— Это моя инициатива, — подал голос Осетренко. — Мы пока металл к станкам таскали, услышали, как мастер с начальником смены общался. Вроде как завтра работы для нас не будет.
— Ага, основы для артефактного цеха заканчивают. А нас туда точно не возьмут, — кивнул Кот, закинул последнюю ложку борща и отодвинул тарелку. — Вот мы решили, хотя бы один контур нанести. Только единственное место, где можно было уединиться был туалет.
Александр Александрович тяжело вздохнул.
— Я так прикинул, — продолжил Кирилл. — Просто на стене рисовать опасно. Если искать будут — точно найдут. И тут я в унитаз заглянул.
— Дело, конечно, грязное, но верное, — хмыкнул Кот.
— Степаныч говорил, что эти чернила водой не стереть. Там специальный состав нужен или ждать, пока выветрится.
— Так унитаз же неровный, там…
— Там есть ровное место, как раз над отверстием, где вода выходит, — произнес Кирилл. — Чернила я на всякий случай прихватил.
— Привычка у него такая, — хохотнул Кот.
— А рисовал чем? — задумчиво спросил Сан Саныч.
— Так спичкой. Обломал ее специально, чтобы кончик поострее был, ей и рисовал, — пожал плечами Осетренко. — А что? Не работает?
— Работает, — буркнул Александр Александрович. — Еще как работает. Только не так, как надо было.
Парни переглянулись.
— Вашу работу наши аппараты не считали. Не знаю почему, но не увидели они ваши слои. А вот в Ленинграде, в НИИВМ увидел. Причем во всей красе. Начиная с унитаза.
— Э-э-э? — наклонил голову Семен. — Что за НИИ?
— Научный Исследовательский Центр Магических возмущений. У них там система собрана, для регистрации сверхслабых возмущений. Вот они вашу работу прекрасно увидели.
— Значит работает! — толкнул в плечо друга Кот. — Вот ты голова, Киря! Я бы не додумался…
— А теперь, с меня начальство требует отчета — как вы это сделали и каким образом ваше возмущение не брали наши артефакты. И главное — как вы смогли до самого Ленинграда сигнал отправить.
— А чего тут думать? — хмыкнул Кирилл. — Эффект нелинейного распространения резонирующих по частоте магических возмущений.
— Как ты сейчас сказал? — растерянно спросил Александр Александрович.
— Эффект нелинейного распространения резонирующих по частоте магических возмущений, — повторил Осетренко. — На артефактом кружке разбирали. Чем больше конструктов, тем дальше распространяется возмущение. Там только надо, чтобы они были одинаковыми. Тогда они резонанс дают и возмущение распространяется дальше.
ГБшник оглядел парней с недоверием.
— И вы…
— У нас записан доклад. Тетрадку надо? Там формулы и графики есть, — пожал плечами Кирилл.
— Надо, — кивнул он, хмурясь. — И отчет надо.
— Какой отчет? — удивленно глянул на него Семен.
— Как, когда, с кем, что делали. Желательно поминутно, — произнес ГБшник.
— Сан Саныч, мы, конечно, ваши порядки уважаем, но бы как бы и не ваши работники, — развел руками Семен. — Были бы вашими — порядок есть порядок, а так мы просто студенты, с ПолиМага.
Александр Александрович залез в карман и вытащил несколько листов, которые развернул и положил перед ребятами.
— С этого момента — вы наши. Контроские.
Парни вытянули шею, заглядывая в документ, где приказом.
— Прочтите, подпишите. Пункт восемнадцать, «О неразглашении» читайте внимательно.
Парни с минуту внимательно читали документ, после чего Кирилл спросил:
— Отказа, я так понимаю не принимается?
— Верно, — кивнул ГБшник и положил на стол ручку.
— А вот тут написано, что приказ от семнадцатого октября, — произнес парень и глянул на ГБшника.
— Так надо, — ответил тот.
— Нет, я не против, — пожал плечами Кот и с улыбкой. — Просто тут сразу вопрос возникает.
— Какой?
Семен расплылся в улыбке и произнес:
— А где наша зарплата за ноябрь и декабрь?
— Привет, Сань, — пожал руку ГБшнику низкорослый мужичок с усами. — Удивил ты меня, ничего не сказать.
Мясоедов тяжело вздохнул, глянул на мужчин, что носили оборудование в здание и буркнул:
— Что? И до вас уже слух дошел?
— Я тебе больше скажу — до всех кадры уральской жопы дошли, — хохотнул мужичок. — Честно — понятия не имею, как вы это сделали, но поражен до глубины души. Я в НИИ заскакиваю иногда. Так там уже пять лет бьются на счет связи через магические возмущения.
— А тут я… — хмыкнул Александр Александрович.
— А тут ты и твоя «жопа», — хохотнул мужичок. — Они бились, чтобы возмущение дальше километра ушло. Пыжились, когда пятьсот метров перевалило. А тут на — с урала жопу показывают! Там сначала подумали чья-то шутка. Потом сигнатуры наши ГБшные видели нас дернули. А когда узнали, что сигнал с урала — последние волосы на голове рвать начал.
— Ген, слушай, я понимаю, что тебе весело, но я первичный доклад в столицу отправил. Сейчас вот ты еще подъехал. Надо согласовать, что в отчете напишем.
— Ну, давай подумаем, — хмыкнул собеседник и достал пачку папирос.
— У меня «Полет» есть, — достал из кармана пачку Сан Саныч.
— К папиросам привык, — отмахнулся тот. — Давай пока по дружески. Что вы тут удумали? И как это провернули?