Мне очень хочется выйти из ледяного водного плена и взять в руки телефон, написать ей что-то, узнать, как прошла встреча на Эльбе – с неблагожелательно настроенными родственниками – но я прекрасно понимаю, что этого делать нельзя.
И вообще нам лучше больше никогда не видеться, не встречаться, не пересекаться, не становиться даже случайными прохожими.
Шлёпаю влажными босыми ногами по полу к холодильнику, достаю бутылку светлого пива, открываю и делаю глоток.
Вот бы и в жизни всё решалось так просто: не хочешь думать – закрой вкладку. Не любишь – удали из сердца из друзей. Хочешь игнорирования – забань в реале.
Но… жизнь не так проста, как мне казалось ещё полгода назад.
Я достаю свой телефон и кручу в руках. Знаю, что нельзя, знаю, но…
Вдруг сотовый начинает раздражённо вибрировать. Номер незнакомый, и я отчего-то нервно оглядываюсь в окно, куда только-только начинают пробиваться ранние утренние лучи. Кто решил вспомнить обо мне в такой час?
— Алло, — откашлявшись, включаю связь.
— Сын! — от этого голоса у меня от удивления брови достигают линии роста волос.
— Отец?
Он смеётся, рад, что его неожиданность удалась.
— Я в городе, вот только-только спускаюсь с трапа самолета.
— Надо же, — чешу затылок.
— Приехал к тебе, нужно поговорить.
— Если ты об учёбе, то знай…Это бес-по-ле-зно, — мычу я.
Он тоже хмыкает.
— Да, ректор мне уже все высказал по этому поводу. Но, знаешь, сын, я считаю, что бумага о завершении учебы не так важна, как ясный ум и холодное сердце.
Я молчу. Потому что в этом случае полностью согласен с ним.
— В общем, знаю, что ты или ещё не спишь, или уже не спишь, — я смотрю на бутылку пива, наполовину допитую, и киваю сам себе. — Я остановился в «Короне». Жду тебя там.
Я вздыхаю и встаю со стула.
— Матери не говори, что я в городе, — вдруг говорит он после небольшой паузы.
— Я живу не с ней, — спокойно поясняю, понимая, почему он не хочет ставить её в известность о нашем общении.
— Хорошо. — Почти воочию вижу, как он жует нижнюю губу и чешет подбородок, покрытый чуть отросшей щетиной. — Жду.
Отставляю пиво, достаю свежую футболку, джинсы. Задерживаюсь на секунду у столика, на котором свалены ключи от дома, машины, байка, и достаю сотовый телефон. Будет лучше, (теперь будет лучше), если я буду более ответственным, чем прежде. Алёна бы не простила вождение в нетрезвом виде, даже после пары глотков самого легкого, слабоалкогольного напитка. Вызываю такси в приложении и вижу, что машина будет у порога уже через одну минуту.
Выныриваю в прохладное утро и располагаюсь на заднем сиденье, разглядывая проплывающий на скорости мимо меня город.
Так странно, но он всё равно стал для меня по-своему родным, хоть я и ненавидел его иногда. Когда живешь на несколько городов разом, спокойнее относишься к дорогам, и вообще, в принципе, начинаешь думать в какой-то момент, что все большие города по-своему похожи. Тем более сейчас, в эпоху глобализации, когда франшиза одного салона перетекает буквально за тобой по всем остальным городам, весело мигая неоновыми огнями вывесок. Пару раз бывало, что я даже путал дороги – когда Макдональдс был за углом дома матери в одном городе и точно такой же – в городе отца.
Машина движется к центру, и я смотрю на те места, с которыми у меня было что-то связано. Здесь я впервые упал с самоката. Тут - подрался с мальчишками с района. Там – была булочная с очень вкусным шоколадным печеньем, я покупал его на деньги с завтраков в пятом классе.
Да, я жил с матерью не часто и не долго, но всё равно город остался в моём сердце, в моих мыслях, моей памяти. Своим духом, каким-то определенным складом и запахом…
И сейчас, когда ранним –ранним утром я еду в такси в качестве пассажира, смотрю на почти безлюдные улицы и одинокие машины с ещё не проснувшимися водителями, я размышляю о том, что мне нужно будет снова его покинуть.
Каким образом и когда – неизвестно, но лучше бы мне держаться от Алёнки подальше. До тех пор, пока я не вытрясу из своей головы всю эту дурь, которая мешает мне думать о чём-то другом, кроме неё, заставит забыть её аромат, тёплый и приятный вес её тела в своих руках и уж точно не позволит больше ей пробираться в мои сны.
— Отец, я рад тебе! — он немного исхудал, но все равно производит впечатление того самого успешного бюргера, каким стал несколько лет назад. Небольшое брюшко, внушительные плечи, спокойная улыбка под лёгкой небритостью, которая ему шла, блеск умных карих глаз.
— И я, сын! — он приобнимает меня за плечо и похлопывает по спине.
Мы проходим в большой номер и он тут же предлагает мне сесть в кресло. Я слушаюсь, но смотрю на него внимательно – видно, что тому не терпится о чем-то поговорить, и, судя по всему, разговор нас ждёт довольно серьёзный.
— Как дела? — он стоит полубоком, смотрит в большое панорамное окно, и я понимаю, что что-то не так.
— Отец, ты можешь приступать к обсуждению сразу, — решаю облегчить задачу и себе, и мне. Все эти социальные танцы «хорошая погода-как дела» - не для таких, как мы. Тем более, что последние сутки выдались поистине сложными.
— Да, ты прав, — он тут же отходит от окна и садится в кресло напротив. Складывает пальцы в замок, опирается локтями на свои колени. Пиджак немного сморщивается, но отец подается вперёд, ко мне, чтобы усилить момент исповеди. Я заинтересованно молчу.
— Не буду вдаваться в детали, ходить вокруг да около, — говорит он и я киваю, поддерживая продолжение разговора. — Север сейчас переживает не лучшие времена, а в таких условиях выживают либо самые умные, либо самые юркие.
Я закатываю глаза. Кажется, охотничий интерес отца пробрался и до его финансовых интересов, если он употребляет такие выражения.
— Я принял участие в одной сделке… — он делает паузу и догадываюсь, что она была не совсем легальной. На полное беззаконие отец бы не пошёл, но… всегда есть это НО! — Участие в одной сделке… - повторяет он, - и теперь стал полноправным владельцем алмазного завода.
От неожиданности я резко выпускаю воздух из легких.
— Так ты теперь – алмазный король?
— Ну а ты думал, — он расслабляется, откидывается на спинку кресла, складывает ногу на ногу.
— Хозяйство большое, и я планирую продать все свои активы, чтобы сосредоточиться на его развитии, вложиться по максимуму…
— Довольно смелый и умный шаг, считаю.
— Я знал, что ты оценишь! — он оглядывает всего меня с головы до ног, будто оценивая, и тут же опережает все мои слова.
— И мне нужен компаньон. Тот, которому я мог бы доверять, с кем мог бы разделить нагрузку, родной человек, если ты понимаешь, о ч м я.
— Не совсем, — тяну я, а у самого в голове с нереальной скоростью начинают крутиться шестерёнки.
— Сын, я делаю тебе официальное предложение! — хлопает он по коленям. В глазах блестят искры и воюют чертенята. — Хочу, чтобы ты стал директором моего алмазного завода.
Я молчу, переваривая эту удивительную новость.
— Твоего образования вполне хватит на то, чтобы научиться всему, что нужно, а если не хватит… Опыт поможет.
— Но… — я думаю о том, какая это большая ответственность, какой большой пласт всего, что мне придется изучать в короткие сроки, и много, много о чём…
— Ну и, конечно, придётся уехать отсюда.
Кажется, эти слова, сказанные довольно громко и внятно, становятся самым большим грузом, перевешивающим чашу весов.
— Мы едем на Север.
Но ведь это же буквально другой конец мира, полушария, земного шарика?!
— Довольно тебе заниматься ерундой, — он кивает на мой небольшой синяк на скуле, который остался от подставного боя. Зацепляет глазами сбитые костяшки пальцев. — Пришло время повзрослеть.
Хмм… предложение неоднозначное, интересное, и в то же время очень, очень нужное. Если я уеду так далеко, что смогу забыть Алёнку, выкинуть её из головы, проститься с несбыточными желаниями, мечтами о совместной с ней жизни, выдернуть из сердца этот нелепый сорняк ненужной и неправильной, извращённой любви, то, кажется, самым лучшим вариантом будет принять предложение отца.
— Ну так каким будет твой положительный ответ? — спрашивает он серьёзно.
— Мы едем на север! — говорю я громко, так, будто бы ставя точку на своей неслучившейся и нереализованной любви к этой удивительной девочке с глазами цвета весеннего леса.
Глава 14
POV Дэн
Громкая, живая, чересчур импульсивная музыка била по мозгам, волновала барабанные перепонки. Стены клуба, темные и расписанные неоновыми картинками, имитирующими наскальную живопись, буквально вибрировали от выбросов высоких децибел, заставляя пьянеть без вина.
На первом этаже, подчиненные мощным гитарным струнам и работе ди-джея, словно водоросли на глубине моря, двигались в такт тела обоего пола. Сверху, с балкончика на втором этаже, казалось, что я – капитан небольшого судна, попавшего в жестокий шторм. Музыка накатывала волнами, совсем как морская вода, а поручни балкончика едва заметно дребезжали, стоило посильнее за них ухватиться.
— Дэн, поверить не могу, что это правда, — Костя встал буквально за спиной, отпивая из своего стакана яблочный сок. Он тоже снисходительно смотрел на беснующуюся толпу, которая отрывалась на танцполе, отмечая каждонедельное чудо – что настала суббота и что каким-то невероятным образом до неё удалось дожить.
Я буквально наваливаюсь всем своим телом на перила балкона, сжав до своего физического предела пальцы.
— Просто удивительно, что тебя так мотает судьба, — медленно говорит друг. Несмотря на то, что говорил он довольно тихо для такого места, я отчётливо слышал каждое слово.
— Меня всегда удивляло то, что ты как перелетная птица – порхаешь из страны в страну и делаешь это так легко и просто… Ты, наверное, и джетлаг уже не ощущаешь?
Я усмехаюсь. Перепады часовых поясов я всегда чувствовал также, как и остальные люди.