Пока же единственное, что у меня получается, – сдерживать слезы досады, которые рвутся.
Подхватив первое полотенце, обматываюсь им в три слоя, завязываю на голове маленькое полотенце – очень, кстати, удобное, и волосы не мешают, их и вовсе не видно. Набрасываю сверху халат, капюшон тоже не забываю и, даже не глядя по сторонам, есть ли зрители, на такой скорости, что за спиной испуганно хлопают звериные уши, врываюсь в комнату Кирилла.
Так же, как он ко мне, – без стука и разрешения.
Какая разница – он ведь делает так же.
Но когда вижу, как он выходит из душа с обернутым на бедрах крохотным полотенцем, понимаю, что разница все же большая.
Он не замечает меня – растирает голову другим маленьким полотенцем, и мне бы сделать всего один шаг назад. Но взгляд, как приклеенный, вместе с влажными каплями ползет по его обнаженному торсу.
Да, я уже видела его без рубашки. Даже прикасалась к нему, повторяла пальцами его татуировки на теле. Но это было три года назад. Да и тело его изменилось. Стало еще более сильным, поджарым. И тогда на нем были брюки. И хотя сейчас он тоже вроде бы прикрыт, мне ли не знать, как часто и не вовремя падают полотенца…
Почему он себе не купил? Ему бы точно новое не помешало. Он слишком резко двигает руками, полотенце при каждом движении волнуется, а вместе с ним и я тоже. А когда он делает шаг, мне вообще хочется зажмуриться, потому что угроза падения полотенца слишком реальна.
Да нет, вроде бы держится. Даже как будто укрепляется, находя дополнительную точку опоры, и…
Густо краснею, когда вижу, как полотенце медленно приподнимается, и понимаю, что именно стало этой дополнительной «точкой».
Взгляд тут же мечется в поисках спасения и… встречается со взглядом Кирилла.
Который очень, очень внимательно за мной наблюдает.
Становится душно – от одежды, от слоев полотенца и от этой шкурки зайца, в которую я обрядилась. Уши, кстати, давно все поняли и утратили былую воинственность, теперь прячутся сзади. А еще мне душно от осознания, кто именно стал причиной того, что полотенце начало подниматься и очерчивать слишком явно то, что его хозяин намеревался прикрыть.
Кирилл молча пробегается по мне взглядом. И это можно терпеть, даже духоту можно терпеть. Но когда его взгляд останавливается на моем лице и я замечаю на его губах понимающую усмешку, распахиваю широкий халат и демонстрирую ему два слоя полотенца, которые он мне обеспечил. Стараясь не краснеть еще больше, перевожу взгляд на маленькое полотенце на его бедрах и почти не дрогнувшим голосом интересуюсь:
– Ты в курсе, что у тебя проблемы с определением размера?
– Зато с размером никаких проблем нет, – усмехается он. – Поверишь на слово или хочешь проверить?
Глава 34. Алиса, настоящее
Его расслабленная поза обманчива. Я вижу, как напрягаются мышцы его живота и как резко его руки отбрасывают полотенце, которым он вытирал голову.
И то, что Кирилл позволяет мне проследить за этим полетом, тоже обманный маневр. Просто способ меня удержать. А он между тем вставляет пальцы за край полотенца на бедрах и снова задет коварный вопрос:
– Ну ты же не зря проделала такой долгий путь? Надеюсь, выберешь второй вариант.
Смотрю на его пальцы: одно мгновенье, одно мое неосторожное слово – и я не сомневаюсь: он легко избавится от этой преграды между своим телом и моим взглядом.
Конечно, я видела мужские члены. Странно думать, что я могла бы писать эротические романы, если бы была вовсе не в теме. Но это был интернет и матчасть, а вживую, на практике…
Нервно сглатываю, собираю остатки воли и смотрю ему прямо в глаза.
– Я пришла не за этим, а поблагодарить за подарки.
А он, то ли притворяясь, то ли не понимая, что это сарказм, подходит ко мне и, кивнув, не предлагает, а скорее отдает мне приказ, потому что его голос звучит с явным нажимом:
– Приступай.
Мне кажется, воздух в комнате становится тяжелее и гуще. Или от пронзительного взгляда его синих глаз, или все же от экипировки, в которую я обрядилась. Хватаюсь мысленно за второй вариант, и дышать становится чуточку легче.
Я словно стряхиваю с себя странное состояние послушания и покорности, в которое он меня так быстро вогнал.
– Спасибо, – говорю, кивнув на его полотенце, – в отличие от тебя, теперь мне есть чем прикрыться. Правда, до этого я была уверена, что ты, наоборот, стремишься меня раздеть, чтобы…
– Что бы что? – уточняет он. – Давай, жги, автор порно. Или есть вещи, которых ты до сих пор можешь стесняться?
«Если бы ты только знал, как их много», – проносится в мыслях. А мой голос уже произносит, без единой заминки:
– Мне казалось, ты стремишься меня не одеть, а раздеть, чтобы трахнуть.
Не успеваю я похвалить себя за то, что не сбилась и не опустила глаза, как слышу важное уточнение:
– И не раз.
А потом он делает шаг и оказывается настолько близко, что жар его тела передается и мне.
– Хорошо, что ты все понимаешь, – хвалит он, обхватывает ладонями мое лицо и приподнимает его. – Плохо, что в первый раз ты была уверена, а спустя пару секунд тебе уже всего лишь «казалось». По-моему, нужно хорошенько поработать над твоей самооценкой.
Мне бы не помешало поработать над тем, чтобы вовремя уходить. Он действует слишком стремительно, хотя движения его плавные.
Плавно снимает с моей головы капюшон, как-то любовно потянув за заячьи уши.
– Надо же, когда выбирал, даже их не заметил, а это ведь дополнительный бонус.
Какой именно, понимаю через мгновенье, когда благодаря этим ушам он пресекает мою попытку от него отстраниться. Более того, добивается того, чтобы я шагнула к нему, преодолев последние сантиметры, что нас разделяли.
Теперь его руки очерчивают край полотенца на моей голове, скользят по скулам – и вдруг полотенце резко срывают.
– Его стоит надевать, когда волосы влажные, – поясняет он свои действия и, откинув полотенце куда-то в сторону, вполне возможно, что и в компанию к своему, сжимает в кулаке несколько моих прядей. – И когда я не рядом.
А потом его руки опускаются на край моего нового теплого сари и он, ласково подув на мое разгоряченное лицо, участливо интересуется:
– Я не слишком медленно? По-моему, ты горишь.
«Если бы ты только знал, насколько прав и где именно», – проносится еще одна мысль.
А он уже начинает разматывать последнее полотенце.
– Представляю, как оно прильнет к тебе, когда ты выйдешь из душа, – говорит он тихо и, как и я, следит за своими руками, словно мы оба не видим, не знаем, что под полотенцем на мне есть одежда. – Слижет капли воды, которые захотят задержаться… вот здесь…
Его пальцы, откинув один слой ткани, очерчивают мою грудь.
– Или здесь, – каким-то удивительным образом он прикасается четко к моим соскам и надавливает на них.
Еще целых два слоя одежды, а его прикосновения я ощущаю так остро, как будто пальцы ползут по моей обнаженной коже.
Он обладает каким-то поразительным магнетизмом. Я знаю, что нужно уйти, в мыслях отчетливо набатом бьется именно это. Но я продолжаю стоять и позволять его пальцам разматывать полотенце.
Может быть, потому, что у меня до побега есть эта отсрочка. И потому, что я очень близко к двери и в любой момент могу выйти.
Полотенце падает, скользнув по ногам.
– Не предусмотрел, – печалится Кирилл, осмотрев мои бриджи и майку, – нужно было подарить тебе еще трусики. Такие, как ты любишь носить. Если ты решила примерить и показать на себе все мои подарки, ты бы показала и их, не так ли?
Качаю головой.
Это пока все, что я в состоянии сделать.
– Ты права, – неожиданно соглашается он. – Боюсь, в отличие от полотенец, я бы тебе их уже не вернул. Они бы просто тебе больше не пригодились. Хочешь узнать почему?
Не давая времени на раздумья и возможный отказ, он берет мою руку и кладет ее поверх своего члена. Да, полотенце все еще есть, но он явно на себе сэкономил: оно не только короткое, у него ткань слишком легкая. Можно считать, ее нет. И я чувствую не только как его член под моими пальцами становится больше, но и четкие контуры крупной головки.
Его ладонь контролирует мою – надавливает, показывает, как нужно скользить. А его громкий выдох и прищуренный взгляд подстрекают продолжить.
– Теперь, когда ты чувствуешь все сама, – говорит он, продолжая наставлять мои пальцы, – у тебя не должно остаться ни малейших сомнений.
Да, вот уж кому и правда нужно давать уроки по практике в сексе. Как-то у него получается ненавязчиво, убедительно, и хочется узнать еще больше.
Взгляд мечется от наших переплетенных пальцев до края его полотенца. Я боюсь и хочу, чтобы оно наконец-то свалилось.
Так странно – хотеть чего-то, даже зная, что это может причинить тебе боль. И я не о физической, если утрачу контроль окончательно. А о том, что будет потом. Потом, когда он опять поиграет со мной и уедет.
Неуловимый жест, и вот уже полотенце сдвинуто в сторону, а мои пальцы обхватывают член уже без малейшей преграды-обманки. Ладонь обжигает, щеки горят, во рту пересохло, взгляд передвигается вслед за моими пальцами, а сама я…
То, что я чувствую, не поддается контролю или анализу. Я первый раз прикасаюсь к мужчине и, видя, чувствуя, как ему это нравится, невольно завожусь и сама. Кто бы подумал, что ласкать пальцами член – это так возбуждающе.
Я не знаю, почему он все еще не избавился от полотенца. Может быть, каким-то образом чувствует или догадывается, что тогда я точно сбегу. Хотя кажется, что не смогу сделать и шага: ноги приклеились к полу. Мыслей ноль.
Время как паутина, в которой бьются его тяжелые вздохи.
И в котором застывает тихий вопрос-приглашение:
– Хочешь поласкать его языком?
Сглатываю с трудом, скольжу пальцами по головке. Качаю головой. А перед глазами тут же вспыхивает картинка, как я опускаюсь перед ним на колени – так, как он и хотел. Открываю рот и сначала обхватываю его головку губами, а потом, немного привыкнув к размеру и вкусу, начинаю скользить по ней языком.