Предупреждение, проверка, возможность шагнуть назад – туда, где спокойней…
«Ты моя – всё. Так понятней?!» – снова проносится в мыслях.
Застыв у закрытой двери, я в последний раз оглядываюсь, опасаясь, что меня кто-то застанет.
Сердце стучит, словно сошло с ума вместе со мной, но отступать слишком поздно.
Я знаю, что если не сделаю этого, если сейчас не войду, то больше уже не решусь. Не решусь, а медлить нельзя, не смогу, я просто не выдержу…
Пальцы дрожат так, что мне далеко не с первой попытки удается опустить ручку вниз и открыть эту чертову дверь.
Делаю шаг в темную комнату, а на самом деле падаю в глубокую пропасть.
Страшно, так страшно, но я не могу отступить.
Тихо, чтобы никто не проснулся, закрываю за собой дверь и, прислонившись к ней, позволяю себе секундную передышку, чтобы хоть чуть-чуть успокоиться, чтобы я могла хотя бы что-то внятно сказать, хоть как-то объяснить хозяину комнаты свое внезапное вторжение ночью.
Конечно, он все поймет. Поймет и без слов. Но бессмысленно надеяться, что он упустит такую возможность поиздеваться надо мной лишний раз.
Пусть…
Пусть говорит что угодно, главное, чтобы не выгнал, чтобы он согласился. И потом, то, что я хочу ему предложить, – еще один повод унизить меня, разве не так? Поэтому он не должен мне отказать.
Прикрыв глаза, медленно выдыхаю.
Сейчас…
Сейчас я решусь и добровольно приближусь нему…
Но когда открываю глаза, вижу напротив себя темный силуэт и понимаю, что он снова настиг меня сам.
– Маленькая Алиса заблудилась в своем зазеркалье? – слышу насмешливый голос.
Молчу, чтобы не сорваться в ответ.
Нельзя.
И его это настораживает куда больше, чем мое появление.
– Что ты надеялась найти в моей комнате? – спрашивает уже без тени усмешки.
От его голоса холодно.
Так холодно, что страх отступает.
И, сделав шаг, я прикасаюсь руками к горячему обнаженному торсу мужчины, которого ненавижу, и откровенному ему признаюсь:
– Тебя.
И тут же, чтобы не передумать, поднимаюсь на носочках и прикасаюсь своими губами к его.
Он медлит.
Не отвечает и не отталкивает, и я обнимаю его за шею, заставляя склониться, чтобы он стал чуточку ближе ко мне, чтобы ответил, потому что я все равно никуда не уйду.
Не уйду.
И когда его пальцы зарываются в мои волосы, я понимаю, что выиграла, что у меня получилось.
И моим первым мужчиной станет именно он – мой самый страшный кошмар.
Глава 51, Кирилл, настоящее
Она целуется так, будто делает это впервые.
Едва касается моих губ своими, ловит мое дыхание, несмело дразнит языком, судорожно выдыхает и снова прижимается своими губами.
Теми же губами, которые говорили, что она никуда со мной не поедет. Теми же, что сообщили, что у нее другие планы на вечер. Планы, в которые я не вхожу.
Но теперь она здесь.
Не знаю, дошло ли, услышала или поняла, что ошиблась, – плевать. Главное, что пришла.
Пришла сама.
Прижимаю к себе, зарываюсь пальцами в ее волосы, даю ей секундную передышку – привыкнуть, привыкнуть к тому, что она сделала выбор и шагнуть назад не удастся. Сжимаю в пальцах ее длинные волосы, делаю жадный вдох – весна, моя весна, у которой сердце стучит так громко и отчаянно, что бьет мне по ребрам.
И дышит мне в сердце, и оно, а не я дает ей еще раз подумать.
– Ты понимаешь, что я не отпущу тебя?
– Я на это надеюсь.
Я не уверен, что она действительно это произносит. Может быть, я просто чувствую этот ответ, как и то, как сильно она волнуется, в моих руках словно птица, у которой первый полет.
Но, блядь, на хер все…
Никаких больше поблажек и пауз.
Впиваюсь в ее губы, впитываю с жадностью ее стон и не знаю, чувствует ли она, что в этот самый момент я захлопываю дверь в ее зазеркалье. В тот мир, где она была без меня, куда ускользала, где была недоступной.
Ее вкус, ее запах, дрожь ее тела, ее тихие стоны, когда я терзаю податливые пухлые губы, – все мое, для меня.
Бьется мысль, что надо быть чуть нежнее, потому что я не знаю, как ей нравится больше. Но максимум, на что я иду, – позволяю дышать. Дышать, пока мои поцелуи от ее губ спускаются к шее.
Обхватываю руками пышную грудь, сжимаю, потому что она идеальна. Будто создана для моих пальцев, и те не могут успокоиться – трогают, мнут, играют с сосками, а потом задирают футболку и обжигаются о горячую кожу.
На мгновенье она застывает в моих руках, а когда я опускаю голову вниз и обхватываю губами сосок, сжимает мои плечи, царапает их ногтями, приподнимается на носочки, то ли желая стать еще ближе ко мне, то ли желая растаять и снова сбежать от меня.
Мелькает мысль, что я все же уснул. Уснул, не дождался ее, потому что так сладко, будто я сплю.
Податливая, красивая, невозможная и доступная, к которой я могу прикасаться. Которая позволяет мне все. Лизать ее соски, покусывать, сжимать пальцами, обхватывать ее полушария и скользить языком между ними, оставляя свой след. Так, будто я уже ее трахаю там.
Позже.
Так будет чуть позже.
Мне хочется подмять ее под себя, ворваться в нее, начать двигаться, потому что я дурею оттого, что на ней все еще много одежды. Хочется развести ее ноги и вылизать ее языком, чтобы первый раз кончила так и чуть отдохнула, потому что потом я буду объезжать ее долго.
Срываю с нее футболку, вновь вжимаю в себя. Прохладный душ не помог – она такая горячая, что от прикосновения наших тел, уверен, вокруг рассыпаются искры. Такие же яркие и темные, как глаза, которыми она проникает мне в душу.
Слов нет… нам с ними сложно, и сейчас они не нужны. Хотя сейчас мы с ней оба будто на исповеди и говорим ее стонами, моим тяжелым дыханием, ее ладонями, скользящими по моей груди, моими пальцами, которые нетерпеливо тянут змейку на ее джинсах, губами, которые непрерывно встречаются, и взглядами, что разбиваются друг о друга от этого откровения.
Моя…
Моя Алиса шагнула из зазеркалья.
Хочется заурчать подобно коту, когда ее ладонь оттягивает резинку моих брюк и накрывает мой член.
Похоже, я все же донылся: секс в этой истории будет.
Но эта мысль вылетает, теряется, едва понимаю, что Алиса опускается передо мной на колени. Дергаю ее вверх, смотрю в расширенные глаза, которые искушают.
– В рот я возьму тебя позже.
Ее скрывают ночные тени, мне мало лунного света, который скользит по ее груди, или это ревность – не знаю. Хлопаю в ладоши и, когда загорается бра у кровати, стискиваю челюсть, чтобы не завыть на луну от совершенства, которое вижу.
Тонкая талия, длинные стройные ноги, высокая пышная грудь, к которой снова тянутся руки, припухшие губы, которые она кусает сейчас вместо меня. Взгляд падает вниз, на тонкое черное кружево, которое лишь делает вид, что что-то скрывает.
– Сними их, – мой голос звучит так хрипло, что я с трудом его узнаю.
Наверное, поэтому она медлит.
И даже когда ее пальцы застывают у ажурных трусиков, смотрит на меня как-то беспомощно, а потом вновь прикусывает губу и опускает голову вниз.
– Хочешь, чтобы я сам? – Прикасаюсь пальцами к горячему лону, потираю ее через ткань, а потом отвожу ее в сторону и поглаживаю пальцами, хмелея оттого, что она задыхается.
И, подняв голову, ловит мой взгляд.
– Влажная, – нажимаю сильнее, растираю влагу у нее между ног. – Ты была уже влажной, когда ко мне ехала? Представляла, как я возьму тебя? Может, поделишься, чего ты хотела в первую очередь?
Качает головой – упрямая, такая упрямая, и столько времени зря, друг без друга.
Глажу костяшками пальцев ее горящие щеки, которые алеют как маки, которые сорву я, а не кто-то другой. Кто-то другой мог вдыхать этот запах, думать, что цветы для него, и понятия не имел, что у них есть хозяин.
В прошлом все.
Пусть его смоет настоящим, в котором ее глаза блестят так, что внутри меня зажигается тихий свет.
И распаляется ярче, когда она начинает насаживаться на мои пальцы сама.
– Умница, – хвалю ее, не отпуская ее взгляд, не позволяя ускользнуть даже в малом. – Покажи, как сильно ты меня хочешь.
Приоткрыв губы, рвано дыша, она продолжает скользить по моим пальцам, которые наслаждаются ее влагой.
Хнычет, когда убираю ладонь.
– Хочу не только посмотреть, а попробовать, – поясняю и дергаю ее трусики вниз.
С треском, который приятно радует слух. С ее тихим выдохом. Под взглядом ее мерцающих глаз.
Не даю ей времени закрыться, хотя и пытается. Подталкиваю к кровати, опускаюсь следом за ней и развожу ее колени руками.
– Кирилл, я…
Блядь, я дурею от ее замешательства и от осознания, которое стреляет в мой мозг: ее никто не ублажал там губами и языком. Мне похер на идиотов, которые просрали свой шанс, я хочу доставить ей удовольствие, хочу ее на своем языке.
– Расслабься, – поглаживаю ее согнутые колени, которые она стыдливо снова свела, – тебе понравится, обещаю. Я хочу тебя вылизать, хочу, чтобы ты покрутилась на моем языке, хочу, чтобы первый раз сегодня кончила так, потому что потом я буду лишь трахать. Жестко, долго, глубоко и без остановки. И это тебе тоже понравится.
Она нервно сглатывает, но, слава всем богам, которые существуют, смотрит не на дверь – на меня.
А потом медленно разводит колени.
– Ты охуенная, маленькая… – Провожу пальцем по нежной коже и сам чувствую дрожь: мою, ее – без понятия. – Просто охуенная…
Едва я касаюсь ее языком, она откидывается на подушки. Цепляется пальцами за простыню и разводит колени шире, чтобы мне было легче распробовать ее всю.
Дурман – ее вкус, ее запах, стоны, которые режут тишину этой ночи и перебивают вибрирующий смартфон, на который пытается пробиться мое недавнее прошлое.
Так странно… по сути, прошлое смещается настоящим, так происходит всегда, но не с нами. У нас всегда не по правилам. Потому что мое прошлое бьется под моими губами, стонет под натиском моего языка. Прошлое… и одновременно мое настоящее… Мое – всё…