— Почти закончил, но, кажется, меня собираются откатить до заводских настроек. И их трое, а я один.
Михаил вытащил что-то из кармана и бросил мне в руки.
– Ключи? – переспросил я, разглядывая новенький автомобильный брелок.
–Герр Майер обронил случайно. Думаю, тебе нужнее.
Улыбнулся музе:
– Спасибо. Я теперь твой должник.
– Расплатишься тем, что вернёшь мне Елену Анну ден Адель. Она меня самая любимая адептка музыки. У вас двоих великое будущее, а я очень тщеславен.
Кивнул. Это и есть мой план, разбудить Нану. Забрал пухлый дневник, футляр с ее скрипкой и рванул к окну. Второй этаж. Все равно высоковато.
Михаил подпер дверь стулом и помахал мне на прощание. Когда все закончится, смою с его статуи в академии птичий помёт. Мне кажется, он заслужил.
– Винсент, ты там?
– Да отец, – изобразила меня Муза. А неплохо. Очень даже похоже.
Оставил его развлекаться, а сам спрыгнул вниз. Неудачно подвернул ногу при падении, стиснул зубы от боли, и теперь что есть силы хромал к новой тачке Флориана Майера. Бросил вещи на сидении, воткнул ключ в зажигание и с громким ревом стартанул, не жаления сцепления. Помчался прочь от поместья герр Адель и моих несостоявшихся палачей. В зеркале заднего вида отразился бегущий за мной Флориан, кажется, бедолага переживал за судьбу своей новой тачки. Руками машет, проклятьями сыплет.
Интересно, откуда у него столько денег на эту малышку. Уже не отец ли ему подкинул. В глаза бросился портфель герра Циммермана. Переключил скорость, а затем принялся одной рукой рыться в сумке у ректора. Вытащил старые записи.
Бросил взгляд в зеркало. Погони пока не было. Надеюсь, Михаил проколол отцу колеса. Жаль, я сам не додумался. Свернул с основной дороги и принялся петлять среди погружающихся во мрак домов. Остановился только спустя час, понятия не имею где я вообще. Машину все равно придется бросить. Слишком приметная. Положил на колени папку и принялся листать.
Пациент Елена Анна ден Адель, подвергнутая терапевтической парамнезии, далее именуемая пациент А.
Пациент Винсент Вестерхольт, подвергнутый терапевтической парамнезии, далее именуемый пациент Б.
Сердце заколотилось, и меня мгновенно бросило в жар. Что происходит? Какая к черту терапевтическая парамнезия. София ден Адель погибла на моих глазах. Утонула спасая меня. Всю свою жизнь, я винил себя в её смерти. Считал себя недостойным любви её дочери.
Что, чёрт возьми, произошло на самом деле?
Вцепился себе в спутанные отросшие волосы и почувствовал вкус крови на кончике языка.
Кто-то обманул нас обоих. Сломал без жалости. Ради чего?
Сглотнул. Не кто-то а Герр Циммерман, герр Майер и мой отец. А сейчас моя девушка в руках врача, который всячески мешал моим экспериментам по выводу больных из делирия. Что им стоит отключить её от аппарата? Вколоть что-то смертельное и списать всё на поражение мозга.Руки дрожали, собирался позвонить единственному человеку, которому доверял почти как себе. Виви…
Почти сразу же сбросил. Отец уже мог наплести ей что-то, пока я три месяца деградировал на съемной квартире.
Герр Адель тоже может не успеть. А вдруг и он замешан? Или за ним и Станиславусом попросту следят. Едва они выдвинут к хоспису, как Нану убьют, заметая следы.
Должен быть кто-то ещё, кто поможет мне спасти Нану. Есть у неё одна подруга, ныне невеста третьего принца. Кто если не они?
– Шайло… – позвал девушку, и не дожидаясь потока брани, взмолился: – Мне срочно нужна твоя помощь. Нана в смертельной опасности.
Если она поверит мне после всего, это будет самое настоящее чудо.– Ты вернулся, Винсент? только скажи, что делать?
16.3
Шайло
Не знаю, есть ли у меня право просить о помощи после всего. С тех пор как с Леной произошло несчастье, все изменилось. Я отказала Каю. Вернее, попросила больше времени подумать. Мне казалось, что сейчас моё счастье совершенно неуместно. Принц обиделся, назвал меня глупой, сказал, что иногда нужно думать и о себе. И подруга наверняка хотела бы мне счастья. Только кто же теперь знает, чего она хотела. Её больше нет.
Тогда в слезах я наговорила ему много ужасных вещей, обвиняла в том, в чем Кай не был виноват. Не удивлюсь, если он передумал брать меня жены. Я заслужила его гнев.
– Алло? – он слишком быстро ответил, я даже не успела подготовиться, мой голос сильно дрожал, сейчас попрошу об услуге, он разочаруется и бросит трубку.
– Привет.
Молчание. Сердце мучительно замирает. Мне столько хочется сказать, признаться в чувствах, прокричать, как сильно люблю его, но вместо этого, я повторяю слова Винсента:
– Мне срочно нужна твоя помощь.
Жду короткие гудки, но Кай спокойно спрашивает:
– Куда подъехать?
Через пятнадцать минут он уже у домика сестринства. Сажусь к нему в машину и выкладываю как на духу. Да. Я поверила безумцу. Какая же я глупая. Использовала отчаянную просьбу Винсента, чтобы обрести надежду, найти повод встретиться с Каем.
– Он просит, чтобы мы с тобой похитили его девушку их хосписа?
– Винсент считает, что кто-то хочет навредить ей. В её памяти скрыт ужасный секрет.
– Звучит ещё безумнее, чем твоя просьба отвлечь девиц в сестринстве. С тобой не соскучишься.
Опускаю голову. Он прав. Я снова решила воспользоваться его обаянием, властью и именем. Ради чего? Ещё ни один больной не возвращался из делирия.
– Прости…
– За что? Я помогу. Вестерхольт хоть и псих, но гений. Я наслышан о его экспериментах. Да и потом, если он вернёт ЕЛену, тогда у тебя больше не будет повода меня избегать и наказывать нас обоих.
Ошарашенно посмотрела на Кая. Он что согласился? Я сама не верю в успех, а принц на полном серьёзе готов похитить пациентку из клиники?
– Есть одно но. В таком виде, Шайло, с официальным визитом члены королевской семьи не приходят.
Я оглядела себя. Ох, Музы. Я же пижаме.
– Сейчас переоденусь, – подорвалась с места, но Кай схватил меня за руку.
– Стой. Если хочешь убедить главврача, что мы не голодранцы, твои вещи не подойдут, уж прости.
Кай резко тронулся с места и повёз меня прочь от домика сестринства. Впервые за долгие месяцы на душе у меня стало легче. Если принц ещё хочет меня, я отвечу согласием на его предложение, даже если у нас ничего не получится сегодня. Мы хотя бы попытаемся.
– Ваше Высочество!
Сбилась со счета, сколько раз за последний час я слышала это обращение. Сначала у портного, который спешно подбирал нам наряды. Потом в ювелирной лавке, а затем парфюмерном магазине.
Нервничала. Мы упускаем драгоценное время!
– Терпи. Не будет никакого толку, если нас на входе скрутят, Шайло. Мы должны убедить их в серьёзности намерений и попасть внутрь больницы, куда родных редко пускают.
– Каких таких намерений?
Я боялась даже дышать. На мне сейчас висело столько украшений, что можно оплатить лет сто учебы в академии, а на сдачу купить остров. Туфли стоили столько, что я готова была летать научиться, лишь бы не сбить каблуки. А платье…
– Намерений дать им много-много денег. Красиво, – похвалил Кай, оглядывая меня с ног до головы. – Хотя в гимнастическом купальнике ты мне нравишься больше.
Обманщик. Почему же тогда перестал посещать занятия и отказался быть моим партнером, раз тебе так нравилось?
– Спасем Лену, я догола разденусь в этот же миг.
– Поймал на слове.
Закусила губу. А потом прижала к горящим щекам прохладные ладони. Ох, музы на них шелковые перчатки, какие же гладкие. Я начинаю слишком быстро привыкать к роскоши.
В хосписе случилось целое столпотворение, когда мы пришли. Перепуганная насмерть уборщица схватила ведро со шваброй и побежала куда-то драить полы. Охранники зачем-то отдавали честь, а девушка-регистратор несколько раз выронила журнал посещений.
– Ваше Высочество, чем обязан в такое время? – пропел главврач, и я прижалась к Каю. – А это ваша…?
Что если он меня узнает? Я тоже пыталась навестить Лену. Скандалила, угрожала. Ох, Музы!
– Невеста. Будущая герцогиня Хапсбергер.
Не краснеть. Не трясись, Шайло!
Протянула главврачу руку и подарила ему свой самый горделивый взгляд.
– Моя будущая жена известна своим покровительством безнадежно больных. Хочет выписать щедрое пожертвование вашей клинике. Устроите нам небольшую экскурсию.
Врач перестал нервничать, а от слова пожертвование заметно просветлел.
– Прошу. Лично вам все покажу. Попавшие в делирий содержатся в мягких условиях. Их регулярно моют, вывозят на прогулки, делают массажи ноги. Пойдёмте-пойдёмте.
Я отчаянно вертела головой. Читала имена у дверей в палаты, но нигде не видела таблички Лены. Кай осторожно погладил меня по руке и подмигнул.
– Для безутешных родных мы дарим надежду, что об их любимых позаботятся.
Ну-ну. Тут даже не пытаются найти лекарство. Этому хоспису выгодно получать деньги с этих самых безутешных родных вот и всё.
– Чудесно, – искренне хвалил Кай. – Вы делаете поистине благородное дело, да любовь моя?
– Даже не знаю. А кто моет девушек? Это такой деликатный вопрос. У вас среди персонала есть женщины?
– Разумеется, моя герцогиня. Прямо сейчас проходят процедуры у юных дев. Одним глазком загляните и сами убедитесь, что ничего предосудительного в наших стенах с не происходит. А мы пока с вашим женихом оговорим детали оплаты.– Вы принимаете чеки королевской семьи? – Кай в очередной раз потянулся за своей волшебной книжкой. После сегодняшнего дня там стало сильно меньше страниц.
Суровая санитарка вышла ко мне на встречу, объятая целым облаком пара, и без какого-либо энтузиазма повела меня в душевые.
Лена сидела на кресле-каталке с отрешенным взглядом, ее мокрые волосы были замотаны в полотенце. На тонких руках следы от многочисленных инъекцих. Ноги напоминали корни цветка, который вырвали из земли. А губы бесконечно что-то шептали.
– Насмотрелись, ваше-как-вас-там? – грубо спросила санитарка, которая кажется была единственной среди персонала, кто не лебезил передо мной.