– И как зовут твоего нового ангелочка? – Иштван не терял надежды вывести меня из равновесия.
– А ты сам у неё спроси, – расслабленно улыбнулся ему, предвкушая, как острая на язычок курочка, заклюёт этого панка.
– А можно? Я думал, он твоя, типа, девушка. Вы тут в гляделки с ней играете с тех пор как пришли. Ошибся?
Внимательный какой.
– Нет. Она не моя девушка. Она любит парней постарше, – нарочно сказал это громче, чтобы Нана услышала.
– А хотел бы?
Его курочка подослала с этими детскими вопросами, что ли? Какого черта он меня пытает?
– Я хотел бы твоего тромбониста к себе в группу. Махнемся не глядя? Я тебе принцессу с контрабасом, а ты мне своего виртуоза.
– Хах. Смешно. Но нет. Это для меня не глядя. Ты-то уже видел Штефана в деле, а я твою девицу не слышал ни разу.
Сегодня услышишь. Мне уже не терпелось посмотреть, как её освистают, и что она будет делать. Виви тут все просто обожают. Курочку не простят за то, что заняла её место. Ласло и Марко это понимают не хуже меня. Нервничают, готовятся к непростому выступлению, и только Нана важная и надутая, словно перед экзаменационной комиссией сейчас играть будет.
Иштван все-таки подошёл к ней, и я напрягся. Не за курочку, за Ишта. Он ещё не знает, с кем связался.
– И откуда ты такая нарядная к нам пришла? С ретро-вечеринки?
Нана картинно закатила глаза и сделала вид, что не замечает парня.
Но Иштван так просто не отстанет.
– Значит любишь класть на себя что-то тяжеленькое? – он поиграл бровями и кивнул на ее контрабас, а затем добавил: – Хочешь сегодня на тебя ляжет восемьдесят килограмм мышц и красоты?
Не вмешивался, наблюдал за лицом Наны, а оно было просто отдельным видом искусства в этот миг. Она оценивающе оглядела блестящий ирокез Иштвана, мазнула взглядом по его замызганной толстовке, цепи висящей на дырявых штанах, ботинках со шнурками разного цвета..
– Ты точно не сделал ошибку в слове красота? Мне кажется у тебя непорядок с семантикой. Ты ведь имел в виду убожество?
Уф! Это было сильно. Особенно слово “семантика”. Иштван слова-то такого не знает.
– Слышь ты.
– Слышу-слышу! Успокой меня и скажи, что ты не поёшь в своей группе. Твоим мерзким голосом только в общественной уборной с посетителей плату требовать.
Ласло начал нервничать и шагнул к Курочке, я же продолжал наблюдать со стороны, как один панк-позер розовеет от стыда и злости.
– Да я тебя! – он потряс указательным пальцем прямо у ее лица.
– Ох, простите, – она начала хлопать себя по невидимым карманам, затем невесть откуда выудила монетку и сказала Ишту: – Вот, держите. Теперь порядок? Я могу воспользоваться свободной кабинкой?
Он растерялся и взял у неё деньги, глупо хлопая глазами, а все вокруг начали громко смеяться.
– Чёрт, а когда она другим дерзит, это прям заводит, – мечтательно вздыхал Ласло. – Возьмём её на постоянку, а? Уж если не музыкантом, то нашим представителем.
Даже спорить с ним не буду. Вот бы ещё она лабухом Иштвана обозвала, мы бы выступление закончили досрочно в полицейском участке, или больнице. Но Курочка провела работу над ошибками и запретное словечко держала при себе.
– Ночные Шуты, на сцену! – объявил организатор.
– Мы ещё не закончили с тобой, девочка, – угрожающе предостерег Иштван и поправил на плече гитару.
– Ночные горшки скорее, не задерживайте очередь, – заржал кто-то из другого коллектива, и закулисье вновь взорвалось от смеха.
Курочка уже стала звездой вечера и нажила себе нового смертельным врагом. Обожаю её.
– Парамнезия, следующие.
– Отлично, Иштван и его команда как раз разогреют для нас зрителей, – я помахал багровому от злости панку, который сегодня обзавёлся новой кличкой, от которой он уже не отмоется никогда.
Глава 10
Запах пота, кожи и канифоли. А ещё что-то сладковато горелое, словно сахарную вату вдыхаю. Необычно. Вкусно. А ещё так знакомо, словно что-то из очень далекого прошлого. Но что?
Принюхиваюсь, пытаясь угадать. Это идет со сцены, и я непроизвольно шагаю туда, чтобы уловить эфемерное и такое важное, но кто-то останавливает меня.
– Погоди, они ещё не закончили, очереди дождись.
Организатор перегородил мне дорогу, и я полупьяно смотрю на него не в силах бороться со странным ароматом.
– Чем так пахнет? – спрашиваю его и пытаюсь заглянуть через плечо, но ничего не вижу за драпировкой. Только приглушенная музыка доносится до меня, бьёт бешенными шкодливыми мотивами по ушам. Дергает словно куклу за ниточки, и невольно хочется прыгать и глупо размахивать руками в такт.
– Ладно, пошутила про общественный туалет и хватит. Иштван, тебе этого до конца дней не забудет, – строго сказал организатор.
– Я не про это. Со сцены тянет. Там что-то подгорает?
– Ага, зад Иштвана, – хохотал кто-то за моей спиной, и даже организатор с трудом сдерживал улыбку.
– Это дым-машина. Она создает эффект тумана, очень красиво преломляет свет. Ты никогда не была клубе?
– Кажется… не была.
Или была? Может, на концертах где-то использовали такое? Но зачем дым-машина, когда можно сыграть настоящий туман. Не понимаю.
– Слай, пусть она посмотрит, пусти её, – попросил Винсент, и организатор отдернул драпировку.
Я осторожно заглянула на сцену из-за кулис. Все действительно было в дыму. Взмокшие Ночные Шуты самозабвенно играли озорной мотив. Яркие мигающие огоньки то и дело пронзали туман, создавая магию, без магии. И тут до меня дошло.
– Они не волшебники!
– О, курочка. Добро пожаловать в реальный мир, – шепнул мне на ухо Винс.
Вот же. Надо будет извиниться перед Иштваном. Чтобы я там про них не наговорила, но ребята молодцы. Ни одна академия, или училище не берёт студентами тех, в ком нет искры. Значит, эти парни освоили музыку сами, даже без покровительства Великих Муз.
Но у меня ещё больше вопросов, что здесь делает Винсент со своей группой? Дразнят тех, у кого нет дара?
– Они твои, Винни, – немного понуро бросил Иштван, когда они закончили и под скромные аплодисменты вернулись за кулисы.
Зрители явно недодали им любви. Пусть ребята лишены магии, но таланта у них не отнять, их музыка была достойна куда большего.
– Было здорово, – искренне похвалила ребят, но они даже не взглянули на меня и ушли приводить себя в порядок.
– Оставь их, Курочка, – мягко попросил меня Винсент. – Они сами знают себе цену, просто путь у них чуть более тернистый, чем у нас, но уверен, они своего добьются рано или поздно. Возможно, однажды я буду играть на их разогреве.
– А сейчас поприветствуем наших любимцев. Па-ра-мне-зия!
Нервно фыркнула со смеху, но тут же получила тяжелый взгляд от Вестерхольта.
– Опошлишь наше название – накажу, – Винс не шутил, а я вот уже не могла остановиться.
– Как? Твой ремень у меня, Паразиты, Паранойя, Паралитики, – сыпала я, пока Винс не зажал мне рот ладонью и буквально выволок на сцену вместе с моим контрабасом. В повисшей тишине кто-то выкрикнул:
– А где, Виви? Что это за курица?
Да они достали меня этим прозвищем!
Следом за оскорблением в меня полетела бутылка…
Время словно замедлилось. Стало густым, как туман от дым-машины. Я быстро провела по струнам вверх, создавая щит, немного не рассчитала. Бутылка отскочила от него и задела Ласло. Он глухо застонал и схватился за руку. Чувствуя свою вину, я рванула к нему, но Винсент остановился и кивнул на рассыпанные по сцене осколки.
– Играть сможешь, Лас? – спросил Вестерхольт.
Парень все ещё морщился от боли, но решительно кивнул. Крутанул рукой, зажал между пальцев палочки и всем своим видом показывал, что ничего не случилось. Организатор дежурно выбежал на сцену с веником и совком, а кого-то из зала заломил вышибала и поволок к выходу.
– Да пошли вы! Я пришел послушать Виви, а не какую-то куклу расфуфыренную, по вине, которой она сегодня не выступает!
Нарушитель истошно орал и выгибался. На груди у него я заметила принт с Вивиан Вестерхольт. Ого! Какой сумасшедший фанат. Сглотнула и посмотрела на оставшихся зрителей, которые сжимали руки в кулаки. От них я точно не дождусь аплодисментов сегодня. Скорее ещё что-нибудь в меня полетит. Но я-то шустрая, увернусь, и такими темпами музыканты у Винни закончатся до того, как мы начнём выступать.
Я ждала, что Вестерхольт что-то им скажет. Сделает какое-то объявление, успокоит. Но он лишь дождался отмашки от организатора и просто начал играть. Напряжённую тишину точно ножом разрезала гитарная партия. Ни в одной из запланированный на сегодня песен, не было ничего подобного. Он сейчас просто переключает на себя внимание? Если да, то ему удалось. Из тумана начали появляться тёмно-фиолетовые осьминожьи щупальца, и все испуганно уставились на них. Я же опять почувствовала липкий холодок, слишком уж они были похожи на змей. Извивались, корчились и разве что не шипели. Но самое страшное другое. Они могли быть везде. Даже у моих ног. За густым дымом я едва видела собственные туфли.
Как летом гулять в высокой траве и надеяться, что не наступишь ползучему гаду на хвост.
Музыка становилась яростнее, её подхватил Марко, и даже Ласло начал угрожающе постукивать в бас бочку.
У меня под ногами мелькнула тень. Первой мыслью было бросить контрабас и сбежать, а вторая мысль резко оборвалась, когда что-то обернулось вокруг моих щиколоток, а затем выстрелило вверх, опутало мои запястья и подняло в воздух.
Из моей груди вырвался визг, которые отлично вплелся в игру Вестерхольта. Я пыталась перевести дыхание, посмотреть, что меня держит? Змеи, щупальца?
Ни то, ни другое… Яростная музыка сменилась какими-то спокойными переборами, щупальца превратились в гибкие лианы.
Толпа оживилась, хлопала и свистела.
– Другое дело! А теперь задери ей платье, Винни!
Животные! Они все животные!
Он же не посмеет!
Лиана обвила мне бедро, и подол слегка приподнялся, я же просто пыхтела от злости не в силах вырваться.