Оставшись одна, я сняла с себя больничную робу и запустила руку в сумку с одеждой. Тут даже чистое белье лежало. И не какие-то повседневные трусы, а кое-что, что Шая уговорила меня купить во время одной из наших вылазок в город.
Я взвесила на руках невесомую полупрозрачную ткань и вздохнула. Если это Винсент рылся в моем шкафчике, то я уже хочу умереть прямо здесь и сейчас.
Поискала что-нибудь поприличнее. Но в сумке было только это. Сдалась и побрела в ванную комнату.
Шум воды вновь и вновь возвращал меня к берегу ручья.
– Нана, ты же хотела узнать…
Припухшая губа и нелепая сережка.
Глупый. Я просто хотела узнать какой твой поцелуй на вкус. Ни к чему было прокалывать губу ради этого! Я устала быть тебе просто другом детства. Сколько сладости и боли мы оба испытали в тот долгожданный миг.
В лицо плеснуло ледяной водой, и я с визгом отпрыгнула к стенке душевой кабины и вытянула руки под струи.
Вот и помылась. Кто-то успел слить всю теплую воду с утра пораньше, или это я слишком долго стояла под душем?
Выбралась наружу, вытерлась насухо и теперь лениво сушила волосы перед зеркалом.
Парамнезия…
Смешение прошлого и настоящего. Подмена настоящих воспоминаний вымышленными. Все просто. Это и делает со мной Винсент. Он своими иллюзиями заставил меня усомниться в собственном разуме. Но как же просто ему это удалось. До этого моя жизнь была скучной и пустой, но всего несколько дней, и вот у меня голова трещит по швам! С этого момента буду осторожнее и ничего на веру принимать так просто тоже не стану.
– А как же его дружба с дядей? – спросил сомневающийся голосок в моем воображении.
С раздражением отложила фен, так и не высушив до конца волосы.
Винсент. Винсент. Винсент. Слишком много Винсента стало в моей жизни.
Быстро оделась, убрала в сумку грязную одежду, среди которой лежал ремень Винса. Спрятала его на дно и вышла из палаты. Захотел – забрал бы! А так у меня теперь есть памятный трофей.
– Или повод зайти к нему в гости! – снова разбушевался внутренний голос, и я даже прикинула на саму себя.
Диванчики в коридоре были пустыми.
Можно подумать, он бы ждал меня столько времени. Этот притворщик в палату-то пришел чтобы получить мое разрешение на использование фото. Все дело в деньгах, а не в волнении за меня. Виви уже наверняка простила брата, и я им больше не нужна.
Не нужна…
Нужно скорее выбросить его из головы. Все, что он делает, он делает только ради себя и своей группы.
Повесила сумку на плечо и побрела в домик сестринства.
В такое раннее время да еще и в выходной мне почти никто не встречался по пути. Несколько студентов расстелили полотенца на траве и ловили последние осенние солнечные дни. Они мне даже что-то приветливое крикнули, и я неуверенно помахала в ответ.
– Садись к нам, Елена. – Похлопала по полотенцу девушка с дредами, и я неловко извинилась:
– Тороплюсь к подруге. В другой раз?
– Завтра зарядят дожди. Говорят, это последний такой день в году. Лови момент, крутышка-малышка!
Крутышка? Что это ещё за слово такое?
В любом случае у меня нет времени праздно загорать. Мне ещё нужно решать вопрос с жильем. Теперь у меня скопилось прилично денег, и я могу снять комнату рядом с академией, не вызывая своим тратами вопросов от отца. Спасибо Винсу и его команде. Хотя если бы не, меня бы не выгнали. Стоит поискать объявления о сдаче комнаты.
У информационного стенда я оборвала несколько номеров телефонов и убрала их в карман. Позвоню с видеофона Шай. Только придется ей что-то наврать, почему я так внезапно переезжаю. Или лучше воспользоваться университетским коммутатором?
Странности продолжились в гостиной нашего домика, где царило настоящее столпотворение.
– Это было нереально круто, сестра.
– Не знала, что ты та-ак можешь.
– Просто вау, Елена.
– Э? Спасибо…
Меня обнимали, невесомо чмокали в щеки, и только Виктория продолжала смотреть на меня с такой елейной ненавистью, что я чуть не задохнулась. Её губы не без труда выдали нервную улыбку.
– Ты можешь остаться в сестринстве. Считай, реабилитировалась.
Она бросила мне это в лицо, развернулась на каблуках и рванула прочь.
Меня что канонизировали за ночь? С ума сойти. Значит, мне не нужно думать о жилье? А то номера телефонов арендодателей до сих пор прожигают мне карман.
– А что у вас с Винсентом, – спросили меня из толпы, и я по голосу не узнала, кто ко мне обращался, слишком писклявый был тон, словно кто силой выдавливал из себя слова.
– С Винсентом? – переспросила я, оттягивая момент. – С Винсентом Вестерхольтом?
Я надеялась, что они имеют в виду какого-то другого Винсента.
– Да, с ним! – с вызовом спросила Виктория из дальнего угла гостиной.
Не далеко же она ушла.
– Мы временно зарыли топор войны, – отшутилась я.
Как именно мы его зарывали лучше не уточнять. Перед глазами проплывали все моменты последних дней. Дуэль, продолжение дуэли в коридоре среди старых газет, мои сны, то, как он спасал меня от липкой жижи, как накарябал курочку на стене шкафчика, как мы сидели слишком близко в фургоне, как он повязал свой ремень вокруг моей талии. Наше пение. Возвращение в академию на машине дяди, прикосновение губ на моей влажной щеке, пробуждение и игра с пером.
Великие Музы, да мы не просто закопали топор, мы его сначала убили, а потом похоронили в темном претемном лесу.
К счастью, объясняться больше не пришлось, потому что заспанная Шайло шустро сбежала по лестнице, схватила меня за руку и потащила наверх в нашу комнату. Она затолкала меня внутрь, а затем быстро захлопнула дверь и прижалась к ней спиной, словно кто-то по ту сторону ломился к нам. Выглядела она очень потешно, если не обращать внимания на круги и заметные припухлости под её глазами. А ещё на столике стояла грязная чашка с кофе, и по кругам внутри можно было догадаться сколько раз мой подруга спускалась на кухню за добавкой.
Надеюсь, она не из-за меня провела бессонную ночь.
– Мы сегодня же купим тебе видеофон. Самый дешёвый, но ты всегда будешь со мной на связи, Лена, – строго предупредила Шай, и чувство вины мгновенно захватило меня.
Я же так и не объяснилась с ней после её прослушивания, а просто сбежала. Не пришла ночевать, а потом и вовсе загремела в лазарет. Одни только Музы ведают, что ей наплел Винсент, когда пришел за моими вещами.
– Прости меня, Шай, все так закрутилось, и я…
– Ни слова больше, – она подлетела ко мне и заключила в объятья. – Я обидела тебя своим танцем, вот и ты сбежала. Виктория сказала, что ты даже съехать хотела. Прости меня, Лена. Я не должна была брать ту музыку, не спросив. Не должна была напоминать тебе о маме.
– Эм, что?
Мне пришлось долго успокаивать подругу и объяснять, что её выступление не имеет ничего общего со странностями в моем поведении, и это мне нужно перед ней извиниться за свой побег. К счастью, Виктория внезапно помиловала меня и разрешила остаться в сестринстве. Интересно, чего это будет мне стоить? Не думаю, что она так просто сдастся и перестанет отравлять мне жизнь.
Зевающая Шай очень внимательно слушала мой рассказ про Мари Коч, контрабас и выступление в клубе. Большую часть я опускала. Слишком уж сложно было обернуть в слова ту непонятную химию между мной и Вестерхольтом. А вот про нападению и бутылку пришлось ничего не скрывать, все равно Шайло могла увидеть что-то в эфире.
Новость её сильно поразила, а значит, о случившемся известно только тем, кто был на концерте. А ещё дяде и нескольким представителям закона. Хорошо. Чем позже отец узнает о чокнутом фанате, тем больше шансов у меня закончить учебный год в академии, а не на дому.
Мы ещё долго болтали, обсуждали её роль в постановке и моё выступление в рок-группе и легкое переутомление. Я назвала это именно не так. Не говорить же подруге, про своё истощение.
Шай делилась ожиданиями от предстоящих изнурительных репетиций, и я по-хорошему завидовала ей. Весь этот мандраж, ожидание, выступление. Ко мне это ещё не скоро вернётся. Кто знает, насколько Амадей отстранил меня он конкурсов в академии.
Вздохнула. Шай увидела моё огорчение и немного смутилась. Вот такая я плохая подруга, даже порадоваться толком за нее не могу. Только о себе и думаю.
– Уверена. Герр Циммерман скоро сменит гнев на милость и простит тебя. Просто пока не влипай в неприятности с Винсентом. Вы же помирились? Ты теперь его девушка?
– Нет-нет-нет! – запротестовала я. – С чего ты это решила?
– Когда он пришел за твоими вещами, на нем лица не было. Он так сильно волновался за тебя, Лена. У него даже руки дрожали.
– Он лживый мерзавец, знать его больше не хочу, – обиженно бурчала я. Никогда не прощу ему игры с моим разумом и вот это бешеное барабанное соло в груди.
Шай лишь снисходительно улыбнулась, а затем добавила:
– Видела бы ты лицо Виктории, когда он зашел в нашу комнату. Я прямо при ней положила в сумку те самые трусики. Она просто позеленела. Кажется, она подумала, что ты съезжаешь к нему от нас.
Так вот оно что! Теперь понятно, почему наша президент разрешила мне остаться. Не допустила моего переезда к Винсу. Так она сможет лучше следить за мной, чтобы я не охмурила её объект обожания. Глупости какие! Нет у меня никаких видов на Вестерхольта и не было никогда. Но ей об этом лучше не знать, иначе мне пригодятся те листочки с объявлениями о жилье.
Надо было бы пожурить Шай за кружевные трусики, но язык не повернулся, слишком уж удачно вышло. Лишь бы подруге не аукнулась помощь мне. А пока мне нужно кое-что ещё от подруги.
– Покажи вчерашнее выступление. Я бы посмотрела записи в эфире, – смущаясь, попросила Шайло, а она лишь погрозила мне пальцем.
– Нет уж. Иначе ты так и не купишь видеофон. Я тебе даже денег добавлю, если у тебя не хватает, но мой ты больше не получишь!
Я хмыкнула и разложила перед ней свою выручку за выступление в клубе.