— Устроил медсестрам неплохое шоу. — Доктор Коэн, должно быть, уловил мой ужас, потому что покачал головой, не в силах сдержать ухмылку. — Не волнуйтесь. Он не снял штаны. Медсестры предложили ему запасную рубашку.
— Где он сейчас?
— Ждет снаружи. Вы его помните?
— Помню. — Я сделала паузу, размышляя, пытаясь вспомнить, когда мы виделись в последний раз. Это было похоже на погоню за финишной чертой, которая не перестает двигаться. — Я помню, как была близка с ним.
В голове мелькнули воспоминания о том дне на озере. Он, обещающий вечность. Я, вцепившаяся в его спину, чтобы поцеловать поглубже. Мои щеки покраснели. Я прочистила горло, борясь с волной тоски, захлестнувшей мою грудь.
Доктор Коэн терпеливо ждал, кивком побуждая меня продолжать.
— Он мой...? — Я оставила вопрос без ответа. Партнер? Лучший друг? Муж?
Нет. Не муж. Я не особенно привязывалась к фамилии Ауэр, если учитывать все обстоятельства. Не сомневаюсь, что, если бы мы поженились, я бы без колебаний сменила фамилию на фон Бисмарк.
— Боюсь, у меня нет такой информации. — Доктор Коэн поправил тележку с капельницей, заправив ее в щель между аппаратом и моей кроватью. — Он приехал с вами в машине скорой помощи и заполнил ваши анкеты. Вы можете поговорить с ним, если хотите. Он прямо за дверью.
— Да. — Я прочистила горло. — Я хочу. Спасибо. — Доктор Коэн начал уходить, когда я добавила: — Со мной все будет в порядке?
Он подкатил табуретку и сел, опираясь предплечьями на перила моей кровати. Мое сердце сжалось. Мне не нужен был серьезный разговор у постели. Я хотела быстро убедиться. Может быть, большой палец вверх. Одним жестом ему удалось разрушить покой, который принесла мне близость Оливера.
— Да, с вами все будет в порядке, мисс Ауэр. — Он не торопился с ответом, тщательно подбирая слова. — Посттравматическая амнезия не редкость для людей, перенесших серьезное сотрясение мозга. Большинство людей полностью восстанавливают память в течение нескольких дней или недель. Мне нужно, чтобы вы сохраняли спокойствие и заботились о себе. Вы можете сделать это для меня?
Я кивнула, с трудом сглотнув. Меня жгло. Наполовину от сухости, а наполовину от возможности никогда не восстановить память.
Он достал свой планшет и положил его на колени.
— А теперь расскажите мне, что вы помните о своей жизни?
Я нахмурилась, обдумывая его вопрос.
— Я помню некоторые вещи, но не их контекст.
— Абсолютно нормально.
— Я хорошо помню свое детство. Я бы сказала, что до четырнадцати лет я помню, наверное, все.
— А после?
— Кусочки и моменты. Как вспышки, которые быстро приходят и быстро уходят. — Я поморщилась, гоняясь за воспоминаниями и терпя неудачу. Голова пульсировала так, словно я бросила свой мозг в дробилку для дров.
— Не надо форсировать события. Они придут в том темпе, в котором придут. Вы можете принести больше вреда, чем пользы. — Он сделал несколько пометок. — Что еще?
— Озеро. Я помню озеро. С Оливером. Он удивил меня в первый день тем летом, когда мне исполнилось шестнадцать.
— Это хорошо. Хороший материал.
— Я помню и другие вещи. До восемнадцати лет. Не все. Но приличный кусок.
— А все, что после?
— Исчезло.
Он нахмурился, его перо забегало по бумаге.
— Полностью?
— Я помню, как летела в Америку из Швейцарии. Не знаю точно, когда. Наверное, это был колледж, потому что я помню, что училась в одном из них в Штатах.
— Какой колледж?
— Я не знаю. — Паника снова закралась в мое нутро, пробираясь к сердцу. — Я только помню свою соседку по комнате. Я даже не помню ее имени.
— А свою работу?
— Я помню, что работаю, но не помню где. Или даже чем я занимаюсь. — Паника, когтями вцепившаяся в мою грудь, начала прокладывать себе путь обратно в горло, закручиваясь в клубок беспокойства. — Я не помню, где живу. Я не помню никого из своих друзей. Я не помню, есть ли у меня отношения.
Доктор Коэн отложил ручку и сжал мою руку.
— Это нормально - не помнить эти вещи. Вы уже многое помните. Это хорошо. Отличное начало. Продолжайте.
Над нами замерцала световая панель. Тени заплясали вокруг глубоко посаженных глаз доктора Коэна. Я попыталась сосредоточиться на них, а не на разочаровании, которое бурлило внутри меня.
После некоторого молчания я вздохнула.
— Я не помню, где сейчас живут мои родители, но помню, что не поддерживаю с ними связь. Я не помню свою работу, но помню... как шила нижнее белье?
Нижнее белье. Отель. Гольф. Ничто не имело смысла.
Доктор Коэн неловко рассмеялся.
— Верите или нет, Брайар, но все это очень позитивно.
Брайар.
— Помнится, я сменила имя с «Брайар Роуз» на «Брайар».
И я вспомнила, что у меня была травмирующая причина для этого. Что-то с большим количеством слез, боли и разочарований. Но я не могла вспомнить, что это было.
Доктор Коэн сидел и слушал меня. Иногда он что-то писал на своем планшете. Он даже пошутил пару раз. Затем он заверил меня, что знает много способов помочь мне. Они проведут тесты, начнут терапию, поиграют со мной в интерактивные игры, чтобы подтолкнуть мою память. Все, что мне нужно, - это довериться процессу и сохранять спокойствие.
Затем он снова спросил:
— Теперь вы хотите, чтобы я привел господина фон Бисмарка?
— Да.
Я не колебалась. Я не была уверена во многих вещах, но я была уверена, что хочу увидеть Оливера. Чтобы у него были хотя бы какие-то ответы. Оливер всегда был моим любимым местом, куда я возвращалась. Он был единственным адресом, который когда-либо знало мое сердце.
— Приведите его.
13
Оливер
Ромео Коста: Это правда, что они говорят?
Олли фБ: Не делай вид, что удивлен. Ты много раз видел меня голым. Ты знаешь, что он не может быть короче двенадцати дюймов.
Ромео Коста: Ты неправильно написал «восемь в хороший день».
Зак Сан: Ходят слухи, что ты напал на женщину, работавшую над фильмом, на котором стажировалась Фрэнки.
Олли фБ: «Стажировалась» - интересный выбор слов.
Ромео Коста: А какое слово использовала бы ты?
Олли фБ: Разбивала. Терроризировала. Поджигала. Выбирай сам.
Ромео Коста: Не меняй тему. Кто она?
Олли фБ: Твоя невестка, к твоему огорчению.
Зак Сан: Женщина, которую ты домогался. Фрэнки сказала, что ты дал ей порулить своим «Феррари», чтобы ты мог преследовать эту женщину.
Олли фБ: Фрэнки, как я вижу, много болтает.
Ромео Коста: Где ты вообще находишься?
Олли фБ: В больнице.
Ромео Коста: В БОЛЬНИЦЕ?
Зак Сан: БОЛЬНИЦА?!?!
Олли фБ: У нее сотрясение мозга.
Зак Сан: Сейчас самое время позвонить своим адвокатам, Оливер?
Олли фБ: Это я ее спас, а не ранил. Боже.
Зак Сан: Я позвоню им на всякий случай.
Ромео Коста: Я еду в больницу.
Олли фБ: Нет необходимости.
Ромео Коста: Я возьму с собой Дал.
Олли фБ: Разве я не достаточно настрадался сегодня?
Зак Сан: Не совсем. Тебе нужно, чтобы мы что-нибудь принесли?
Олли фБ: Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ВЫ НЕ ПРИХОДИЛИ.
Зак Сан: До скорой встречи.
14
Оливер
Сглаз. Несчастье. Проклятие.
Я принес несчастье всем, кто был мне дорог.
Тогда. Сейчас. Ничего не изменилось.
Ножки дешевого пластикового сиденья в приемной топорщились подо мной каждый раз, когда мой каблук подпрыгивал на линолеуме пола. Я стучал пальцами по коленям в ритме «Спящей красавицы».
Мне следовало воспринимать это как предупреждение. Мне удалось прожить пятнадцать лет, не слыша ее. Однако воспоминания о том, как я танцевал под нее с Брайар, всплыли в памяти несколько дней назад на вечеринке, после того как наследница Монако попыталась заманить меня на быстрый секс в ванной комнате известного дворца. Заиграл вальс, испортив весь момент.
Часы над приемной сверкнули на меня.
Два часа ночи.
Я вздохнул, размахивая рубашкой, которую я стащил у проходящего мимо. Несмотря на то, что на мне все еще были жалкие промокшие джинсы - те самые, в которых я спас Брайар, - я не чувствовал холода. Благодаря притоку адреналина я вообще ничего не чувствовал. Только знакомое волнение, возбуждение и отчаяние, которое накатывало на мое нутро всякий раз, когда мы с Брайар оказывались в одном почтовом индексе.
Парамедики позволили мне сопровождать ее в машине скорой помощи, вероятно, потому, что я и сам выглядел не слишком привлекательно. К тому времени как мы приехали, Брайар потеряла сознание. Врачи отправили меня в отдельный процедурный отсек, проверили показатели и вызвали двух враждебно настроенных медсестер, чтобы те поругались со мной за то, что я надел рубашку на что-то сухое.
С тех пор я занимал угол зоны ожидания на ближайшем к палате Брайар сиденье. Здесь меня допрашивали, что происходило примерно так:
Медсестра: Мы не можем связаться с ее контактными лицами.
Я: Ее контактные лица - это два нерадивых пламенных мудака.
Медсестра: Тем не менее, мы не можем до них дозвониться, но мы будем продолжать попытки.
Я: Не беспокойтесь. Ее родители пропали без вести с момента полового созревания. Я практически ее ближайший родственник.
Но так ли это? Лучше спросить: А должен ли?
Прошло два часа, а я все еще сидел в том же кресле и ждал новостей.
Пожалуйста, не впадай в вегетативную кому. Я чертовски не люблю принимать важные решения. Я едва могу решить, что хочу на завтрак.
Откинув голову назад, я ударился ею о стену и закрыл глаза. Больницы меня угнетали. Сильнодействующая смесь отбеливателя, антисептика и непередаваемого запаха страданий. Коктейль, с которым я хорошо познакомился за годы, просиживая часами возле операционных и отделений интенсивной терапии.
Сквозь звук шагов, звонки телефонов и стаккато писков кардиомониторов послышался звук открываемой двери.
— Господин фон Бисмарк?
Я резко поднялся на ноги.