Олли фБ: Кстати, об угрожающих яйцах: вы двое все еще придете сегодня на ужин, верно?
Ромео Коста: К сожалению. Даллас приглянулась твоя невеста.
Олли фБ: Фальшивая* невеста.
Зак Сан: Настоящие* чувства.
Олли фБ: Все, что я чувствую к ней, это сочувствие и чувство вины.
Ромео Коста: Это уже больше чувств, чем ты проявлял ко всем женщинам, с которыми был за последние пятнадцать лет.
Олли фБ: И все же... все же не так много, как Закари Сан, унизивший себя перед целым стадионом спортивных болельщиков, в унизительнейшем из всех унижений. Тебе повезло, что никто не успел снять это на камеру, иначе ты стал бы интернет-сенсацией.
Зак Сан: ИИ обнаруживает отклонение класса «А». Ты говоришь так, будто закручиваешься в спираль.
Олли фБ: Если я и кручусь, то только потому, что Даллас купила Брайар блокнот.
Ромео Коста: Хм... это странно с ее стороны. Я... осмелюсь сказать... горжусь?
Зак Сан: И в чем проблема?
Олли фБ: Проблема в том, что Брайар пишет в нем каждый раз, когда я говорю что-то, как терапевт после того, как ее клиент говорит ей, что он думает, что живет в симуляции.
Зак Сан: Странная специфика.
Ромео Коста: Признайся, фон Бисмарк. Возможность того, что Брайар узнает правду, пугает тебя до смерти.
Зак Сан: Так называемый последний, кто стоит на ногах, теперь стоит на коленях.
Олли фБ: Жаль разочаровывать, но я в этой позиции только для интенсивного орального секса.
Ромео Коста: Даю две недели.
Зак Сан: Я даю одну.
Оллли фБ: На что мы ставим?
Ромео Коста: На твою моторную яхту.
Олли фБ: Отлично. А если пройдет две недели, а я так и не буду влюблен, вы оба вложите деньги в мой стартап.
Зак Сан: В последний раз повторяю, Оливер, нет рынка для клея для тако.
Олли фБ: А должен быть. Эти штуки разваливаются быстрее, чем самоконтроль Даллас на шведском столе.
Зак Сан: Тогда не заказывай хрустящие тако.
Олли фБ: Мне не нравятся мягкие тако. Они мокрые. Мне кажется, что я жую мокрое кухонное полотенце.
Ромео Коста: Клей - это не выход.
Зак Сан: Если только вопрос не стоит так: на чем можно поймать кайф, если ты безработный школьник?
Олли фБ: Моя ставка. Мои правила. Если я выиграю, ты вложишь деньги в этот стартап.
Ромео Коста: Конечно. Но ты не выиграешь.
Олли фБ: Приготовьте свои карманы, господа.
Зак Сан: Знаменитые последние слова.
45
Оливер
Храп Брайар прорвался сквозь тихий воздух, как удар гонга.
Если наш предыдущий инцидент в душе как-то повлиял на нее, она никак не подала виду. Более того, она уснула меньше чем за минуту, провалившись в дремоту, как только ее череп коснулся подушки.
И откуда, черт возьми, это взялось?
Я ожидал драки после нашей разборки в Бейлоре. Мы оба практически гудели от сдерживаемого разочарования, которое я прятал, говоря себе, что она скоро уедет.
Все вернется на круги своя, все вернется на свои места. Я вернусь к своей счастливой и свободной жизни. Она вернется к своей работе в Лос-Анджелесе.
Никаких обещаний не было бы нарушено. Никакой радикальной лжи. И абсолютно никаких прикосновений.
Чего я никак не ожидал, так это того, что чуть не умру от синих яиц, потому что самая сексуальная женщина, которую я когда-либо встречал, решила выступить передо мной в Цирке дю Солей обнаженной.
Я напряг слух до предела, ища признаки жизни в южном крыле, понимая, что отсюда ничего не уловить. Даже прижав уши к двери его спальни, я не услышал бы брата.
Себастьян любил хранить полное молчание, просто чтобы помучить меня.
Он знал, что я слишком глубоко вчитываюсь в каждый признак жизни, вселяя надежду туда, где ей не место.
Часы проходили в тишине, лишь изредка похрапывала Брайар.
Как и каждую ночь с тех пор, как я уничтожил семью фон Бисмарков, я боролся со сном. Это стало моим ритуалом с первой ночи, когда я обнаружил, что моя ошибка повторяется в моих кошмарах, как только я закрываю глаза.
Прошло пятнадцать лет, и все равно я с полной уверенностью знал, что ждет меня по ту сторону век. Плеск воды. Рев двигателя. Пугающая тишина. И кровь. Так много крови.
Я пробовал терапию, лекарства, иглоукалывание, гипноз. Красный свет, медитацию, тренировки до изнеможения. Ничего не помогало. Она приходила, как всегда, и я боролся с ней до тех пор, пока больше не мог. А на следующий день этот настойчивый ублюдок возвращался по той же причине.
Кошмары - это способ разума напомнить тебе, где у тебя болит.
Скомкав простыни вокруг талии, я ворочался, считал овец, вспоминал каждый момент, предшествовавший моей грубой ошибке, и сдался. Звуковой аппарат подал мне сигнал. Я включил белый шум, установив таймер на отключение за полтора часа до пробуждения Брайар.
Шипение и шум убаюкивали меня, приглашая к тому же кошмару.
46
Оливер
Девятнадцать лет
Можно было бы провести целые исследования о том, как мое тело умудрялось функционировать в Нью-Йорке, в то время как мой разум оставался за тысячи миль в Европе с Брайар Роуз.
Она благополучно добралась до Женевы, не встретив на своем пути особых препятствий. А именно: путешествовала в халате в отеле и отбивалась от засранца-таксиста, который пытался к ней приставать.
В общем, меня мучило чувство вины за то, что я оставил ее в Париже на произвол судьбы.
С другой стороны, ее родители в итоге вернулись в Женеву. В последнюю минуту изменились планы с сенатором. По крайней мере, Обнимашка была не одна, хотя мы все согласились, что плодовитый серийный убийца, жаждущий следующей жертвы, был бы лучшей компанией.
Тем временем я добрался до дома у озера до утра, а это означало, что в Европе у меня был всего один день отдыха. Так, пит-стоп. Тем не менее, папа умудрился разозлиться из-за этого.
Я притворился, что унижаюсь, и провел следующие две недели, издавая звуки ковра, записывая всякую хрень в электронные таблицы и бегая за папой, его операционным директором и советом директоров, пока они показывали мне и Себу канаты управления компанией.
Каждый день я отсчитывал минуты до воссоединения с Обнимашкой.
В перерывах между отсчетом я подсчитывал цифры, проводил симуляцию обслуживания клиентов и сдавал папин экзамен на шестнадцати страницах. Я сдал его. С трудом. Себ получил пять с плюсом.
Ублюдок.
В наш последний день в доме у озера в Саванне папа решил, что достаточно нагрузил наши задницы, и дал нам выходной.
— Вы продемонстрировали настоящую преданность делу и исключительные знания в области гостеприимства и управления отелями. — Он смотрел, как я и Себ входим в его домашний офис с пустым выражением лица. — Вы заслужили небольшой перерыв.
Я оживился.
— Перерыв, в смысле... поездка в Европу?
Отец постучал костяшками пальцев по столу из красного дерева.
— Перерыв в смысле: пойти поиграть на заднем дворе.
Себ нахмурился.
— Нам не пять лет.
— Все равно я не буду награждать тебя каждый раз, когда ты оправдываешь мои ожидания. — Отец раскрыл папку, уже закончив разговор. — Чтобы получить приз, вы должны его превысить. Поджарьте пару стейков и выпейте пива, пока я буду заниматься своими делами.
Губы Себа дернулись в уголках, когда он поддразнил меня:
— Вомп, вомп.
Папа пожал плечами.
— Можешь воспользоваться старым понтоном, если сможешь вытащить его на берег и заставить работать.
— Ну и денек выдался, — пробормотал Себ.
— Двигайтесь. — Папа хлопнул в ладоши. — Некоторым из нас есть над чем поработать.
Мы с Себастьяном выскочили из папиного кабинета, пока он не передумал, и захлопнули за собой дверь. По другую сторону тяжелого дуба мы обменялись приветствиями, и на наших лицах появились одинаковые жирные ухмылки.
— Ни хрена себе. Целый день отдыха. — Себ подергал бровями. — У кого-то хорошее настроение.
Наш отец любил нас. Объективно говоря, он был справедливым, участливым и страстно любил свою семью. Но он был и строгим. Конечно, мама всегда говорила, что правила - это любовь, обернутая в осторожность.
Себ хлопнул меня по плечу и направился со мной на задний двор.
— Что ты хочешь сделать, любовничек?
Моя девушка. Я хочу заняться своей девушкой. Ты можешь это осуществить?
Я почесал подбородок.
— Я имею в виду, мы могли бы поехать на понтоне на другую сторону озера. Там есть барбекю, антикварные лавки, туристическое дерьмо.
— Антикварные магазины? — Себ схватился за невидимые жемчужины на шее и задыхался, выражение его лица стало плоским. — Знай свою аудиторию, брат.
— Извини, Себ. Бордели в этом штате нелегальны.
— Как будто мне когда-нибудь придется платить, чтобы переспать. — Он повернулся ко мне и зашагал назад по причалу, жестом показывая на свое лицо. — Посмотри на меня.
— А я должен?
— Я чертов бог.
— Ты съел на завтрак восемь шариков кокаина?
Он усмехнулся.
— Идем. Давай поедем в центр и перепихнемся.
— Если мы поедем в центр, ты трахнешься, а мне придется сидеть в холле дрянного мотеля и ждать, пока ты помоешь свой член в раковине на кухне, потому что я подвезу тебя домой.
Опыт доказал мою правоту.
Себастьян хихикнул.
— А Зак и Ром этим летом будут рядом?
Я покачал головой.
— Нет. У них свои дела.
Мы забрались на понтон, который кто-то припарковал рядом с папиной мини-яхтой. Хотя она и не дотягивала до своего соседа за двадцать миллионов долларов, но все равно была отличной машиной, вся в серебристо-черном виниле, с современными стереосистемами и причальными фонарями. В ней даже был складной столик для обеда.
Со всеми этими делами мы с Себом уже давно не делали ничего интересного вместе. Я был рад провести немного времени с младшим братом. Во время нашей стажировки Себ умудрялся излишне нагнетать обстановку, постоянно пытаясь превзойти меня, когда мне было буквально на все наплевать.